«По Фрейду». Встреча киношных оппонентов. Часть вторая

Клайв во время Первой мировой войны воевал в пехоте, на его глазах погиб друг Пэдди Мур (актер Джордж Эндрю-Кларк). В груди Льюиса тоже остались неоперабельные остатки шрапнели – той самой, что убила его боевого товарища, который, кстати, заранее попросил позаботиться о его матери Дженни, взамен пообещав позаботиться об отце Льюиса, если убьют самого Льюиса. Но мать Пэдди по имени Дженни (актриса Орла Брейди), заявляясь к раненому Льюису в госпиталь, категорически не хочет, чтобы её патронировали, опекали, она ещё молода, слишком деятельна и сексуальна. Намёк понят верно: между Клайвом Льюисом и Дженни Мур завязывается любовный роман (скелет в шкафу, который бесцеремонно пытается вытащить оттуда на свет божий Фрейд) – эти замалчиваемые воспоминания приходят Льюису на ум в доме психоаналитика во время диспута на тему «быть или не быть»… простите, есть бог или его нет.

«След» Первой мировой – во время нынешних воздушных тревог и немецких бомбежек Лондона у Клайва случаются панические атаки, а в чувство его приводит старик Фрейд: «Вдох и выдох. Смотрите мне в глаза!». Клайв, верующий в бога, боится смерти (впрочем, её боится и не верующий Фрейд): «Мы все в ужасе… Все мы трусы перед лицом смерти» (этот страх не мешает киношному Фрейду в конце концов покончить с собой; в реальности в организм страдающего Фрейда по его просьбе ввел повышенную дозу морфия доктор Шур – реальность так мастерски перемешана с элементами художественного вымысла, что порой не разобрать, где одно, а где другое).

…Дочери Фрейда Анне чудится рыцарь, который гладит ей сначала грудь, а потом, спускаясь рукой все ниже и ниже, «там» (понятно где). Или, вернее, так: рыцарь берет Анну за руку и заставляет женщину её же рукой «трогать здесь и здесь» (в фильме во время психоанализа она показывает это своему отцу действием – воспоминание Фрейда, всплывающее во время диспута с Льюисом, то самое «одно из», о которых он предпочитает умолчать). Сексуальные фантазии Анны понятны: неудовлетворенная дама – ни мужа, ни любовника.

(Спойлер: когда в дом к Фрейду приходит доктор Эрнест Джонс /его сыграл актер Джереми Нортэм/, чтобы, если отбросить намеки и экивоки, сделать Анне предложение руки и сердца и увезти её из дома отца туда, где ему предложена хорошая работа по тому же профилю, что и у Фрейда с его дочерью, то Фрейд отвечает за дочь категорическим отказом: нет, нет и нет, мол, ты, Джонс, старый, а Анна ещё юная девушка, хотя в 1939 году «девушке» было уже за 40, пусть актриса и выглядит намного моложе реальной дочери Фрейда того периода; самой Анны, кстати в этот момент дома нет, за неё «всё решили»).

И в реальной жизни, и в кинофильме Фрейд был психоаналитиком родной дочери, чтобы другие специалисты этого же профиля не узнали тайны его семьи (не повытаскивали скелетов из шкафа).

Создатели фильма прозрачно намекают на сексуальную ориентацию Анны: она постоянно хочет пригласить в дом свою подругу Дороти Берлингем (её играет южноафриканская актриса Джоди Бальфур), но отец категорически запрещает ей это делать, постоянно откладывая такое приглашение на будущий период (например, «через неделю»). В конце концов дочь без спроса заявляется домой вместе с Дороти.

В реальной жизни Анна Фрейд никогда не была замужем и не имела детей.

…В общем, у каждого киногероя фильма в голове свои тараканы и своя сублимация.

* * *

Психическая (а, может, и психофизическая) связь Фрейда-отца с его дочерью Анной неразрывна.

Отец не желает отдать дочь никакому другому мужчине, вся его сущность протестует против такого развития событий, поэтому отшивает жениха (видимо, уже не первого).

У Анны точно такая же зависимость. Она не видит рядом с собой другого мужчины, кроме отца. Женщина при очередном звонке родителя бросает лекцию и студентов (очевидно, что не в первый раз, поскольку на работе ей делают выговор и упрекают в точно таких же прошлых срывах) и бежит искать в аптеках лекарство, которое облегчит ему боль. Напомним, что у Фрейда рак то ли нёба, то ли горла, то ли того и другого сразу, а вставная верхняя челюсть периодически доставляет ему невыносимые боли – только дочь имеет право прикасаться к челюсти, когда её нужно изо рта вынуть.

(– На какой стадии рак? Сколько осталось? – спрашивает Фрейда Льюис и получает ответ:

–  Мне решать.

Самоубийство для христианина – тяжкий грех. Это тоже часть диспута: Фрейд как бы подначивает оппонента и таким вот отрицанием бога).

Оба (и отец, и дочь) как психоаналитики понимают ненормальность такой сильной привязанности одного к другому/зависимости друг от друга (по их же теории это нездоровое влечение), но на все аргументы у первого есть ответ «она моя дочь», у второй – «он мой отец».

Сюжет вне дома: дело к вечеру, рабочий день у аптек заканчивается, а Анна мечется по городу из конца в конец под дождём в поисках лекарства. В одной из аптек, которые одна за одной закрываются буквально перед её носом, Анна в надежде, что подействует громкое имя, называет своего отца, которому требуется помощь.

– Секс-доктор? – усмехается работница аптеки и, демонстративно запирая «контору», уходит по своим делам.

Люди, верующие в бога, психоаналитика не любят, поскольку психоанализ Фрейда построен на сексе, а сексуальными действиями для него являются даже сосание младенцем груди матери или выкуривание мужчиной сигареты.

