Мастер гротескного реализма

Из современных мастеров слова я без колебаний отдаю предпочтение Юрию Михайловичу Полякову. В его творческом багаже – более двух десятков романов и повестей, кроме того, есть сборники публицистики и драматические пьесы, по его сценариям сняты фильмы. Однажды в Уфе на улице Ленина я заглянул в магазин «Букинист». Даже при недолгом общении успел убедиться, что хозяин данного заведения Виктор Викторович Лязин – личность прелюбопытная. О таких говорят: «Ходячая энциклопедия». Узнав, что меня интересует творчество Полякова, он достал с полки сборник его «публицистики сопротивления» под смелым названием «Порнократия» («Издательство «Росмен-пресс, 2004 год). Отдал за полцены, хотя, по мне, такому редкому экземпляру нет цены. Это честная летопись нашего смутного времени с 1986 по 2004 год, которая может служить своего рода учебником политической истории.

В юности Поляков сочинял неплохие стихи, в них были и настроение, и образ, и рациональное, нередко жемчужное зерно. Тем не менее, с возрастом он стал писать прозу, в результате обрел известность на всем евразийском континенте. Спектакли по произведениям Полякова неизменно идут с аншлагом. А началось все с повести «Сто дней до приказа», которую рядовой артдивизиона в запасе Поляков написал по приказу собственного сердца. Повесть, обнажившая язву армейской дедовщины, «выстрелила» так, что прошила насквозь всю толщу генералитета и достигла кабинета министра обороны.

К сожалению, в библиотеках нашего города Ю. Поляков представлен далеко не полно, в единичных экземплярах.

На днях я приобрел в магазине «Планета» и прочел на одном дыхании новую книгу талантливого беллетриста «По ту сторону вдохновения» («Издательство АСТ», 2017 г.). Автор пускает читателя в свою творческую лабораторию, делится секретами мастерства, уникальными, ему одному присущими приемами доведения материала до сознания любителей художественного чтения. Получаешь редкую возможность прочувствовать и понять, как создаются произведения, выдержавшие множество переизданий и ставшие бестселлерами. «Занимательность – вежливость писателя, – убежден Юрий Михайлович, – а диплом филолога не заменит талант, как виагра не заменит страсть».

Все, что вышло из-под пера Полякова, среди его ценителей получило определение «гротескный реализм». Там есть все: многоходовый, не отпускающий от себя сюжет, сочный, незатасканный юмор, свежие и меткие метафоры, в меру поперченная и посоленная, а главное изысканно поданная эротика. Этот чисто поляковский стиль нельзя спутать ни с каким другим, он угадывается буквально с первого абзаца: интонация, манера повествования, склад речи – все притягивает, располагает к общению. Книгу со знакомым лейблом «Культовый роман» всегда раскрываю с трепетным восторгом, предвосхищая встречу с созвучной мне душой.

Несовершенство бытия Поляков воспринимает с нескрываемой печалью, но без мрачного фатализма, его прямота иронична, подковыриста, но, как правило, незлобива. Он, гражданин и патриот, глубоко озабочен судьбой страны, поэтому непременно ходит на выборы, не чурается митингов, не пропускает интересные выставки, кино- и театральные премьеры, при каждой возможности ездит в командировки, путешествует. При всем этом не забывает следить за литературным процессом, держит руку на пульсе культурной жизни, ведет интеллектуальные передачи на ТВ, состоит членом жюри ряда творческих конкурсов, сам горячо участвует в дебатах об искусстве. Ему необходимо насыщать себя духовной пищей хотя бы потому, что он уже шестнадцать лет возглавляет сложную, многогранную «Литературную газету».

Юрий Поляков блистает «золотой нормой» в использовании основного инструмента – русского литературного языка. Для этого необходим чуткий языковый слух и развитый стилистический вкус. Из легиона пишущих подобным даром обладали немногие: Бунин, Булгаков, Солоухин, Паустовский... И без того многоцветный словарный запас писатель постоянно обогащает своими оригинальными находками. Весьма преуспел он и в авторском словообразовании, нередко вызывающем улыбку: «писодей», «игровод», «главвред», «худрантье», «никудышник», «щекотун»…Подобных находок-неологизмов – многие десятки!

