Салават. Исповедь. Окончание

Глава 22. О чём я мечтаю.

Интермедия

Недавно вернулся из Казани, куда ездил готовить свои авторские концерты на следующий год. Если точнее, то предполагается песенный концерт. И это стало поводом для очередной встречи с Салаватом Фатхетдиновым.

Я приехал к нему 15 сентября и застал во дворе его дома (а это не просто дом, а целая усадьба) в какой-то рабочей одежде. Ходит, гремит досками, с кем-то переговаривается. Мы обнялись кое-как, и он меня отправил: «Иди, устраивайся». Я его не ждал, не теребил, поскольку хорошо его знаю. Он – человек действия: всегда что-то строит, о чём-то договаривается, кому-то помогает. Всегда в делах. Он очень популярный и успешный, но для меня это не имеет значения. Я смотрю на человека. Ведь вырос он в деревне в Татышлинском районе, пас табун, учился в сельской школе. И из этого простого мальчишки вырос удивительный Созидатель. Я ни разу не слышал, чтобы он кому-нибудь сделал что-то плохое. Он постоянно в форме, и всё время в процессе. И я за этим вижу глубинную причину такого характера.

У нас с ним в детстве не хватало многого, но мы мечтали жить красиво и чисто. И вот сейчас она воплощается в жизнь. У Салавата раньше был попугай, который говорил. Сейчас у него появился медведь, года два назад. Появились павлины, которые гуляют по двору, как куры. Но главное для него – не богатство, а стремление к поиску чего-то нового, необыкновенного. Он как ребёнок, всегда живой и активный. Он ищет новую форму, постоянно кого-то находит. Вытаскивает и ставит рядом с собой. Из наших приглашённых певцов с ним вместе выступали Фарида Кудашева, Заки Махмутов, Рамазан Янбеков, Альфия Авзалова, Фирдар Муртазин, Роберт Тимербаев, Альфред Якшимбетов. И мне помогает стать узнаваемым в Татарстане.

2011 год ознаменовался крутыми виражами в нашей культуре. К руководству Министерством и разными коллективами пришли новые люди. В основном, это люди самодостаточные, из культурной среды, богемы, но не приспособленные к нуждам крупных коллективов и руководству таковыми. Но беда в том, что здесь нужны лидеры, обладающие глобальным мышлением и умеющие видеть далеко последствия своих действий. Понять всё указом не получится, но с людьми так не бывает – это процесс. Сейчас же, как я считаю, в нашей культуре достаточно стабильно работает только Русский академический драматический театр и Национальный симфонический оркестр.

Я достаточно спокойно это воспринимаю, потому что на моей памяти было несколько спадов и подъёмов. И естественно, хочу, чтобы период нынешнего «разброда» прошёл быстрее. Тревожно, что из республики уезжают талантливые люди, особенно молодёжь, и предпочитают найти себя в Москве или за рубежом.

В смысле композиторской школы, я считаю, самая большая проблема сейчас – это отсутствие единого направления в коллективе. Лейла Загировна Исмагилова пытается сделать Союз «ручным», управляемым. Даниил Хасаншин стремится на фоне выборов набрать себе дивидендов. На этом фоне борьбы с последствиями моего недолгого председательствования такие «щепки летят», что скоро и «леса» не останется.

В итоге мы имеем то, что СК лишился своего помещения, которое мы в своё время так обустраивали. За три прошедших года не было ни одного концерта с участием правления СК. Ведь о нашей работе судят по мероприятиям, которые вливаются в общественную жизнь республики. И в – третьих, в СК России наш авторитет резко упал, и не знаю, что нужно сделать, чтобы его возродить.

Недавно прошло празднование 70-летия Союза композиторов, но звучала музыка, которую создавали раньше. Исполнялись З. Исмагилов, Х. Ахметов, Ш. Кульбарисов, Н. Сабитов, следующее поколение – Р. Касимов, А. Абдрахманов, Р. Хасанов, Р. Газизов, Е. Земцов. И «восьмидесятники»– Н. Даутов, А. Каримов, А. Кубагушев, А. Березовский, Р. Сабитов и я. И представлено это всё было достойно – разножанрово, профессионально, интересно. А дальше, на мой взгляд, тишина. И это объяснимо – нас старшее поколение растило, помогало, нас возили по концертам и фестивалям. Сейчас же этим в СК никто не занимается.

