Не декабрист и не проныра!

Биеннале, но не совсем! Они, вероятные классики, рождаются не раз в два года, а существенно реже. Ныне кажется, что их и вовсе нет. Кончились под прессом обормота 21 века. Скуксились. А по большому счёту, стали попсой. Тексты их сведены, сконструированы таким образом, что и шестилетний ребёнок поймёт, что хотел сказать «умный» автор. И что самое обидное: среди творческой элиты это принято считать сверхзадачей – быть понятым даже аборигену из племени мумба-юмба. Отчасти, безусловно, это правильно, но тогда, простите, как будет проходить питательный процесс разума нашего насущного? Где ростки «соображалки» начнут произрастать?

Не зря раньше происходило так: взял, скажем (находясь в подростковом возрасте), произведение «Мы» Евгения Замятина, но не осилил. Фантастика вроде, а не пошла. Тестостероны, моментальная влюбчивость, диссоциация ценностей мешают чётко следовать за «кубической» строкой писателя юнцу. И глубину произведения Замятина он не прочувствует, что весьма предсказуемо. Но когда ему годочков эдак за тридцать и жизнь помалу устаканилась, то «Мы» ему покажется сверхвершиной в жанре фантастики, и какой-то там «1984», якобы шедевр, покажется бледной поганкой, калькой, жалким копирайтом. Теперь же никто не будет «раскидывать» книгу на протяжении всей своей жизнедеятельности: не прочёл тогда, и сейчас незачем с жаром листать ее страницы, хотя с возрастом «серых шариков» и прибавляется вроде как. Нет! Читатели, как и писатели, измельчали до килек, до аквариумных рыбок.

Уфф! Огромная получилась прелюдия. Просто широченная! А хотелось всего-навсего рассказать как раз про одного модного (моднючего) писателя XIX века, жившего в золотую эпоху А.С. Пушкина. А точнее, про Фаддея Венедиктовича Булгарина. Фигура значимая, помпезная во всех его смыслах. И спасибо опять же острослову А.С. Пушкину, с его лёгкой руки за Булгариным закрепилась репутация доносчика и писателя-коммерсанта. И он также известен как основоположник авантюрного плутовского романа. И вроде как классик – можно осторожненько вписать, накарябать калённой иглой по железу. Но он затерялся среди «громоподобных» писателей и в школьных учебниках по литературе его не сыскать, при всём старании.

По рождению Фаддей – поляк, а его батюшка, представитель древнего польского рода, республиканец Венедикт Булгарин – принял участие в восстании. И на дуэли умудрился застрелить русского генерала. По окончании восстания, вернее после подавления оного – его сослали в Сибирь. Набедокурил – отвечай! К прочему, у Булгариных отняли родовое поместье – Перышево. На семью легло несмываемое пятно позора. Мать увезла Фаддея в Санкт-Петербург и отдала в самое престижное учебное заведение России – Сухопутный шляхетский кадетский корпус. Он неважно владел русским языком и посему его часто шпыняли. И не мало-мальская принадлежность к восставшим полякам тоже сослужила ему скверную службу. Тяжко, одним словом, ему приходилось.

Однако его «скверный» русский язык со временем обрёл всё же объёмную правильную форму, если можно так выразиться. И всерьёз принялся за стихосложение – в лучших традициях Кадетского корпуса, воспитанники которого славились своими дарованиями. И благодаря своим стараниям, Фаддей Булгарин занял достойное место в армии – в уланском полку великого князя Константина Павловича. В отваге молодому офицеру не откажешь: и раны, и награды – всё было при нём. Но вот взыграла однажды в нём дурость одна: эпиграммку написал на великого князя, о которой тот, в свою очередь узнал. Ну, что тут поделаешь! И стихотворец в 1809 году был переведен в Кронштадтский гарнизонный полк (несколько месяцев просидел под арестом в крепости), а через год – в Ямбургский драгунский полк. Здесь Булгарин также не ужился, из-за какой-то скандальной истории был плохо аттестован и в 1811 году отставлен от службы.

На тот момент по Европе «гуляла маршем» боевая слава Наполеона. Фаддей услышал о призывах французского императора дать независимость Польше. И как истинный поляк он вдохновился подобными идеями, в результате чего присоединился к наполеоновской армии и с нею он прошёл всю Европу и пришёл в 1812 году в Россию.

И с нею же, а точнее с жалкими остатками французской армии он покинул Россию, будучи раздавленным и униженным. Дальнейшие скитания Булгарина по Европе закончились пленом. А в 1814 году по воле судьбе-раскоряке вновь оказался в России. Возвращение его совпало с указом о прощении поляков, поступивших на французскую службу, однако наполеоновскую армию ему нет, нет да припоминали до конца жизни. Подобает, наверное, удивляться и удивляться без конца авантюрным раздумьям творца. Что его так сильно подвигло на полное безрассудство: жить в России, воевать против России? «Чемоданщик» какой-то туманный получается.

Во время длительного пребывания в Вильне в 1819 году он вступил в "товарищество шубравцев" (по-польски – плуты, пройдохи) – кружок преподавателей Виленского университета, выпускавший на польском языке сатирическую газету "Уличные ведомости", где с просветительских позиций высмеивались пороки польской шляхты, препятствующие буржуазному развитию. Он начал публиковать стихи и прозу в этой газете и ряде других польских периодических изданий, получив литературную известность. Он на слуху у многих почитателей искусства. Он уже почти личность в миру общественности. Позже Фаддей Булгарин издавал собственный журнал «Северный архив» и первый в России театральный альманах «Русская Талия», став соредактором и соиздателем «Сына Отечества». Как деловой и инициативный журналист он быстро сошёлся с молодыми, прогрессивно настроенными литераторами – с такими, как братья Бестужевы, А.О. Корнилович, В.К. Кюхельбекер, К.Ф. Рылеев. Особливо сблизился он с А.С. Грибоедовым – оказывал ему различного рода услуги, провел в печать фрагменты из "Горя от ума". Уезжая в 1828 году в Персию, Грибоедов подарил ему рукопись с комедией с приложенной надписью: "Горе мое поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов".