И жива Россия только с ней!
Все новости
ЛИТЕРАТУРНИК
5 Августа 2020, 20:05

Загадка Абая: величайший неизвестный поэт Казахстана. Часть седьмая

Легко понять, как Букейханов мог стать регулярным корреспондентом омской газеты: в 1880-е и в 1890-е годы он подолгу жил в Омске, сначала как ученик гимназии, студент, затем как учитель. В то время Омск был средоточием русской культурной жизни: там было несколько университетов, техническое училище, женская гимназия и публичные библиотеки.

В годы жизни в Омске Букейханов погрузился в русский язык и русскую культуру, и даже женился на дочери ссыльного народника, Елене Севостьяновой. В 1895–1901 годы вместе с многими политическими ссыльными, жившими в тех краях, он принял участие в научных экспедициях русского статистика Фёдора Щербины. Если в это время был казах, находившийся под влиянием ссыльных народников и русской интеллигенции, то это был Букейханов.
Более того, есть данные, что Букейханов изучал и переводил многие произведения русской литературы. В 1894 году, в 32-м выпуске «Киргизской степной газеты», был напечатан перевод одной из басен Крылова; автором перевода был некий Асылкожа Курманбаев. Спустя много десятилетий советские учёные изобразили Курманбаева реальным человеком, учеником Ибрая Алтынсарина, впоследствии директором школы в Лепсинске; в 1912 году в третьем выпуске журнала «Айкап» был издан отредактированный перевод той же басни, но, на этот раз, под псевдонимом Омбылык (то есть «гражданин Омска»). Если Курманбаев был реальным лицом, почему он не публиковал другие переводы? Самое вероятное объяснение состоит в том, что Курманбаев реальным человеком не был; это был псевдоним, пусть и не настолько очевидный, как Омбылык. Наиболее вероятно, что за обоими псевдонимами скрывался опять же Букейханов – единственный, кто активно сотрудничал и с «Киргизской степной газетой» в 1894 году, и с «Айкапом» в 1912 году. Любопытно, что советская исследовательница Ушкультай Субханбердина ошибочно приняла Асылкожу Курманбаева за А. Кунанбаева – ещё один пример учёного, соотносившего (намеренно или случайно) Букейханова с Абаем[i].
На этом данные об интересе Букейханова к переводу русской литературы не заканчиваются. В 1900 году, в 11-м и 12-м выпусках «Киргизской степной газеты», Букейханов опубликовал перевод «Суратской кофейной» Льва Толстого. В 1987 году советский учёный Абен Сатыбалдиев восхитился качеством перевода[ii], но не назвал при этом имени переводчика, Букейханова – в послевоенном СССР тема его творчества стала запретной. В 1924 году Букейханов опубликовал под своим старым псевдонимом Кыр Баласы перевод «Хаджи-Мурата» Толстого[iii]. С 1922 по 1927 год, работая в казахской секции Центрального издательства народов СССР (Центроиздата), он перевёл много других книг, подписываясь псевдонимами или чужими именами. Например, три книги, опубликованные Центроиздатом в 1926–1927 годы, вероятно, перевёл Букейханов, а не их официальный переводчик Турагул Абайулы (он же Турагул Ибрагимов), который, согласно архивным документам, во время их публикации всё ещё вёл жизнь степного кочевника в Чингизском уезде[iv]. Ещё в 1914 году Букейханов, на сей раз выступая под псевдонимом «Н. Рамазанов», прислал русские переводы трёх стихотворений Абая для публикации в составе книги, изданной Лазаревским институтом восточных языков (Хотя биографы пытались превратить Нуха Рамазанова в реальную личность, его биография столь бедна, а смерть в 1914 году столь своевременна, что проще предположить, что это был ещё один из многочисленных псевдонимов Букейханова).
Тексты, которые под разными псевдонимами написал Букейханов, имеют немало общего с трудами поэта и философа, которого мы привыкли называть «Абаем», даже и помимо процитированного выше письма Кыр Баласы. Обратите внимание, например, на сатирические статьи, написанные под двумя связанными друг с другом псевдонимами, А.Н. и С.М.Ч. В своей статье о продажном чиновнике (болысе / волостном управителе), который думает, что его официальные обязанности состоят в том, чтобы «бесконечно пить кумыс и есть барашка пять раз в день», А.Н. вводит такого персонажа, как М.Ч., который тоже пытается занять выборную должность, но безуспешно, и теперь ходит за своим продажным другом[v]. А.Н., подобно другим воплощениям Букейханова, пишет с точки зрения человека, знающего казахскую культуру, но глядящего на неё извне. Порой, как в этой статьей А.Н., этот внешний взгляд даже откалиброван русской литературой, в первую очередь социальной сатирой Николая Гоголя и Михаила Салтыкова-Щедрина.
