Приоткрою жизнь свою. Часть четырнадцатая

По итогам учёбы выпускники нашего класса имели приличные результаты, и подавляющее большинство подали документы на поступление в вузы, но конкурсы в те годы в престижные уфимские вузы были огромными, не всем удалось поступить с первого захода. Блат, национальное происхождение и деньги не имели столь влиятельного значения, как ныне. Что касается меня, то я, не переоценивая свои скромные знания, сразу после окончания школы в 1956 году подался на механическое отделение в нефтяной техникум на курс ускоренного обучения по специальности: «Оборудование нефтегазоперерабатывающих заводов». Только что, в 1955 году построили новое красивое четырёхэтажное здание техникума на улице Первомайская, дом № 20. Оно находилось в шаговой доступности от жилья.

Устраивала и перспектива работы в механической службе на одном из трёх нефтеперерабатывающих заводов города. Короче говоря, условия срослись. Ныне, гуляя по аллее «Первомайская» и проходя мимо техникума, с гордостью любуюсь посаженной мною, пышно разросшейся елью. Не предполагал, когда выкапывал с ленцой под неё яму, что тем самым была оказана великая честь. А вот что раздражает сегодня, так это вывеска на здании моего техникума. Кому-то из чиновников зачем-то понадобилось понятное всем русское слово «техникум» в названии учебного заведения заменить на иностранное – «колледж».

Новые условия заставили впервые отнестись к учёбе серьёзно, так как с тройкой по какому-либо предмету стипендию не начисляли. Пришлось несколько напрячься, и со второго семестра неожиданно для себя получил даже (Боже мой!), как отличник, право на повышенную стипендию. Учился в техникуме легко и весело, настолько весело, что порой напрягал администрацию своей беспечностью и шалостями. В летние каникулы, как правило, на всё лето студентов направляли в районы Башкирии на сельскохозяйственные работы. Совместная учёба и особенно работа здорово сплачивают молодёжь. Появилось много новых друзей из сельских районов и др. городов республики, увидел и прочувствовал изумительную природу родного края.

Однажды совершил свой первый гражданский поступок. У нас в стране часто инициировали всякого рода кампании. Тогда набрала обороты кампании борьбы с мелким хулиганством. И вот как-то, по окончании урока черчения, который проводила парторг механического отделения техникума, один из наших студентов заглянул в соседнюю группу и узнал, что предстоящая контрольная работа по математике (многие её побаивались) переносится. Вернулся в аудиторию и с радостным возгласом, допустив при этом нецензурное слово, сообщил новость. Он не заметил, что педагог ещё не покинула аудиторию. Обнаружив её, тут же поспешил извиниться, что, тем не менее, его не спасло. Лучше бы он не извинялся – может, и пронесло бы, а так проступок расценили, как весьма удобный повод для реагирования в свете кампании борьбы с мелким хулиганством.

Разбирательство дела раскрутили по полной: пришли в класс директор, парторг техникума, парторг мех. отделения, классный руководитель и ещё пара преподавателей и нагнали страху на нас – будь здоров. Вынесли свой вердикт – исключить студента из техникума и посадить на несколько суток "за мелкое хулиганство". В аудитории наступила тревожная гнетущая тишина, директор, нарушив её, спрашивает: «Кто хочет высказаться?» Нет, желающих не находится. Наш директор – мне стыдно, что забыл его имя и отчество – кстати, бывалый артиллерист-фронтовик, замечательный педагог-математик, был очень красивым, стройным, высоким, мягким и доброжелательным человеком. Он ведёт разбирательство ЧП далее и, после непродолжительной паузы, продолжает: «Так, секретарь комсомольской организации – Ваше мнение». Встаёт Габдрахманов, наш секретарь, только недавно уволившийся в запас, после окончания воинской службы в звании старшины. Кто служил в армии, знает, что это весьма авторитетный чин. Помявшись, покашливая и переминаясь с ноги на ногу, выдавливает: «Я согласен». Эх, что ж ты, дорогой старшина! Директор вновь: «Хорошо садитесь, кто ещё выступит?», смельчаков так и нет. Он медленно обводит нас глазами и вдруг взгляд остановил на мне. Почему, какая досада и спрашивает: «А Вы, Уберт, что скажете?»

Нехотя встаю и, под пристальными взглядами всей аудитории, тихо произношу: «Конечно, не согласен: нельзя за этот проступок исключать из техникума». «Почему?» – удивлённо спрашивает директор. Отвечаю: «Так мы же все материмся». «Что, и Вы?» – «Ну да». «И Габдрахманов, тоже?» – «Разумеется, и он тоже, не исключение». По аудитории прошёл тихий гул. Затем, после некоторой паузы, слово взял парторг техникума и сказал, что проступок, конечно, заслуживает наказания, но столь высокая мера, как исключение, вряд ли соответствует справедливости. Короче, «хулигану» объявили выговор, допустили к сдаче экзаменов, а нам всем настоятельно пожелали немедленно очистить от скверны свой русский язык.

