Казак в папахе и с перьевой ручкой наголо

Известная-неизвестная фигура

Его судьба-судьбина неслась будто вразнос… как песчаная буря неслась то в одну сторону, то в другую. Он недолгое время был бурлаком в Ярославле, пройдя с мужиками длинный путь по Волге-реке. Когда учился в гимназии, серьёзно увлекался цирковым искусством, в частности акробатикой и джигитовкой. И также не брезговал профессией истопника, пожарного и крючника в порту.

В 1873 году он всего месяц проучился в юнкерском училище – выгнан за систематические нарушения дисциплины. И артистом успел побывать, выступая с труппой в Рязани, Тамбове, Воронеже, и в других крупных городах страны. И стоит добавить, актёром он слыл посредственным. Когда началась Русско-турецкая война, он тут же пошел в армию; служил на Кавказе. За заслуги получил орден Святого Георгия и медаль «За Русско-турецкую войну». Но основной его род деятельности по жизни и, так сказать, песнь души – это бытописательство. И ни много ни мало – репортёрская, на грани фола, деятельность!

Пресса уже не та!

Наверное, часть читателей догадалась, что речь идёт о Владимире Алексеевиче Гиляровском. Самый захудалый журналистишка о нём непременно слышал и из его литературных трудов почитывал, и в первую очередь книгу «Москва и Москвичи». И студентам журфаков Гиляровского преподносят чуть ли не как икону корреспондентского искусства. Если изъясняться как бы «старосоветским» языком, то Гиляровский всем пионерам (журналистам) пример. У него и впрямь есть чему поучиться, есть что срисовать современной прессе.

К сожалению, на стыке нового «виртуального» века ныне журналистика бежит-семенит ножками непонятно куда, заносит её то влево-вправо. Или не бежит, а свершает-делает, туды её в качель, остановку с долгим перекуром. Гонка за свежими репортажами мало-помалу теряет актуальность. Интервью, как один из сложных жанров публицистики, утрачивает свою остроту и ценность. Виной тому цифровизация, Интернет, где спрос совсем иной. Лонгриды, большие аналитические тексты летят с треском в пропасть прошлого. Новости-одноабзацники заполнили собою всё, что можно заполнить. И вполне достаточно одной строчки с картинкой – нарратива и номер, страница сайта свёрстаны. Жизнь одноклеточная, одноклеточное мышление… Но к чему говорить, уж миллион раз говорено!

«Репортёр как вор на ярмарке»

В эпоху Гиляровского, а именно в период конца девятнадцатого века и начала двадцатого века какая-то малая толика изданий (а скорее и немалая) поднималась на необходимую высоту (росли тиражи, пользовались популярностью и среди бедного населения) именно благодаря горячим материалам. Кто первый успел, тот и съел… вишенку на торте. А двум газетным изданиям города Москвы, где случалось работать и Владимиру Гиляровскому, приходилось иногда использовать пожарный обоз по разрешению брандмайора, дабы побыстрее добраться до места событий. Во многих редакциях имелись свои люди – доносчики, «докладчики», снабжающие свежей информацией. И полиция в сём деле им большущий помощник.

– Репортёр, как вор на ярмарке: всё видь, ничего не пропускай», – говорил в первые дни работы Гиляровского в «Московском листке» главный редактор Николай Иванович Пастухов, – Репортёр должен знать все, что случилось в городе. Не прозевать ни одного сенсационного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда.

Владимир Гиляровский в детстве был далеко не паинькой. В школе уже в первом классе проявил себя не с лучшей стороны – в результате остался на второй год. Из всех преподаваемых дисциплин ему по сердцу была только литература. В средних классах принялся писать стихи про учителей, и вовсе не хвалебные, смею предположить. Также серьезно занялся изучением иностранных языков. Но учёба по всем остальным предметам давалась ему нелегко. И неудивительно, что в последующие годы он чуть ли не бродяжничал… не сиделось ему на месте. Тому возможно поспособствовали частые ссоры с отцом, который служил становым приставом. Имеются слухи, якобы Владимир в молодости (до Русско-турецкой войны) якшался с бандой грабителей в астраханских плавнях. А так, в свои юные двадцать шесть лет он становится газетчиком, и на всю жизнь.