За всеми этими разборками, интригами, которыми занимаются композиторы без будущего, стоит очень тревожная тенденция. Ладно, мы уже состоялись, а молодые не справятся. Что уж говорить, если в академии студенты-композиторы до диплома не провели ни одного концерта! А раньше уже с младших курсов они выставляли свои произведения на суд слушателей…

Моя же отставка в СК не принесла того, что нужно композиторам – свободно и продуктивно работать в творческой атмосфере. «Низаметдинов слепой, и то мог руководить союзом. А у Гайсина всё нормально, он тем более сможет», – так думали, наверное, когда меня переизбирали. Я и сам не думаю, что кроме меня нет кандидатуры лучше. Конечно, они есть. Но полностью здоровый человек – это ещё не значит руководитель. Раит Гайсин не обладает этой жилкой. Вроде, что-то делает, но в результате всё разваливает. Столько наломал дров, столько негативного произошло, что уже чувствуется недовольство Союзом в целом. Удивительно, что Сабитов и Касимов при этом молчат…

Для меня, я замечаю, отсутствие чего-то – хороший стимул. Как только освобождается какое-то место, оно сразу чем-то другим заполняется. Стоило мне уйти из председательства, в школе-интернате №28, где я учился, стали испытывать трудности с преподавателями. Уехал в Москву Дима Буров, и некому стало вести сольфеджио. Я решил прийти на работу, и у нас с Риммой Миннехановной Пардабаевой, директором музыкальной школы №1 состоялся такой диалог:

– В интернате сложности. Уровень преподавания оставляет желать лучшего. Вот я и думаю, а не закрыть ли филиал совсем? Решила с Вами обсудить этот вопрос…

– Только попробуйте. Вместе из школы уйдём.

Думаю, объяснять свою позицию по этому вопросу не стоит. Я прихожу туда не из-за денег, а потому что я сам обязан вернуть своей школе то, что она когда-то дала мне. Дамиру Мингазовичу сейчас 75 лет, и ему трудно заниматься так, как раньше. А ребята, которые там живут и учатся, должны иметь возможность заниматься музыкой, работать по Брайлю. Плюс, я готовлю себе замену – Свету Мусину, которая сможет после моего ухода с этой работы продолжить наше дело. Закрыть филиал просто, но ведь есть среди детей такие одарённые, и им надо дать шанс!

Хочу провести День музыки, свой авторский вечер. Планирую наладить отношения не только с музыкальной школой, но и со Средним специальным музыкальным колледжем, ведь это тот же интернат, только дети другие.

Кто я по вероисповеданию – христианин или мусульманин? Я раньше узнал христианские заповеди. Для знания Корана, наверное, ещё моё время не пришло.

Когда мы болеем, принимаем лекарство. Но когда болит не тело, а душа, тоже нужна помощь. Тем, кто в этом нуждается, нужно помогать лечением – слушать душу, сердце. И нужно уделять этому время…

В моей жизни пришло время расставить точки над «i», начать работать над мечтой. Нужно сосредоточиться на самых важных вещах, отметая будничную мишуру. Я решил – попробую создать себе условия и продолжу работать над новой оперой. В мечтах она уже есть, а мечты имеют свойство сбываться, если ты этого захочешь.

ОТ АВТОРА-СОСТАВИТЕЛЯ

Эту книгу Салават затеял давно. Встречаясь на его премьерах, авторских вечерах и юбилеях, мы договаривались о совместной работе, связанной с его воспоминаниями. Но то ли возраст у него был ещё недостаточно «ветхий» для такой серьёзной затеи, как мемуары, то ли я не чувствовала в себе способности принять и осмыслить этот материал, но разговоры так и оставались «трёпом в кулуарах».

И вот пришло время, когда он решительно поставил меня перед фактом: «Завтра приходи утром в мою студию, и начнём записывать». Я не нашла причин, чтобы противопоставить что-либо, и вот я уже в студии.

По странному стечению обстоятельств, его студия оказалась в том же здании общежития Уфимской государственной академии искусств, где я когда-то начала свою уфимскую страницу жизни, причём, даже на том самом 4 этаже. Я сочла это хорошим знаком и переступила порог.