Не знаю, как там было в реальности, но в кинофильме любимый цветок Фрейда – азалия. Согласно верованиям (суевериям) знатоков, она то ли, имея мощную положительную энергетику, приносит в дом любовь и взаимопонимание, то ли символизирует страсть и печаль и нежеланную разлуку. Впрочем, одно не исключает другого.

Из диалогов безбожника и верующего:

– Признак безумия – постоянно делать одно и то же, ожидая результатов.

– Верный признак здравого ума – остановиться (можно интерпретировать двояко: как вопрос или как согласие-констатацию факта).

Аргументы за и против у той и другой стороны звучат немногочисленные, в какой-то мере однообразные. В основном, конечно, избитые и всем известные со времён университетского студенчества (своеобразные тезисы из конспектов студентов, изучающих философию, религиоведение, психологию, психиатрию и т. д.).

«Надо думать о смысле реальности: может, она тоже всего лишь сон». Религия – мировое детство (всемирная детскость), человечеству пора взрослеть.

С другой, у человека есть свобода воли; человечество само породило страдания и боль (удовольствие – это шёпот Господа, а боль – громкоговоритель); если бы не было зла, мы бы не узнали, что такое добро; «видение бога всё время меняется, задача не сдаваться, всегда искать и надеяться» (часть аргументов близка тому, чтобы быть разумными и логичными, хотя вера ни того ни другого под собой не подразумевает).

Дискутировали учёные мужи долго. Иногда казалось, что они друг друга «психоанализируют». Проговорили целый фильм (вернее, день, если переносить на реальное временное измерение): Льюис покинул дом Фрейда поздно вечером, торопясь на отходящий в Оксфорд поезд. Дискуссия прошла если уж и не совсем в тёплой и дружественной обстановке, то стопудово в деликатной форме. Даже не подрались. Вот что значит люди интеллигентные, обремененные образованием, степенями и званиями!

– Глупо надеяться, что мы разрешим величавшую тайну в истории.

– Ещё более глупо не думать о ней.

…Но вот диспут, наконец, закончен. Кинокамера, как в начале фильма, медленно шарит в доме Фрейда по скульптурам античных богов и христианских святых, по прочему домашнему уюту.

Каждый спорщик, разумеется, остался при своём и при своих. Клайв Льюис успел-таки на поезд и почти ночью возвращается в Оксфорд. В этот момент начинается новая бомбежка. Но Льюис уже не в панике (сеанс взаимного психоанализа прошел удачно?). Ему снова чудится, что он идет по волшебному лесу, вокруг все в тумане, и вдруг он видит свет в конце туннеля, такого видения раньше к нему не приходило (пусть свет не в туннеле, а в небесах – свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев). Это уже острая ностальгия не просто по абстрактному волшебному лесу и абстрактному волшебному свету, а по волшебной стране Нарнии.

«От ошибки к ошибке – настоящий путь к истине».

* * *

Энтони Хопкинс в роли Фрейда бесподобен. Тысяча чертей… простите, тысяча похвал актёру и его искусному/непревзойдённому мастерству!

Мэттью Гуд в роли Клайва Льюиса тоже сыграл неплохо, хотя как-то вяло, что ли. Флегматично. Местами безжизненно. Как человек, всё познавший, в том числе бога и смысл жизни, и от этой жизни уставший. Если бы рядом не было Хопкинса, то Гуда можно было бы даже похвалить: дескать, актёр хоть куда. Но на фоне Хопкинса Гуд просто померк, потерялся в фильме, во времени и в пространстве.

Остальные персонажи так себе. Средний профессиональный уровень. Но не самодеятельность.

Стоп! Была ещё актер-собака, которая в доме киношного Фрейда изображала «барометр эмоций». По словам хозяина, в одних случаях (в зависимости от поведения гостя) она сидит тихо, в других лает. Из-за пробок Льюис опоздал на встречу и собака, увидев его, убежала в другую комнату. Почему? То ли в шутку, то ли всерьез Фрейд оглашает причину: она расстроилась, ибо любит пунктуальность. Тем не менее Фрейд отправляет Льюиса погулять с псом вокруг дома, и пёс послушно идёт с незнакомым человеком, когда в доме появляется потенциальный «жених». В один из моментов дискуссии двух мужчин пёс убегает в другую комнату. Фрейд поясняет, что это животное прячется от него, своего хозяина: «бежит от гнили, от запаха смерти». Собака со своей ролью справилась хорошо! А может, и на отлично. Хотя, конечно, не столь блистательно, как Энтони Хопкинс со своей.

* * *

Помните, почти в самом начале я заикнулся о вторичности и даже третичности фильма «По Фрейду», но не объяснил почему? А ларчик просто открывался. Когда-то давно профессор психиатрии в Гарвардской медицинской школе и Массачусетской больнице общего профиля Арман М. Николи-младший для лекций о Фрейде придумал такую «фишку»: «каждому тезису воинствующего атеиста Фрейда он противопоставлял антитезис проповедника и автора «Хроник Нарнии» Клайва Льюиса». Убил таким образом двух зайцев. Во-первых, студентам стало интересней осваивать материал. Во-вторых, на основе этих лекций Николи написал книгу «Проблема Бога: полемика К. С. Льюиса и Зигмунда Фрейда о Боге, любви, сексе и смысле жизни».

В 2009 году Марк Ст. Джермейн на основе этой книги создал пьесу «Последний сеанс Фрейда», по которой был поставлен спектакль.

И вот теперь кинофильм. Такова цепочка.

Оба этих автора-предшественника поименованы в числе соавторов-сценаристов, хотя Арман Николи-младший ушел из жизни в 2017 году.

…Вторично или третично? Как ни парадоксально звучит, первично!