Газеты прошлых веков

В ту бытность газет тьма-тьмущая. «Русские ведомости», про которую поговаривали всякое. Либеральная интеллигенция называла её «наша профессорская газета». Крамольниками их обзывали черносотенцы. И прямо заявляла полиция, якобы газета в некотором роде «орган революционеров». Коренная Москва, любившая лёгкое чтиво и уголовную хронику, не читала её, проходила мимо. Помимо Гиляровского в «Русских ведомостях» работали П.Л. Лавров и Н.Г. Чернышевский и другие революционеры-демократы. Впрочем, Чернышевский публиковался под псевдонимом «Андреев», которого принимали почему-то за актёра Андреева-Бурлака. Цензура так и не узнала о сотрудничестве газеты с этими пылкими мыслителями. Иначе бы газету закрыли, а редакторов отправили в ссылку. Но что не случилось, то не случилось.

«Русская газета» – весьма убогое, провинциального вида издание, почти не имевшее подписки. И с розницей беда. Основал газетёнку какой-то Александровский. Издавалась она несколько лет кряду. Гиляровский работал в ней всего ничего. Особенно ему памятен случай со слоном Мамликом, которому удалось улизнуть из Московского зоологического сада… сорвался с цепей, а охранник прозевал беглеца. Между прочим, величайший огромный слон Европы, привезённый когда-то из Индии. И свободолюбивый и добрейший по характеру слон принялся гулять по городу, по Большой Пресне. Но если бы только безобидная прогулка… Слух пошёл по всей Москве, и по губерниям, якобы из зоологического сада в придачу выпустили тигров, львов. Рабочие начали бунтовать, заявляя свое недовольство. Отправили выяснить Гиляровского, где правда, а где вымысел. Затем он быстренько накропал заметку, назвав её «Взбунтовавшийся слон на Пресне». Но материал не пошёл в печать – цензура не пропустила.

Первого января 1881 года в Москве вышла большая по размеру и, безусловно, самая наиинтереснейшая по статьям и информации газета «Московский телеграф». Редактором-издателем являлся Игнатий Игнатьевич Родзевич. По скорости издаваемых новостей издание опережало многих, так как имело собственный телеграфный провод в Петербурге и в Москве. Свершались телеграфные сообщения в одной из комнат редакции, помешавшейся на Петровке в доме Московского кредитного общества. Газета резка в словах, довольно радикальна. «Московские ведомости» часто писали доносы на газету, им вторило «Новое время» в Петербурге. В 1881 году на них всё-таки посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а в следующем году административной властью закрыли на шесть месяцев. В 1883 году «Московский телеграф» прекратил своё существование.

И других изданий премного, предостаточно имелось в те далёкие годы, где случалось работать, подрабатывать и Владимиру Гиляровскому. «Русский курьер», Русская мысль», «Новости дня», Зритель», юмористический «Будильник» и прочее. Всё и не ухватишь за раз.

Легендарный «Московский листок»

Но более знаменательна газета «Московский листок» под руководством Николая Ивановича Пастухова. Весьма яркая, неповторимая фигура своего времени: безграмотный редактор на фоне безграмотных читателей. Он научил читать безграмотную свою газету лавочника, извозчика, трактирного завсегдатая, мужика из глухих деревень. Мало того, что Пастухов приучал читать газету, – он и бумагу для «Листка» специальную заказывал, дабы она годилась на курево. Из-за одного этого он и конкурировал с газетами, печатавшимися, наверняка, на лучшей, но не годной для курева бумаге. Учтен сей пустячок, но самый важный пустячок.

Пастухов с Гиляровским познакомился, когда тот в свою очередь служил актёром при театре А.А. Бренко в Петровском парке, играя в «Царе Борисе». Навыков в репортёрстве, понятное дело, ещё никаких. Начались публикации со стихов, которые Гиляровский пописывал вовсю, и театральных анекдотов. Заодно началось его натаскивание, как обычно натаскивают охотничью борзую на дичь. Пастухов принялся возить на извозчике молодого корреспондента по всей Москве, в том числе и по злачным местам. Знакомил его с людьми, которые пригодятся для дальнейшей работы. Он превращал простого актёришку в того Гиляровского, которого узнает потом вся Россия.

