Он написал письмо в 43-м…

«Здравствуйте, дорогие родители. Сообщаю, что в настоящее время жив и здоров. Не сегодня-завтра снова иду в бой. Обо мне не беспокойтесь, я сыт и обут, а если и придется пасть, то знайте, что этого потребовала родина, и моя смерть не будет бесчестной. Как от Вас, а также от Авы писем не получал уже очень давно, правда, хотелось бы что-либо узнать о вашей Чебаркульской жизни, ну коли так, то потерпим. Ведь ничуть не исключена возможность, что настанет время, вернусь и тогда узнаю всё. Одновременно от вас уже пишу письмо и Аве. Письмо моё всё равно дойдёт, на всякий случай, получите письмо – передайте обо мне Аве. До свидания. Ваш сын Павел. Жду и надеюсь получить от Вас радостное письмо».

Этим солдатом, автором письма был мой прадедушка, старший сержант Павел Васильевич Буров, родом из маленького уральского посёлка Чебаркуль, что в челябинской области. Сражаясь в частях второго Украинского фронта, он получил тяжёлое ранение в грудь в 44-м году. Но не думайте, что он так легко сдался! Хоть до конца раны его не зажили – он получил 3 группу инвалидности, так как два осколка так и не удалось вытащить, но он благополучно вернулся в родные края, вод только это письмо где-то пропало. Получить, распечатать его удалось уже не родителям солдата и его жене, а его дочери, которая сама уже трижды стала бабушкой, и мне аж в 2019 году. Пусть сквозь время: из 1943 в наш век – это фантастика! Словно не для других родных, а для тебя в обход логики, времени, обстоятельствам.

По-настоящему я понял тебя, прадедушка, только сегодня, когда перечитал это письмо. О чём думал этот ещё вполне молодой мужчина, когда уходил на бой: семья не беспокоится, потому что я одет и обут – всё как в родном доме, лишь бы тепло, лишь бы ещё один день прожить, а дальше и весточка от семьи… Даже если и придёт им похоронка, но знание о честной, славной смерти согреет душу. Это был мой родной человек, в таком же теле, как и мы все: я не думаю, что он не боялся, вот только зачем говорить о том, о чём даже самому думать не хочется. А хочется думать о доме, о тех уральских просторах, которые остались далеко в глубине нашей страны, о родителях, которые одни вспахивают сейчас твёрдую землю и справляются со всем хозяйством – вот уже и не страшно, а главное, что всё это честно и не безрезультатно.

Сегодня в преддверье годовщины Великой Победы, когда я по-настоящему задумался над этим, только тогда состоялся истинный диалог поколений. Не история школьнику о том, как «они сражались за Родину», не классный час, а простое письмо, чтобы до тебя, глупого обывателя, который никогда не знал войны, дошло, и можно было сказать «я тебя понимаю, дедушка». Так бывает, когда двух людей что-то сближает, какая-то общая беда, радость или обстоятельства объединяют две души. В этот момент, как говорится, всё понятно без слов – хотя в конкретно этом случае без слов-то как раз не обошлось – и нет сомнений, что вы проживали одну жизнь на одной земле.

И раз уж сегодня я представляю «молодежь», то скажу так: для моего поколения это история. Многие с грустью думают об этом (если думают), но всё чаще видно какое-то безразличие, пусть даже и не холодное. И его легко объяснить: это история – ну было и было, прошло; нельзя до конца понять то, что не испытал сам. Но оправдать, или хотя бы понять ненависть, которую сегодня испытывают некоторые к этой победе и особенно к её ветеранам и труженикам тыла, я не могу (некоторые поймут, о чём я говорю, а для остальных пусть это будет загадкой). Верно сказал писатель Георгий Бакланов в своём романе: наступает время мародеров. Но не должно быть стыдно нам, нашим ветеранам, старикам, труженикам тыла за совершенный подвиг. За правду не должно быть стыдно.

Человек не может судить историю: обычно бывает наоборот. Сегодня мы уже никогда не узнаем, как это было. Ни один фильм, ни одна книга, даже «секретные» документы не смогут передать нам истину былых лет. Я говорю о чувствах, которые испытывал человек, который шёл туда, в неизведанное, на смерть.

Сегодня я испытываю гордость оттого, что мой прадед был там и выжил, за то, что могу сказать: «Я тебя понимаю, дедушка»…