Поле битвы – разум. Часть вторая

Сегодня эту картину мира разламывают на куски, заляпывают грязью. «Выясняется», что люди «ничего не знают», – на голову вываливается масса взаимоисключающих фактов, которые еще и толкуются совершенно по-разному. Некоторые считают, что переживает второе рождение пресловутое «религиозное мракобесие», – но и они заблуждаются, потому что религия также давала цельную и непротиворечивую картину мира, а главное, четко разделяла правильное и неправильное, добро и зло. Ныне же человека лишают и знаний, и ориентиров. И религиозное мировоззрение переживает кризис, пожалуй, не в меньшей степени, чем мировоззрение научное, – и это несмотря на декларируемую религиозность. Отмечая религиозные праздники, в обыденной жизни мы в большинстве своем ведем себя отнюдь не в соответствии с канонами, и мало кто из нас готов отнестись к ближнему своему так, как это предполагают религии, нами якобы исповедуемые.

Что же касается науки, то тут первой «под раздачу» попала история: вот уж воистину, ныне на этом поле каждый суслик – агроном. Между тем такое панибратское отношение к истории далеко не безобидно: взгляды на прошлое в огромной степени определяют взгляды на настоящее, а также на будущее. Возьмите реформы Петра I – один человек считает их ошибкой, а другой благом; один подсчитывает количество жертв, а другой уверяет, что ради приобщения к европейским ценностям можно было заплатить и дороже. И само собой, «правильное будущее» одной и той же страны и одного и того же народа эти люди – соотечественники! – видят совершенно по-разному.

Речь не только об отношении к тем или иным историческим фактам, событиям минувших лет. Во-первых, история – это политика, обращенная в прошлое, а во-вторых, что может быть проще, чем посеять рознь между людьми, вытащив на свет разногласия, которые давно быльем поросли? Вот и получается, что у каждого СВОЯ история, следовательно – никакой ОБЩЕЙ истории у людей нет. Апофеозом становятся «исследовательские работы» в стиле «новой хронологии» (кстати, небезызвестные Фоменко и Носовский в этом направлении далеко не первопроходцы) и «сермяжные» теории в стиле Михаила Задорнова, озвучивающего со сцены свои рассуждения об этимологии, не выдерживающие никакой критики и, конечно, не имеющие никакого отношения к реальной истории или лингвистике. Да, над ними можно посмеиваться – но только до тех пор, пока не вспомнишь о снижении уровня научных познаний масс и разрушении критического сознания. Эти процессы идут рука об руку и набирают темп: итогом станет формирование нового мракобесия непредставимых ранее масштабов. Ибо так или иначе все сводится к одному – лишению человека хоть сколько-нибудь прочных знаний об окружающем мире. И при этом, конечно, «каждое мнение важно»! А уж заниматься историей, как считают многие сторонние наблюдатели, очень просто: прочитал десять книжек, добавил немного своих мыслей, и готово – вот она, новенькая, с пылу с жару, сенсация! И можно язык стереть до корня, убеждая в том, что история – это тоже наука, что будущих историков неспроста учат пять лет и что для того, чтобы уметь работать с источниками, нужно обладать довольно весомым комплексом специальных знаний и навыков – одного желания тут мало. Но скороспелых самозваных историков пруд пруди – и вот уже власовцы становятся героями, и вот уже войну выиграли штрафбаты и уркаганы…

Разберем для примера один «спор» среди таких скороспелых исследователей – тем более что тема спора донельзя актуальная: в самом деле, кто не слышал инсинуаций на тему «Сталин хуже Гитлера, потому как Гитлер хотя бы чужих убивал, а Сталин своих»? Оговоримся сразу – речь не о конкретных исторических фигурах, а сугубо о логике «ниспровергателей авторитетов» и «открывателей тайн».

Во-первых, если ты считаешь двух людей убийцами, то несколько странно сравнивать, кто из них хуже, – какие-то различия в оценках возможны до перехода за эту черту, а никак не после.

Во-вторых, если руководствоваться такой «логикой» (про «своих» и «чужих»), то придется признать, что на фоне, например, ревнивого мужа, наказавшего жену-изменницу, маньяк Чикатило является человеком очень добродушным. Да еще и примерным семьянином – он же своих родственников не терзал, а убивал только совершенно незнакомых людей.

В-третьих, надо обладать очень своеобразным складом ума, чтобы оправдать своего убийцу, – а между тем те, кто в данном случае обеляет Гитлера и нацистов вообще, действуют именно так. Получается, если убийцей будет примерный семьянин, который своим детям иногда даже покупает яблоки, его жертвы будут не так страдать?

Наконец, в-четвертых и самых главных – этот «аргумент» (о «своих» и «чужих») основан на лжи. Ибо «своих» Гитлер убивал весьма и весьма активно.

Например, в «Ночь длинных ножей» были убиты никакие не чужаки – еще днем это был «цвет германской нации». Когда в нацистской Германии начали вырезать коммунистов, как-то так получилось, что они тоже оказались немцами, то есть самыми что ни на есть «своими». И в концлагеря поначалу пошли все они же, соотечественники.

Не мешало бы вспомнить и историю с затоплением берлинского метро, битком набитого стариками, женщинами и детьми, – «прощальный привет» от фюрера, якобы «не убивавшего своих», едва не стоил жизни многим и многим тысячам немцев.