Спустя несколько выпусков Букейханов передал авторство М.Ч. Под этим псевдонимом он поднял вопрос о исчезновении старинной судебной системы биев: «В старые времена, если какой-либо казах хотел быть бием или общественно значимым лицом, он поступал на службу к знающему хану или бию и проводил много времени, учась их мудрости, изучая казахские обычаи (старый обычай Есим-хана, новый обычай Касым-хана». Чтобы компенсировать исчезновение прежней системы, С.М.Ч. отстаивал преимущества русского образования: «Гораздо целесообразнее было бы… учредить две-три стипендии при вновь открытом Томском университете, куда могли бы поступать молодые киргизы [казахи], окончившие Омскую классическую гимназию. Хороший плод от этих молодых людей ожидался бы как для пользы правительства, так и нашего народа»[vi].
Что произошло? Заимствовал ли поэт и философ, известный нам как «Абай», идеи и фразы Букейханова, или же они являются одним и тем же человеком? Как вы увидите из настоящей статьи, ответ на этот вопрос не является простым.
Для начала достаточно сказать, что имя «Абай» ни разу не упоминалось на страницах «Киргизской степной газеты». В нашем распоряжении лишь статьи и письма, написанные под различными псевдонимами, и все они, вероятно, были написаны Букейхановым. Тем не менее уже в советское время учёные говорили, что именно с «Киргизской степной газеты» началось творчество Абая (первым, кто сказал это, был, вероятно, Хайржан Бекхожин). И хотя имя Абая ни разу не упоминается в этой газете, первые версии двух стихотворений, которые в настоящее время считаются частью канона его сочинений, «Лето» и «Вот и стал я волостным», были впервые опубликованы на её страницах. «Киргизская степная газета» была одной из важнейших площадок, где в XIX столетии происходил переход от устной импровизации (акындык) к письменной поэзии. Два стихотворения Абая были частью этого исторического движения. Их первые версии были опубликованы в феврале и марте 1889 года, без названия, и, в одном из двух случаев, без указания автора[vii]. Автор первого стихотворения назвал себя Кокбай Жанатайулы, автор второго остался анонимным.
В обоих стихотворениях уже проявляются те черты, под влиянием которых Байтурсынов назовёт «Абая» первым великим новатором казахской поэзии. Оба они по-прежнему используют нерегулярный стихотворный узор, но написаны они с новой целью. Если бы первое стихотворение сочинил акын, оно рисовало бы лестный портрет богатого кочевника. Вместо этого оно лирически рассказывает о природной красоте летнего пастбища и гармоничной жизни кочевой общины. Второе стихотворение тоже могло бы быть хвалебным, а оно вместо этого сатирически описывает продажного чиновника, бегающего от одного своего избирателя к другому и всем им дающего лживые или уклончивые ответы.
Литературные критики могут заметить, что новаторское изложение темы в обоих стихотворениях было вдохновлено русской литературой, которую читал поэт. Возможно, это правда, но не менее важно отметить, что все тексты, которые мы в настоящее время приписываем «Абаю», пронизаны этим свойством: глубочайшее знакомство с предметом сочетается с взглядом извне. В 2008 году биограф Абая Николай Анастасьев согласился с тем, что именно это свойство было отличительной чертой текстов Абая и предположил, что для его развития недостаточно было читать книги – необходимо было более радикальное изменение условий жизни, например, путешествие или переезд[viii].
Другими словами, литературные произведения иногда могут говорить сами за себя. Хотя на настоящий момент нет никаких внешних свидетельств, которые могли бы подтвердить личность человека, которого мы сейчас называем «Абаем», два стихотворения, опубликованные в «Киргизской степной газете», показывают, что автор путешествовал и своими глазами видел другие края и другой образ жизни.
[i] Субханбердина Ү. Айқап. Алматы, 1995, 16-17 бет.
[ii] Сатыбалдиев А. Духовное наследие. Алматы, 1987.
[iii] Толстой Л. Қажы Мұрат. Мәскеу, 1924
[iv] Трагедия казахского аула. 1928-1934: Сборник документов / Сост. А.С. Зулкашева (ответств.), Г.Т. Исахан, Г.М. Каратаева. – Алматы, 2013. Т. 1. С. 692.
[v] А.Н. Ықтиятты болыс. // Дала Уалаятының Газеті. 1889, 45-саны.
[vi] С.М.Ш. Баян ауылдан. // Дала Уалаятының Газеті. 1890, 3-саны..
[vii] Жанатай-ұлы К. Атауы жоқ өлең // Дала Уалаятының Газеті. 1889, 7-саны. Авторы мен Атауы жоқ өлең // Дала Уалаятының Газеті. 1889, 12-саны.
[viii] Анастасьев Н.А. Абай: Тяжесть полёта. М., 2008. С. 196.
Зауре БАТАЕВА
Продолжение следует…
Читайте нас: