Борис Романов: «Ностальгия у меня больше о людях»

Еще в те годы, когда я работал в издательстве, занимался литературным объединением. Мы собирались каждую неделю, это была отдушина, имитация какой-то литературной жизни. Меня радует, что по сравнению с теми временами стали выходить толстые литературные журналы на русском языке, газета «Истоки», появились какие-то другие издательские возможности – тот же Интернет. Сейчас начинающему литератору есть куда пойти, и есть где опубликоваться. Я всегда считал, что главное не издать – главное написать. Если что-то хорошее, то это не пропадет, это будет опубликовано. А если нет – то, может, так даже лучше, можно не спешить, для публикаций спешка не нужна.

* * *

Одному болгарскому поэту как-то сказали: «Ты очень хитрый! Ты печатаешь только хорошие стихи». А он ответил: «Я еще хитрее. Я пишу только хорошие стихи». Но это только один путь. Одному надо написать сто книг, чтобы в итоге осталась одна, а другой и вовсе не будет заниматься публикациями, как, например, Тютчев, который бросал свои стихи, а другие их собирали и публиковали. Для литературной жизни нужна почва, среда, это очень помогает. Нужны какие-то общие площадки. Несмотря на то что есть Интернет, ничто не заменит живое общение.

* * *

Я учился во втором классе, и тогда я стал что-то сочинять. Что-то просилось наружу, какое-то мычание. Мама взглянула на мое творчество и сказала: «Это не стихи, это чепуха». Я и перестал этим заниматься. Потом это опять вернулось. Потом я опять не писал стихи, мне казалось, что это не мужское занятие. Я не был тогда таким литературным человеком, чтобы понимать, что такое поэзия, да и поэтов знал немного. А потом ушел в армию и после поступил в литературный институт. С этого момента я занимался творчеством более профессионально: стихи, переводы, литературоведение и прочее.

* * *

Любительскую поэзию видно сразу. Например, есть «Поэма о стекле» Ломоносова. Поэзия это или не поэзия? Весьма тонкий вопрос. Бывает, человек просто рифмует строки и думает, что это поэзия. Причем рифмует иногда очень плохо, а сейчас еще и собрание сочинений можно издать за свой счет. Для меня, так скажем, Рубальская, Дементьев – это не поэзия, а для других – поэзия. Дело это вкусовое, да и время что-то отбирает. Поэтому, если так ставить печать «поэзия» и «не поэзия», то можно промахнуться. Но профессионал это видит сразу.

* * *

Впервые Даниилом Андреевым я заинтересовался, когда готовил серию под названием «Русские боги» в издательстве «Феникс». В серии вышло всего пять книг, хотя планы были большие. Я так сильно не хотел заниматься Андреевым, но он меня восхитил. Я дружил с Виктором Михайловичем Василенко – профессором Московского университета, другом Даниила Андреева и тоже поэтом. И я ему говорю: «Я хочу издать Даниила Андреева». Он связался с вдовой, она принесла рукопись «Розы Мира» – это был еще 1988 год, она еще не была издана. Я написал небольшое послесловие к этой книге. Даниил Андреев вошел в нашу культуру, но его часто упрощенно понимают. Когда я готовил первое издание, провел работу над рукописью; когда готовил второе издание, я заново пересмотрел все черновики и впервые прокомментировал издание. Сейчас много издают «Розу мира», но это все не выверенные тексты, а я каждую книгу готовил, сверяя по оригиналам, это большая текстологическая работа.

* * *

И раньше были плохие книги, и они будут всегда. Сейчас в магазинах есть книги на любой вкус, раньше бы все это расхватали, даже бы в очереди стояли. А сейчас чего только нет – только покупай. Но все равно должен быть выбор. Это ведь поисковая система. Мы вступили в эру потребления, и каждая продукция находит своего читателя, но это все же лучше, чем ничего не читать. Главное – привить хороший вкус. Но я ко всему этому спокойно отношусь, мне никто не мешает.

* * *

Ностальгия у меня больше о людях. Я вот тут вспоминал, приезжали ко мне уфимцы: Газим Шафиков, Эдуард Смирнов – их уже нет в живых. Вот как-то открыл я номер «Бельских просторов», а там групповая фотография башкирских классиков: Назар Наджми, Муса Гали, Мустай Карим и другие – а я всех их знал. Вот это ностальгия, вот это «звезда, зовущая назад».