Приоткрою жизнь свою. Часть одиннадцатая

В нём одну из ведущих ролей сыграл замечательный актёр Папанов. Она стала его последней работой в кино; спустя несколько месяцев, он скоропостижно умер.

В 1988 г. я находился в Баку на курсах повышения квалификации. Как раз в это время в столице Азербайджана проходил всесоюзный кинофестиваль. В центральном кинотеатре подошла очередь смотреть фильм «Холодное лето...». Уже наступил вечер, занятия закончились и нам, трём «студентам», захотелось принять участие в фестивале. У закрытых дверей билетных касс стоят плотные толпы жаждущих попасть в зрительный зал. Как быть? И тут меня осенила взбалмошная мысль, ведь мы находились в Баку, а там, как и на всём Кавказе, царили несколько иные, чем у нас в Башкирии, порядки. Решил испробовать Бакинский вариант. Решительно подошёл к двери холла и громко постучал. Неторопливым, но вальяжным шагом к двери подошла контролёрша и, слегка приоткрыв дверь, спросила: «Вам куда?» Я напрягся и требовательным тоном говорю: «Мне к директору, покажите, пожалуйста, его кабинет». Почувствовал, что получается – она впускает и показывает: «Идите туда и направо». Вновь вежливо, но громко стучу и бодро вхожу в кабинет. В просторном кабинете сидят несколько человек, здороваюсь и говорю: «Я от Самедова». Спрашивают: «А кто такой Самедов?» Я постарался удивлённым тоном ответить: «Как, вы не знаете товарища Самедова!» Пауза короткого замешательства. Затем: «А-а-а, знаем, знаем».

Я не блефовал, действительно директором института повышения квалификации был тов. Самедов. Насколько велик был его авторитет в столице Азербайджана я, конечно, не знал, но был твёрдо уверен – директора коренной национальности друг друга всегда поддержат. «Так, что же вам надо?» Отвечаю: «Совсем немногое. Нас трое, мы приехали из дружественного Башкортостана – второго Баку, и сейчас хотели бы попасть на киносеанс. Тов. Самедов напутствовал нас, что, если возникнут трудности, надо обратиться от его имени к вам». «Конечно, конечно. Оторвите товарищу три билета». Достаю деньги – расплатиться. «Нет, нет – с гостей из дружественного Башкортостана денег не берём. Только запомни, дорогой товарищ и своим друзьям передай – второго Баку не бывает, он единственный». Удовлетворённый содеянным, выхожу, не успев сунуть билеты в карман и на вопросы из толпы, как вы достали билеты, коротко отвечал: «Просто – надо предъявить удостоверение депутата». А фильм действительно хороший, рекомендую посмотреть.

Возвращаюсь к теме. Ещё несколько слов об учителях. Были, к сожалению, и довольно безликие преподаватели, например, не повезло с физиком и историком. Но как бы то не было, я им всем благодарен. Время проэкзаменовало нас и показало, что вышли мы из школы с вполне приличными знаниями и правильным мировоззрением. Только наш класс дал двух докторов наук – Хлёсткина Рудольфа и Грудникова Игоря. Без сомнения, крупным учёным мог стать и наш с Шуркой близкий школьный товарищ, Валерка Зверев, он был душой нашего класса, невероятно одарённым от природы, превосходил по способностям всех, в том числе и двух наших докторов. Ему не было равных в освоении точных наук, имел лёгкий, открытый, жизнерадостный, весёлый характер. Любил природу так сильно, что буквально сливался с ней, исколесил вдоль и поперёк наш чудесный южно-уральский край. Не просто посетил, а изучил почти все заповедные уголки родной Башкирии, собрал большую коллекцию камней. Любил неспешные длительные пешие переходы, ночёвки под звёздным небом, размышления в уединённой тишине и, конечно же, рыбалку; увлекался фотосъёмкой – оставил массу замечательных снимков. В одной из деревень полгода учительствовал. Он, как и наши доктора, окончил Уфимский нефтяной институт, но пошёл иным, чем они, путём.