Незадолго до выпускных экзаменов нам доверили в качестве счётчиков участвовать в первой послевоенной переписи населения 1959 года, что на целый месяц отодвинуло выпускную сессию. Интереснейшая и ответственная оказалась работа. Мне достались две улицы в посёлке Максимовка. Посёлок находится в черте города и возраст его почти такой же, как и у самой Уфы. Дело было давно, дело было зимой, крестьянские избы, поля – всё кругом занесёно сверкающим чистым снегом. Удивительная тишина, лишь скрип снега под ногами. Прямо-таки идиллия. Проживали в посёлке несколько поколений русских людей, выходцев из тверской губернии. Посёлок сохранил этническую чистоту. Не могу сказать, как там сегодня, но тогда у меня сложилось впечатление, что Максимовка – самый русский уголок Уфы, «там русский дух, там Русью пахнет». Закончив перепись, защитил дипломную работу по расчёту пропановой колонны и решением Государственной квалификационной комиссии от 20 марта 1959 года мне была присвоена квалификация техника-механика.

ПЕРЕЕЗД В ГРОЗНЫЙ

При распределении на работу не оказалось ни одного запроса с уфимских заводов, зато поступили заманчивые предложения с многих крупных предприятий страны. Комиссия по распределению определила меня и моих друзей на НПЗ в город Омск. Казалось всё удачно – крупный старинный русский город, строящийся там гигант нефтехимии, хорошие перспективы карьерного роста, но остались вакантными места на Кавказе, в Чечено-Ингушском Совнархозе, а это край, воспетый Лермонтовым, Львом Толстым и другими классиками, одним словом – романтика.

А нам уже совсем скоро предстоял призыв на военную службу. Задал себе вопрос – а почему не познакомиться с воспетым классиками русской литературы Кавказом (если так удачно остались вакантные места), зачем упускать такую великолепную возможность? Ведь такой случай может более и не представиться. Сбегал в библиотеку, попросил Большую Советскую Энциклопедию и окончательно утвердился: надо сибирские холодные ветра менять на экзотический климат Кавказа. Собрал трёх своих друзей, поделился своими аргументами. Они не возражали, и мы тут же пошли в учебную часть переоформляться, еле успели. Проездом в город Грозный сделали пересадку в Москве. Задержались в столице на первомайские торжества, удачно поселившись в гостинице, недалеко от легендарной скульптурной экспозиции «Рабочий и Колхозница», олицетворяющей рабочий класс и колхозное крестьянство, официальной эмблемы киностудии «Мосфильма». Первого Мая приняли участие в демонстрации на Красной площади. Прошли мимо трибуны на мавзолее Ленина – Сталина. Тело Сталина к тому времени из мавзолея ещё не вынесли, это случится спустя два года, в 1961 году. Помахали Никите Хрущёву (Генеральному секретарю ЦК КПСС), прославленным Героям Гражданской войны, маршалам Будённому, Ворошилову и др., как тогда выражались, руководителям партии и правительства. Так я впервые побывал в Москве.

Конечно, знакомство с легендарной столицей нашей великой страны возбудило громадный восторг, волнение и произвело незабываемое впечатление. Спустившись в метро, мы первым делом лихорадочно стали искать на светящихся табло-схемах метрополитена, укреплённых на стенах в вестибюлях станций, станцию под названием "Красная площадь" и, к великому удивлению, не находили. Разумеется, много было прочитано книг, журнальных и газетных статей с иллюстрациями, просмотрено множество художественных и хроникальных фильмов о Москве, но мы, к своему стыду, так и не уяснили, что попасть на главную площадь страны можно, если выйти на станции со странным, как тогда нам казалось, названием "Охотный ряд".

Должен признаться, что впервые вступив на Красную площадь и увидев Кремль, был несколько смущён его скромными размерами. Я находился под впечатлением информации о грандиозных сталинских высотках и ожидал нечто подобное и совсем забыл, что кремлёвские стены и башни не помпезные сооружения, а величайший исторический памятник с вполне определёнными защитными функциями. Погуляв по исторической площади, полюбовавшись кремлёвскими башнями, сменой почётного караула у мавзолея (пост страны № 1), я прочувствовал дух истории и справедливость слов: «Видна из Кремля вся советская страна».

Через пару суток прибыли в город Грозный. Город мне понравился своей скромной русской архитектурой, славной историей, своеобразным ароматом юга, обилием не виданного мною доселе многообразия цветов. Город буквально утопал в зелени, столько там парков, скверов. Да и сами улицы украшали многочисленные цветочные клумбы и пышные деревья. Лермонтов восклицал «Счастливый, пышный край земли»! В ясную погоду хорошо видны воспетые в романах сверкающие белоснежные вершины Казбека и Эльбруса. А какие там яркие, сочные звёзды в чёрном ночном небе! Порой мне чудилось, что хожу среди героев романа «Герой нашего времени».

С устройством на работу мы не тянули, так как изрядно (если не сказать – полностью) поистратились в дороге и Москве. Согласно направлениям, оформились на Грозненский химкомбинат, где начали трудиться слесарями на разных установках. Завод новый, с хорошими перспективами роста. Я попал на установку синтезспирта, в бригаду ремонта трубопроводов и аппаратов. Хорошо было бы там поработать и слесарем по ремонту насосов и компрессоров, но не случилось, и об этом изъяне я впоследствии не раз сожалел.

Жили в километрах трёх от завода, в посёлке Черноречье, который стоит на некотором возвышении и входит в черту Грозного. Вселились все вместе, впятером, в одну комнату двухэтажного дома в общежитии для строителей, так как в заводском общежитии свободных мест не было.

Продолжение следует…