Дидактические стихи под названием «То, что ты сделала главным в себе» можно назвать ироническими, учтя важный момент поучительности в них. Стихи хороши, если написаны не ради одной иронии, если главное в них познавательный пафос. И в этих стихах он присутствует. Поэт искренне пытается разобраться, почему в ветреной головке прелестного персонажа главным стал мусор:
Ты прекрасна, как слово поэта,
Ты волшебна, как ветер в листве.
Главное мусор в твоей голове.
Да ты смотришься словно раздета,
Ты богиня, кто дал бы их две?
На земле не бывает таких самоцветов.
Но главное – мусор в твоей голове.
Ты же все понимаешь, скажи мне об этом.
Ты просто дурачишься: хи-хи и бе-бе!
Просто это твой способ – хвост пистолетом…
Но главное мусор в твоей голове.
Так что главное – мысли в твоей голове.
Глубокомысленно (как и многотрудно) – стихотворение «Жизнь». Главное в нем – личный выбор и преодоление своего страха перед жизнью:
В пятнадцать лет, и в тридцать лет, и в сорок
Я горевал, не нужный никому,
Что надо мной летают глад и морок
Над тропами, ведущими во тьму.
И взором, обращенным в сердцевину
Моих надежд, я видел только страх.
Он пожирал меня наполовину
И падал, обессилев на пирах.
Что было делать? Сил себя жалеть я
Найти не мог, хотя искал, где мог.
Зачем нам нужно личное бессмертье,
Когда у смерти нужный нам залог?
Что голод нам? Посылка для работы.
Что морок нам? Забава глупых сил!
И я до отвращения, до рвоты
Свой тяжкий труд, как на гору тащил.
И это годы, годы, годы, годы!
Но только странно – вроде страха меньше,
Но только странно – вроде ум ясней……
Но я не знал, что это был мой выбор…
Что из судьбы тяжелой мог я выбыть,
Что мог всю жизнь так сладостно страдать!
Жизнь это не страх, но преодоление страха. Не сила инерции, но активная личная позиция.
И, наконец, стихотворение, давшее название сборнику. Я бы назвал его «хитом», написано оно с большим задором и юмором. Хотя стихотворение это вполне серьезное:
Я был женат, я жил в аду, (в книге Ад почему-то с заглавной буквы – А.К.)
Им волю дай – средь бела дня
Годами я рыдал как зверь,
Я был женат, я жил в раю,
И большей нежности в душе
По тонкой красной линии –
Это стихотворение открыло небольшой цикл стихов, посвященных бывшей жене.
Чего я добился своими стихами?
Жену. (Второе стихотворение цикла).
Ой боже, мой боже, зачем моя женка,
Зачем же со мной развелась?
Из дома родного поутру изгнали,
Если человечество расстается с прошлым, смеясь, то герой А. Хусаинова, тоже, отгоревав, отплакав, всячески отжурив и отчитав свою суровую и незадачливую подругу недолгой совместной жизни, родную женку, уже как будто смеется над своей стихотворной «заплачкой»:
Смутно описывает автор следующих строк издевательство над своим персонажем:
Из дому родного поутру изгнали,
Бабье обступило, как немец проклятый,
И в глотку вливали питье.
О как колесо я лежал на телеге,
Непонятно, это происходит перед женитьбой или после развода? Сцена двоится, похоже и на то, и на это. И в то же время, сцена не прописана однозначно.
Дело как будто после развода, но со странным «обступлением» и «вливанием питья в рот». Странный способ для изгнания супруга выбрало «бабьё». Наверное, всё это – теща с множеством родных и внучатых теток жены пострадавшего, а то и дочки его.
Надо сказать, что всяческие старухи и вообще занимают особое, архиважное место в поэтическом Космосе А. Хусаинова. Этот чудовищный архетип, перекочевал в руны нашего автора прямиком из темных времен так называемого матриархата.
Обрекли бездушные, «как немец», женщины, проклятое «бабьё», на неизбывные страдания невинного, как младенец, лирического героя стихотворения:
И вырастут дети и даже не спросят:
А где же наш папа родной?
А папа с сухими глазами по свету
Очаровательные совершенно, по-моему, стихи. Ради одних только этих строк, одаривающих читателя неподдельным весельем, стоило претерпеть изгнание из незадавшегося лона семьи.
Далее идут ироничные стихи, про выборы в США и, другие, про брежневские времена. Как и полагается, все тут выглядит вполне комичным, благодаря реграммам поэта не в последнюю очередь. Стихи веселые:
Мне кажется, что Хиллари и Трампа,
Как циркачей из цирка дю Солей,
Не к выборам готовят толерантно,
А наваляют просто свистюлей
И вот они пойдут по СШАке…
Идут, идут два бывших претендента,
Два лидера распавшейся страны,
И нет такого в мире клей-момента,
Соединить две эти стороны.
Предсказывает поэт злую участь «циркачам из дю Солей»:
И только у границы мексиканской,
Переступая скользко за порог,
Они вдруг спросят местных иностранцев:
– А далеко ль до Сирии, браток?
Они пойдут, одни на белом свете,
как два печальных русских мужика.
Вот каким несчастьем все обернулось. Казалось, уж чего хуже, но еще страшнее «печальных русских мужиков» для людей вот что:
И будут люди плакать исступленно,
Что приключилась страшная беда,
Что вот седьмой сезон «Игры престолов»
Теперь уже не снимут никогда.
Вы как хотите, любезный читатель, а мне трудно сходу найти современные, столь же уморительные, строчки. Новая градация страхов людских.
Стихотворение «Нас водила молодость» развивает тему социальных коммунальных актуальностей, не имеющих отношения к поэзии, но, однако:
Это становится поэзией благодаря той же иронии, поднятой в этих стихах до уровня истинно народного юмора. Что помогает осмыслить (пусть задним числом) природу бессознательного социального зла, корни которого суть инертность и автоматизм. Тут только юмор и помогает.
В конце концов, именно поэт (Геракл) и должен совершить свой подвиг и очистить «Авгиевы конюшни» от вымороченных повторений, чтобы не сказать испражнений, «современной» общественности.
Кроме того, автор демонстрирует богатый и меткий разговорный лексикон, современный пласт, виртуозное и тонкое владение иронией, в искусстве постмодернизма практически беспредельной (как, впрочем, было уже не раз, скажем, у романтиков). Сам текст есть пародийная отсылка к героическому стихотворению Э. Багрицкого «Нас водила молодость».