На четвёртом курсе института Валерий успел жениться буквально вслед за нашим общим другом – Александром Тиракьяном. Меня в то время матросская служба уже закинула на Камчатку, и когда получил от них письмо и узнал о столь важном в их жизни шаге, то несколько поразился. Как здорово друзья повзрослели, мне столь зрелый судьбоносный поворот жизни если и представлялся, то весьма призрачно и в далёком будущем. И ещё несколько смутило, что взяли в жены девчонок совсем не из нашей компании, с кем так тесно дружили после школы. Иногородние девочки, как пела незабвенная Анна Герман, «красивые и смелые дорогу перешли». Шутка. В этом, конечно же, нет ничего странного. Шурка мне не раз признавался, что подмосковная Лерочка – его главная удача в жизни, на что неизменно и я, впоследствии, после своего брака отвечал: то же самое должен сказать и о своей любимой однокласснице Томочке.

Иначе сложилась семейная жизнь у Валерки. Не знаю почему, но на него после окончания вуза быстренько накинули лейтенантскую шинель и отправили служить в Белоруссию. Отслужив в Мозыре два года, он вернулся домой, смастерил сына и двух дочерей. Молодец! Молодец-то молодец, но ведь развёлся с женой. Почему у него так сложилось – мы с Шуркой так толком и не поняли. Его бывшая жена, кстати, и сокурсница, спустя несколько лет от тяжёлой болезни умерла. Мой другой, самый близкий по жизни, друг Шурка, Шурик или Сан Саныч – в нашем дружеском обиходе – очень правильно, как мне думается, подметил: «Валерка испытал себя на предельно трудных и вредных работах; принципиально уходил от карьеры, превыше всего ценя честь и независимость». Наверняка его жизненный девиз «Я никому ничего не должен и мне ни от кого ничего не надо» – сыграл определённую роль в разладе семьи. Да и на отношении ко мне это отразилось: я подобную философию начисто отвергаю.

Мы постепенно отдалились друг от друга. По телевидению несколько раз показывали бедно одетого знаменитого математика Григория Перельмана, который за своё открытие получил солидную денежную премию, его неоднократно приглашали на торжественное вручение, но он неизменно игнорировал мероприятия и до сих пор живёт на своё скромное жалование. Мне сразу бросилось в глаза, как сильно наш Валерий Николаевич похож на чудаковатого маститого математика.

Ещё с удовольствием вспоминаю другого Валерия, тоже нашего одноклассника – Попучиева, призёра Башкирии по боксу. Каким он ловким парнем был, как владел своим телом, как лихо укладывал на лопатки любого. Во дворе школы стоял деревянный бум, на котором мы упражнялись, выводя друг друга из равновесия. Это было шоу, когда на него взбегал Валерий; никто не мог его столкнуть, он же своими кошачьими передвижениями по буму, ловкими выпадами, уклонами и нежными стремительными прикосновениями легко смахивал соперников с бума. К нему испробовать себя выстраивались очереди, но мало кто мог похвастаться победой. Свой успех в борьбе с ним оценивался лишь временем – сколько удавалось устоять на буме. Всё это проделывал Валерий ещё до увлечения боксом.

Были наверняка и другие заслуженные выпускники нашего года, которые остались вне моей памяти, так как разлетелись по всей стране. К сожалению, многих парней уже нет: ушли – профессор Рудольф Хлёсткин, мастер спорта Валерий Попучиев, а 23 февраля 2014 года покинул нашу тройку школьных друзей и Валерий Николаевич Зверев. Но светлая память о них останется с нами, пока мы живы.