Как-то в «Будильнике», в весёлом журнальчике появилась карикатура: по Тверской едет на рысаке господин в богатой шубе, с портфелем под мышкой – портрет Н.И. Пастухова, а на спинке саней надпись: «Московский листок». Под рисунком: «На своей собственной…» И что изумительно, Пастухов не то что обиделся, он радовался как ребёнок. Он, всегда нуждающийся в копейке, и вдруг в шубе и на «своей собственной». Карикатурой он хвастался перед всеми своими друзьями.

И снова о нём!

Но что газеты, укрупним лучше план самого Владимира Гиляровского. У него весьма широкая натура. В зрелые свои годы обожал устраивать обеды в ресторанах, куда к нему съезжались именитые литераторы. И обеды выходили у него поистине лукулловы. При сём выглядел… старался выглядеть простолюдином – неизменная бекеша, папаха, и конечно же, казачьи усы. Сибарит – да! Но как только он включался в репортажный процесс, то не до лоска, не до жиру. Привет, Хитровка! Привет, Неглинка! Привет, Охотный ряд! И он как голодный зверь бросался в бой за каждое печатанное слово, текст.

Табакерка

Заодно, пусть чуть не к месту, но хочется упомянуть счастливую табакерку Гиляровского; табакерку-талисман, которую он всегда с собою носил. Она досталось его отцу от деда. У деда она всегда стояла на рабочем столе бабушки – с собою не таскал. Вне дома он курил люльку величиной с кулак, окованную медью, доставшуюся ему после отца, славного запорожца Ивана Усатого, пришедшего на Кубань из Сечи вместе со своим атаманом Чепыгой. В трубку влезала горсть махорки, и дым от нее шёл, как из трубы. Табакерка та на столе часто приковывала Владимира внимание, прямо-таки примагничивала. И маленький ещё Гиляровский иногда в тихую подбирался, брал щепотку и в ноздри… чихал дюже громко на весь дом, и радовался сему безудержному счастью. И вот эта самая табакерка, спустя годы, три раза спасала репортёру от неминучей смерти...

Миниатюрную коробочку некогда опробовали Антон Чехов и Лев Толстой.

Табакерка изображена на гиляровских портретах Малютиным, Лебедевым, Герасимовым и Струнниковым. Первый портрет висит в Государственной галерее в Астрахани, а второй – в Московском музее имени Чехова. Табакерка же находилась у бытописателя с 1878 года, когда ему ее подарил отец после возвращения В. Гиляровского домой прямо с боевых позиций из Турции.

– Береги ее, она счастливая, – проговорил отец торжественно.

Ходынка. Как избежал смерти Гиляровский

Когда Гиляровский прибыл на Ходынском поле, на торжество по случаю коронации Николая II (его послали по заданию редакции), он угодил в самую давку… Но спасся благодаря как раз табакерке. Он поначалу приехал на ипподром и лишь к ночи пешком двинулся на Ходынку. Там уже бродили толпы отдыхающих, а во рву, куда спустился Гиляровский, жгли костры и сидели разношёрстные компании.

Заметив знакомого извозчика, Гиляровский разговорился с ним, выпил малость – и вдруг сообразил, – забыл на бегах табакерку. Вскочил, как ужаленный, и пошел обратно в скаковой павильон, забирать её. Прошёл не так много, ибо пробираться сквозь уже сомкнутую толпу Гиляровскому невозможно было никак (начали раздавать эти проклятые сувенирные кружки). Он встал, придавленный оравой людей. Дышать тяжело… Благодаря богатырскому здоровью Гиляровский выдержал, не потерял сознание, как и некоторые стоящие рядом с ним. Ему повезло, а вот те, кто был в том рву у костра – погибли до единого. На том месте вообще возник целый могильник из «живых» трупов. И если бы он не решил вернуться за табакеркой… Если бы не она…