Сам вид студии произвёл впечатление одновременно и разочарования, и восхищения. Я совсем по-другому представляла себе колыбель музыки, которую любят так много людей. Думала, это какой-то многофункциональный и напичканный современной аппаратурой бункер, где автор может сосредоточиться, отрешиться от внешнего мира и творить…Моё воображение поместило туда также красивую и современную мебель, где автор принимает посетителей. Оно же «развесило» картины и «расставило» прочие эстэтские штучки, намекающие на то, что хозяин этого салона не чужд прекрасному.

Вместо этого – рояль в центре достаточно большой комнаты с инкрустацией «CALAYAT» (видимо, у того, кто делал эту надпись, не нашлось буквы «V» вместо «Y»). Стеллажи с толстыми одинаковыми папками – Брайль. Лаконичный вид странно дополняли старенький диван с традиционной «накидушкой» и яркий ковёр. Несколько картин – солнце цыплячьего цвета, какая-то красная планета на фиолетовом фоне. Ещё картина с двумя цветами Айдара Альметова 2003 года. И афиши, афиши, афиши…

И подумалось тогда: его музыка давно стала неотъемлемой частью культуры Башкортостана. Она поражает универсальностью и разнообразием жанров: от песен – до опер, от камерной лирики – до хоровых полотен, от инструментальных пьес и ансамблей – до симфонических циклов. К его произведениям влечёт и профессионалов, придирчиво вслушивающихся в каждую ноту его опусов, и любителей, для которых не важно, как это сделано, а важно, что нравится. Он чрезвычайно плодовит, и скорость, с которой выдаёт музыкальную продукцию, тоже поражает. Но главное – не в том.

Музыка, плод его фантазий, боли и любви, как жданное-желанное дитя – рождается и начинает свой путь. Иногда пробивается, как танк, напролом.  Иногда живёт как подсолнушек – созревает и рассеивает семена, дающие новые всходы. А иной раз мучается и страдает от непонимания и ждёт своего часа, ждёт, терпеливо и не ропща. В общем, у каждого из его «детей» получается своя неповторимая судьба. Он же, как и полагается родителю, в каждом из них уверен и за каждого готов побороться.

Главное – в том, что, слушая его музыку, не задумываешься о том, что её автор лишён одной из самых прекрасных человеческих возможностей – видеть. Он впитывает в себя мир в остальных ощущениях, и впитывает настолько жадно и страстно, что порой кажется, что он видит больше, чем иные зрячие. Он даёт многим пример героического преодоления недуга и образец поразительного трудолюбия. Он открыт миру и не ставит, а разрушает причины, мешающие ему добиться цели.

Он – композитор Салават Низаметдинов.

Эта книга – его рассказ о себе. Я записывала её «на карандаш», без диктофона, чтобы не расслабляться и быть предельно внимательной к его словам. Потом мы вместе, тоже на слух, вычитывали текст, и тогда стало появляться нечто целостное. Для него показалось важным не только «исповедаться» перед вами, но и поделиться возникающими в процессе создания книги чувствами и мыслями. Мы решили – всё, не относящееся к воспоминаниям, вынести «за скобки» и назвали это «интермедиями». Иногда вы почувствуете в них то, что волновало во время написания Салавата, иногда – меня.

В любом случае, мы работали легко и дружно. Я не всегда соглашалась с формулировками, но эта книга – не о нём. Она – его. В ней звучит его голос. Она разная: и повествовательная, и смешная, и драматичная, и резкая, и лирическая. Но если вы её прочитаете, то узнаете композитора Салавата Низаметдинова лучше. Это – его исповедь. Он был перед вами честен. Это я вам обещаю.

Автор-составитель Виктория Симонова

Послесловие

Вы думаете, легко начать о себе говорить? Ведь дело, которым я занимаюсь, часто связано с тихими размышлениями. Сидишь себе анахоретом, а тут надо выходить и признаваться.

Искусство – такая область, в которой человек приближается сам к себе.

Культура – это не количество знаний. Это твоя способность видеть в одном мгновении всю полноту жизни. Это твоё внимание к детям. Или когда по обледеневшей улице идёт старуха, если ты способен чувствовать или сочувствовать.   Этим и определяется качество культуры внутри тебя.

Не может художник быть счастливым. Гоген сказал: «Страдания обостряют талант. Но когда их слишком много, они его убивают».

А я хочу ещё пожить. Мне надо проработать духом то, что мне предначертано.

Я не просто верю. Я знаю.