Почти сразу после завершения ВОВ, уже в 1946 году Правительство страны утвердило план строительства гиганта нефтепереработки НУНПЗ (сегодня он носит название – ОАО «Новойл»). В город Черниковск приехало много ИТР с семьями на постоянное жительство. Большинство этих семей были полными, их дети по всем параметрам, естественно, превосходили ребят из бараков. Мы поступали в школу, не зная ничего – даже алфавита, что не скажешь о детях высокообразованных родителей. Да и значение отцовского надзора при воспитании никто не отменял. Этим хочу сказать – в школу пришло приличное количество подготовленных и одарённых ребят. Они уже в старших классах прославили школу отличной учёбой и спортивными достижениями. Подавляющее большинство поступило в престижные столичные и ленинградские вузы, в военные училища.

Запомнились: перворазрядник по лыжам с красивой фамилией Потёмкин; Стремоухов, сухонький невысокий паренёк, невероятно выносливый – призёр России и лучший ходок Башкирии; Згурский, председатель пионерской дружины школы, высокий крепкий парень, быстрее всех пробегал стометровку и дальше всех прыгал в длину. И, конечно же, не могу не назвать очень одарённого парня Маканина Владимира, отличника учёбы и чемпиона Черниковска по шахматам. Он после школы без проблем поступил на механико-математический факультет МГУ им. М. Ломоносова. Я слушал его яркое выступление на одном из вечеров встречи выпускников, когда он приехал на «побывку» домой. Володя напутствовал очередных выпускников, чтобы не боялись подавать документы в столичные вузы; говорил – там не требуют при поступлении ничего сверх школьной программы, а школа наша сильная, преподаватели превосходные, так что – смелее, парни.

После окончания Московского университета Владимир Семёнович Маканин несколько лет проработал преподавателем математики. Только после этого наш черниковский шахматный король вышел на путь, предначертанный ему судьбой – стать крупным российским писателем. Вероятно, сказались мамины гены – преподавателя русского языка и литературы, ну и упомянутые выше усилия Надежды Ивановны и Рашель Лазаревны. В общей сложности Владимир Семёнович, как я выяснил по интернету, написал более двадцати книг, большинство из которых переведены на иностранные языки. По сценариям писателя и по мотивам его произведений экранирован ряд художественных фильмов. К сожалению, Владимир Семёнович от нас тоже рановато ушёл, его не стало 2 ноября 2017 года.

Что касается лично меня, то я был изрядным лентяем. Домашние задания чаще всего игнорировал, старался угадать, когда поднимут и вызовут к доске, тогда дома немного готовился. Такая тактика срабатывала, но, конечно, не гарантировала стопроцентный успех, что отражалось заслуженными двойками в классном журнале и моём дневнике. Колы и двойки в классных журналах учителей, естественно, тоже раздражали и не устраивали, и обе стороны стремились их поскорее прикрыть хотя бы троечкой, а лучше четвёркой. А когда ждёшь, что тебя вот-вот поднимут, «хор» получить было просто. Затем можно снова дней на 15–20 залечь и забыть про домашние задания; учебник заменить интересной книгой или пойти на кухню поиграть с пацанами в шахматы, благо днём она чаще всего пустовала, или в коридор – посоревноваться прыжками в высоту и ляндру. Именно в этих двух помещениях нашего милого барака мы зимами в основном росли и воспитывались.

А летом с утра до вечера убивали время, разумеется, на улице. Но нет, конечно же, не имею право принижать решающую роль школы в воспитании. В нашей мужской послевоенной школе поддерживалась строгая дисциплина: следили, чтобы пионеры всегда были при галстуке, а комсомольцы со значком, мальчики – подстрижены, девочки – в школьной форме с фартуком и аккуратными косичками. Выход к доске обязательно с дневником. Дневник был очень серьёзным документом, в него заносились все заработанные оценки и нарушения дисциплины. В конце каждой недели дневник строго подлежал сдаче классному руководителю, и он всё равно заносил «забытую» двойку или замечание. Мне, в конце концов, надоедало мелко хитрить и выкручиваться, и, чтобы лишний раз не огорчать маму, завёл себе второй, подпольный, «хороший» дневник. В нём было мало оценок и совсем не было замечаний. Как мне это удавалось – пусть останется моим школьным секретом.

Продолжение следует…