– Что интересно, – признается Поляков в своих «мемуаресках», – чуть ли не с самого начала моей литературной работы меня преследует словечко «сдал». В повести «ЧП районного масштаба» (1985) я вроде как «сдал» комсомол, в повести «Сто дней до приказа» (1987) – армию, в «Апофегее» (1989) – партию, в «Демгородке» (1993) – демократию. В романе «Козленок в молоке» (1995) – писательское сообщество. Позже в «Небе падших» – капитализм новых русских, и, наконец, в романе «Замыслил я побег» с потрохами «сдал» мужиков-женатиков среднего, критического, возраста. От себя я бы еще добавил закулисные традиции и постыдные «закидоны» пионервожатых в «Гипсом трубаче», 2008 г. Сначала упомянутое ехидное выражение меня задевало, но со временем я стал им гордиться, ибо понял: читатель признает, что мне удалось выйти на некий новый, непривычный, удивляющий, даже шокирующий уровень искренности, социальной достоверности и художественной убедительности. Думаю, главная миссия художника и заключается в том, чтобы «сдать» свое время, своих современников да и себя самого, то есть сказать читателям такую правду, какую они сами себе не смеют или не умеют сказать».

В 1991 году в трех летних номерах журнала «Юность», благодаря решительности главного редактора Андрея Дементьева, увидела свет очередная повесть «Парижская любовь Кости Гуманкова». Либералы сочли, что, мол, «повестушка» пропитана ностальгией по советской эпохе. Почвенники усмотрели в этой «вещице» непростительную лояльность к ниспровергателям устоев. «С тех пор так и обитаю на простреливаемой полосе отчуждения – между партократами и дурнократами», – с горечью признается Поляков.

Да, творцу-реалисту, яркой индивидуальности всегда тяжелее, чем, допустим, постмодернисту: он обязан быть точным и достоверным во всем. Вакханалию 90-х отважный писатель назвал эпидемией саморазрушения. Вероятно, потому и обойден наградами и премиями. Не получал он ни «Букера», ни «Нацбеста», ни «Большой книги», а вот никому неизвестная С.Алексиевич, одетая в шкурку хамелеона, отхватила аж «нобелевку». Что ж, русофобия Западом искони приветствуется…

К чести Ю. Полякова надо сказать, что он категорически не приемлет для себя роль конформиста-перевертыша, безропотно склоняющегося перед очередным идолом власти. Его кредо – совесть и здравый смысл. Он честно выполняет свою миссию писателя, при любом политическом строе, при любых обстоятельствах остается человеком добропорядочным, что, согласитесь, не может не вызывать симпатии. Свое главное предназначение Поляков видит в том, чтобы посредством художественного слова очищать общество от корыстных властолюбцев, крепить веру в торжество справедливости. Я бы назвал Юрия Полякова классиком при жизни, потому что его хочется не только читать, но и перечитывать. Уверен, пик его мастерства еще не достигнут и с нетерпением жду новой книги.

Резюмируя, задамся вопросом: что дало или дает мне творчество Полякова? Отвечу так: радость встреч, радость общения через печать и на экране. Да просто прочувствовать и насладиться гармоничным, выверенным словом – уже не мало, ведь еще Пушкин говаривал, что следовать за мыслями талантливого человека есть занятие самое увлекательное. С удовлетворением осознаю, что наши жизненные ценности, политические взгляды и литературные пристрастия совпадают. Думается, для любого писателя, особенно такого неординарного, очень важно иметь поддержку сторонников и единомышленников, ценителей главного дела его жизни. Если же отвечать более предметно по заданной теме эссе, то именно Поляков, пусть и опосредованно, сподвиг меня на написание собственной повести, которая на сегодня вчерне готова. Когда я над ней работал, то своеобразным камертоном при обращении с материалом мне умозрительно служил легкий одобрительный кивок моего кумира.