И конечно, именно на счет Гитлера надо бы записать все те 8 миллионов немецких солдат, которые были убиты на фронтах Второй мировой. То есть формально их убили, конечно, советские солдаты и советские партизаны (а также американцы, англичане, канадцы, французы и другие, хотя и в гораздо меньших количествах). Но как бы то ни было – все эти миллионы именно на совести Гитлера, потому как если бы он их не послал «немецким мечом добывать землю для немецкого плуга» (а заодно вырезать все тем же мечом пару сотен миллионов человек), они были бы живы.

Ну и уж совсем неловко говорить о том, насколько абсурдно слышать реплики в защиту Гитлера от граждан России, хотя сами немцы давно уже в своем отношении к бесноватому фюреру определились.

Конечно же, описываемый процесс затрагивает не только сферу чистого знания. Гораздо больший урон он наносит сфере этики и морали – и, собственно, в первую очередь против нее и направлен. Между тем невозможно нормально существовать, не имея каких-то опорных точек, – это наши маяки в океане, и без них неизвестно, куда плыть. Невозможно существовать без моральной карты, на которой отмечено, что такое «хорошо» и что такое «плохо»; невозможно существовать без каких-то базовых установок, определяющих правила поведения в обществе. В противном случае все идет вразнос – и вот уже под сурдинку рассуждений о том, что «в жизни надо попробовать все», ломаются миллионы судеб.

И это тоже ползучая, незаметная, тайная война, в которой первыми жертвами становятся дети. В любом книжном магазине есть полка с новинками и бестселлерами. Сегодня одно из главных мест на этой полке – или даже главное – занимает «вампирская сага» Стефани Майерс. Ее успех настолько впечатлил многих авторов и издателей (а тут еще и экранизация подоспела), что как грибы после дождя начали нарождаться другие «вампирские» книжные сериалы разной степени известности.

Само собой, начиналось все вполне благочинно: как нормальный (хотя в каком-то смысле и на грани фола) литературный эксперимент для взрослого, подготовленного читателя. Первые шаги сделал, пожалуй, еще Брем Стокер в «Дракуле», однако вампир, которому были приданы определенные человеческие черты, у него все же оставался заведомо отрицательным персонажем. «Вторую жизнь», да простится такой невольный каламбур, в это неживое чудовище вдохнула американка Энн Райс, в 70-х начавшая плотно разрабатывать «вампирскую» тему. Годы шли, и то, что начиналось как эксперимент, в конечном итоге исчерпало себя – в сухом остатке присутствовала лишь конструкция «положительный вампир среди людей» в разных вариантах. И вот эта эрзац-модель, основанная на роли «не такого, как все», пришлась ко двору тем, кто сегодня зарабатывает на подростках (отметим на полях, что подростки – одна из самых «прибыльных» категорий, ибо тратят сравнительно много).

В современном обществе потребности создаются – и производство их поставлено на поток. Создаются молодежные субкультуры-однодневки, выращиваются «кумиры» и «звезды». В основе всего лежат деньги: уровень успешности проекта определяется его прибыльностью, и тема эксплуатируется до тех пор, пока денежный источник не иссякнет. В случае с «вампирской сагой» Майерс четко определенной целевой аудиторией стали преимущественно девочки и девушки в возрасте от 13 до 20 лет. На этом поле сегодня «работают» и некоторые субкультуры – в том числе пресловутые «эмо» и «готы». Книги представляют собой сугубо лабораторный конструкт, эксплуатирующий навязанные же модели поведения и социальные стереотипы («я не такая, как все», «меня не понимают» и так далее). Это уже само по себе мощный манипулятивный ход, а в данном случае он еще и сопровождается рассуждениями в стиле «нет черного и белого, есть масса оттенков». Но всем известно, что черное и белое – есть. И те, кто на такой «литературе» зарабатывают, живут по другим понятиям, вполне себе социал-дарвинистским. Четким и ясным. Не смешивая. Ибо знают свое место в мире – и место всех остальных: тех, кого надобно резать и стричь.

Но казалось бы – и что с того? Просто бизнес…

Однако попутно с извлечением прибыли из подростков те, кто эксплуатируют сегодня «вампирскую» тему, наносят страшный удар по еще несформированной системе ценностей. Получается, что вековой кошмар, чудовище, мерзкое существо, которое вообще НЕ ЖИВЕТ, которое не принадлежит ни одному миру, делают положительным персонажем. При этом обычно «положительные» вампиры в такого сорта книгах обладают массой достоинств – от привлекательной внешности (которая плохо вяжется с фольклорным обликом чудовища-упыря) до богатства. Что, как нетрудно догадаться, в обществе потребления само по себе является высшей ценностью, и уже неважно, каким путем и какой ценой все это получено.

Да, для взрослого неглупого человека такая игра со смыслами может быть интересна – как литературный опыт, как вторжение на запретную территорию, придающее определенную остроту художественному произведению. Однако когда речь идет о подростках и детях, у которых ради извлечения максимальной прибыли не дают сформировать нормальную четкую систему ценностей, вопрос переходит в совершенно иное качество.

А между тем война продолжается.

По сути, сегодня мы постепенно сползаем к миру без констант, к ситуации полнейшей неопределенности, к интеллектуальному болоту – болоту в том смысле, что в нем не будет ни единой твердой кочки, взобравшись на которую можно было бы окинуть взглядом окружающее пространство, чтобы понять, куда двигаться. Вместо этого все человечество будет прозябать по горлышко в тине и видеть только топь, курящуюся миазмами глупости, да поднимающиеся на поверхность смрадные пузыри незнания.