Алексей Бурко: «Чтоб плач расхристанного мира баюкать колыханьем струн»

Всеми этими вопросами я задалась, прочитав книгу стихов кемеровского автора Алексея Бурко «Дождитесь момента». Вообще, это удивительное чувство – когда держишь в руках новую книгу стихов. Ведь книга – это не только свод определённых стихотворений, оказавшихся волею случая и авторской прихоти под одной обложкой. Книга – явление мистическое, не меньше. Уживутся ли стихи рядом, найдут ли общий язык друг с другом и с читателем, сумеют ли составить единое целое, которому суждено будет прожить долгую жизнь? От этого зависит судьба книги – интересно ли будет читателю гостевать на её страницах, захочется ли возвращаться к прочитанному, отложится ли в сердце сказанное поэтом? В общем, это – таинство, волшебство, если хотите, – новая книга.

И здесь очень важен бывает критический разбор, составленный по горячим следам прочтения. Именно как первая реакция, как собрание вкусовых ощущений после первого знакомства – здесь и сейчас. И первоначальные впечатления таковы: книга «Дождитесь момента» насыщена воздухом свободы, страстью, энергией и ещё… каким-то космическим, сверхразбитным отрицанием всего и вся, но главное – зазубренных, затверждённых кем-то и когда-то догм. Ярко это отрицание, эта внутренняя борьба явлены в стихотворении «Как жемчуга», где эпиграфом взяты слова из Мандельштама, который, в свою очередь, ведёт диалог с Данте:

Это стихотворение с элементами постмодернизма великолепно иллюстрирует и авторский характер, и высокое поэтическое мастерство, и возобладание во всём внутреннего – над внешним. Это – авторское кредо, которое вся книга только подтверждает.

Алексей Бурко не новичок в литературе. За плечами – победа в конкурсе поэзии имени А. Бельмасова в 2017 году, публикации стихов в журнале «Огни Кузбасса» и коллективных сборниках, а также книга стихов и прозы «Будем летать…». А ещё – встречи и литературное общение, фестивали и походы – об этом замечательно сам автор говорит в задорном и ярком, лексически смелом стихотворении «Кузнецкий бассейн»:

Опыт, столь необходимый любому писателю, собран по крупицам немалый, впечатлений хватит на несколько жизней. Отсюда – при должном уходе и бережном развитии – есть все предпосылки для роста крепких, сильных и больших стихов.

У поэзии Алексея Бурко есть нутро, есть стержень. Есть индивидуальность, свой, выработанный, голос (или авторский почерк). Чуть перчика-иронии, тёплая щемящая лирика, своеобразные ракурсы, чёткая авторская позиция, тонкие отсылы к другим авторам, известным изречениям и символам, изысканные аллюзии, смелые, ломаные метафоры... Я говорю «ломаные», потому что они иногда недокручены до конца, словно предоставлены для додумывания читателю:

Благодаря окказионализму «манифествую» и образу щита, который читатель волен домыслить по-своему, автор изящно уходит от прямолинейной назидательности и плакатности, обыгрывая свою причастность к направлению соцреализма, однако чётко демонстрируя тем не менее устремлённость в поэзию новых горизонтов.

Или:

Стихотворение «Теперь-то мы знаем» по-настоящему затрагивает душевные струны – правдивой глубиной своей, высокой болью, бесшабашной надеждой:

Метафора надежды и разочарования проходит через всё стихотворение, из строчки которого и взято название для всей книги. Оправдывается ли эта надежда юности на лучшее будущее? Об этом, собственно, – вся книга…

А ещё в метафорах этого автора используются различные понятийные и лексические пласты. И, на мой взгляд, это придаёт своеобразия поэтическому языку и невероятно обогащает его. Например, «углекопные раны земли» – подача образа страдания через шахтёрские символы (стихотворение «Кузнецкий бассейн»). Или ладони любимой, однажды прочно накрывшие плечи, словно военные погоны. То есть ладони эти видятся поэту как высшая награда, достижение (хотя погоны обычно – награда заслуженная, а любовь – всё же в большей степени дар). Но здесь как раз и кроется тонкость тропа: автор говорит о выстраданной любви, давшейся болью, трудом... Сюда же и морщины как веб-мониторы быта – насколько неожиданно, настолько и мощно, впрочем, как и всё это эхо на Илью Кормильцева:

«Поры щелястого тротуара» (стихотворение «Взрыв») – это тоже составная метафора, очень яркий образ. Здесь же отлично найдено слово «отзвучье»; вообще весь стих плотный, густой, непростой, хочется в нём производить раскопки, искать невидимые миру амфоры:

Не могу не сказать, что в книге есть моменты, о которые словно спотыкаешься – но мне все они представляются легко устранимыми недочётами, над которыми автор ещё непременно проведёт работу. Например, коротенькое стихотворение «Давай улыбаться людям». Поскольку в нём явственно слышны нотки из поэзии предшественников, я бы посоветовала поставить эпиграф – это всегда обогащает хорошие стихи (а это хорошие стихи!), к тому же демонстрирует эрудицию автора. Здесь слышится добрая перекличка с Пастернаком («Давай ронять слова...») и Окуджавой («Дай же ты всем понемногу и не забудь про меня...»). Хотя мне почудилось ещё и окуджавское «Давайте говорить друг другу комплименты...». И ещё кажется спорным момент с сердечным грузом, обузой, от которой люди почему-то летают. Два устоявшихся образа (любовь как сердечный груз и любовь как полёт), соединяясь, словно взаимоисключают друг друга. Также неудачно звукосочетание «ебилбы» – именно так на слух воспринимается строка «Я бил бы поклоны эти…»

Продолжение следует...