Язык и дети

Этому есть разные причины, в том числе генетические, психологические, действенные по отношению к любому человеку. Но конкретный русский человек может стать русским, родившись только от русских родителей и развиваясь в условиях русского быта. Соблюдая национальные традиции: питаясь русской едой, нося русские одежды, говоря на русском языке и имея русское имя. Если же у него нерусское имя, если он постоянно слышит нерусскую речь и сам пользуется ею, то его русские гены начинают возмущаться. Бунтовать. И не оттого ли наши дети «бунтуют», что подсознательно ненавидят современный нормативный язык, потому что он давно уже не русский?

Статистика подтверждает: современный русский язык едва ли не на две трети состоит из греческих, латинских, иудейских, скандинавских и тюркских корневых слов. И не зря русский народный писатель Валентин Распутин говорит, что русские ныне живут не на своей, а на оккупированной земле. Я видел его – с глазами полными слез. И плач его был о заброшенных полях. О разоренных деревнях, о вымирающем народе, который... молчит. Молчит и терпит. Ждет своего спасителя. Своего звездного часа. Своего возрождения. Как говорится в старом народном поверье: «Ребенок плачет потому, что назван не своим именем, а старик – потому, что молится не своим предкам».

Психологи утверждают также, что для гармоничного развития любого ребенка необходимо постоянно проговаривать с ним любые свои действия. Даже если это касается всего-навсего пеленания. И лучше на его корневом, генетическом языке, какой необходим даже «глупому маленькому мышонку». И не ради передачи информации, какую он еще не воспринимает, а просто ради общения. И еще никто не задумывался над вопросом, как сказывается на судьбе новорожденного самое первое сказанное при его появлении на свет слово или спетая над его колыбелью песня. Не говоря уже о народных сказках, сказаниях и былинах.

Именно такую потребность в русской народной речи, словно «старый ребенок», испытывал в свои последние годы Лев Николаевич Толстой. Он мог с каким-нибудь бродячим краснобаем пройти весь путь от Ясной Поляны до Тулы, общаясь с ним и записывая его байки. Давно известно, что тяга к родному языку усиливается с годами. Когда после чтения хорошей книги, от которой так и тащит махровым русским духом, чувствуешь себя словно бы обновленным и помолодевшим. Испытываешь прилив новых сил, бодрости и энергии. Как будто ты побывал в запредельном прошлом своего детства, своей молодости, своих далеких русских предков, молодой, изначальной Руси. России…

Мне думается, что преподавание школьной словесной дисциплины (под названием, скажем, «Старый русский язык») хотя бы факультативно, особенно по игровой методике, как бы с путешествием на машине времени русских детей в мир их далеких предков, стало бы некой языковой инициацией для нового подрастающего поколения. Особенно полезно совмещать это с русскими народными праздниками, какие ныне стали востребованными в простом народе. Тогда бы и дети стали употреблять старорусские слова и выражения. Ведь не зря же они с таким удовольствием употребляют ныне такие архирусские словечки, как «блин» и «козел».

Пресловутые неандертальцы, как известно, исчезли без следа, не считая нескольких окаменевших неандертальских костей, потому что так и не научились говорить. Даже по-своему. По-неандертальски. А мы, скорее всего, исчезнем потому, что однажды разучимся говорить по-русски. «Эволюция – исключение, вымирание – правило».