НЕлюбимое кино: «Лабиринт фавна»

Но так же, как не видно конца и края человеческим порокам и житейским глупостям, так и не будет конца этому разговору, ведь грани детской поры, как известно, в сто крат причудливей пришедшему им на смену мировоззрению зрелости. Возможно, вы замечали, как постепенно покидают вас части вашей натуры по мере взросления: мир становится тусклым, вкусы приедаются и некоторые вещи выглядят глупее – это и есть смена цикла жизни, своеобразный обряд посвящения во взрослую жизнь.

Вспомните так же и тот момент, когда вы впервые, будучи ещё ребёнком или, возможно, подростком столкнулись с тем фактом, что мир далеко не такой, каким вам его пытались представить родители и близкие: традиционные воспитательные моменты – добро всегда побеждает зло, справедливость превыше всего, любовь и гуманность – всё это, безусловно, присутствует, но, как говорил Платон, лишь в идее, в идеальном мире образов. Это то, к чему стоит стремиться, а пока самые праведные стремления человека пытаются воплотиться в реальности, нам отдан на попечение страшный и жестокий мир, где действуют дарвинистский закон «побеждает сильнейший». Стоит ли говорить, как страдает в данном случае бедный ребёнок, предоставленный сам себе – не то чтобы о нём забыли родители и прочие, но всё же «чужая душа – потёмки».

«Некоторые видят в луже только грязь, а некоторые – отражение звёзд».

Всегда тяжело вспоминать об «утраченном Рае» детства, когда ты твёрдо стоишь на бренной земле. Оттого тяжело полюбить вещи, которые лишний раз напоминают о контрасте между юностью и взрослой жестокой жизнью. Эти две чрезвычайно разные страны и плод влияния одной на другую – как нельзя лучше показаны в фильме «Лабиринт фавна», о котором мы хотели бы сегодня поговорить.

С самого начала работы над «Лабиринтом» дель Торо видел фильм как мрачную сказку о пугающем и драматичном моральном выборе. Этот выбор должен был сделать обычный персонаж, вплотную столкнувшийся с волшебным миром. Сказочная реальность предлагала испытание, которое нужно было пройти и переродиться в процессе, переосмыслить себя и свое место в мире. Фавну предстояло сыграть в этом испытании ключевую роль, поскольку это двойственный мифологический персонаж, который можно рассматривать и как бога, и как монстра. Так что, когда он предлагает «игру», трудно сказать, хочет ли он помочь герою или его уничтожить. В свою очередь лабиринт – это древнейший символ испытания. Еще первобытные люди посылали мальчиков в пещерные лабиринты, чтобы ребята проходили инициации и возвращались мужчинами.

Картина являет собой переплетение двух линий повествований. Первая линия рассказывает нам о неспокойной обстановке в обществе и борьбе с режимом героических партизан, которые прячутся в окрестных лесах, и которым тайно помогает много позитивных персонажей. Вторая линия повествования полностью посвящена девочке-подростку Офелии, а именно ее фантазиям и мечтам.

Мир взрослых окутан войной, он запечатлен не в самые лучшие времена – это сделано специально, чтобы показать всю убийственность и жестокость, которую приносит «огрубение» человека. Дабы проследить все тонкости угнетения, используются близкие люди главной героини. Мать девочки после гибели первого мужа решила, что не может без мужчины в доме, и вышла замуж за военного. Но тот оказался нарциссом-социопатом, которому жена нужна, чтобы получить сына-наследника. Так что беременная супруга его интересует только как «инкубатор», а до падчерицы ему и вовсе дела нет.

«Невинность обладает такой силой, какую зло не могло себе вообразить».

Однако жестокость и насилие в «Лабиринте» демонстрируется совсем не так, как это делается в кино, которое упивается жестокостью. Если садистские фильмы начинают с малого и постепенно становятся все более жуткими, то в «Лабиринте» самая кровавая сцена – это шокирующая фашистская расправа в начале картины. В дальнейшем камера все меньше смакует насилие, а кульминационное убийство остается почти что за кадром.

Вся эта «жуть» прямо противоположна сказочкой линии главной героини. Когда Офелия с матерью переезжает к отчиму в захолустье, девочка обнаруживает неподалеку от дома древний каменный лабиринт. Ночью к героине прилетает маленькая фея, и она отводит малышку в лабиринт, где та знакомится с загадочным фавном. Монстр объясняет, что Офелия – это переродившаяся принцесса волшебного мира и что она может вернуться в свою «настоящую» реальность и вновь обрести некогда утерянное бессмертие, если пройдет три испытания и докажет, что достойна короны.

Истинная суть испытаний в том, чтобы героиня показала свою решимость, предприимчивость, храбрость – и независимость, когда от нее требуют того, с чем она не согласна. В мире «Лабиринта» для обретения бессмертия нужно играть по своим правилам, а не быть послушным слугой. Данные испытания – это своего рода обряд инициации, проверка на прочность, однако они воспитывают именно те качества, которые пытаются в нас заложить в детстве: честность, отзывчивость, доброту и храбрость.

«Не нужно видеть, чтобы верить, но нужно верить, чтобы видеть».

Как раз на данном этапе и прослеживается взаимодействие двух миров: чем сложнее и грубее реальность для девочки, тем кровавей и страшнее испытания – последнее так и вовсе хладнокровное убийство младенца. Изменения происходят даже на уровне световой гаммы: поскольку жизнь девочки полна нестерпимого насилия и жестокости, даже красочный мир волшебного царства не представляется ей во всей красе – яркие и насыщенные цвета поблекли, и задуманная витражная картинка волшебного мира предстаёт для зрителя в холодных, пастельных тонах.

Противоположно влияние мира детства и фантазии на бренную реальность: Офелия ищет спасения в сказке – когда мать заболевает, девочка кладёт под кровать родительницы якобы корень мандрагоры, что положительно сказывается на здоровье больной. Режиссёр на протяжении всего фильма умалчивает просто ли это совпадение или реальное вмешательство потусторонних сил. Здесь сам лабиринт предстаёт в качестве пограничья двух миров.

Однако, как сильно бы девочка не погружалась в свой мир, жестокость вселенной взрослых в конце концов настигает её, но невинная душа ребёнка не может испытывать муки и после смерти, поэтому Офелия обретает Рай после смерти в сказочном мире, принимая венец принцессы волшебной потусторонней страны.

Финал можно рассматривать с двух позиций: с точки зрения ребёнка – обретение дома и счастья в сказке; взрослого – насильственная гибель. Контраст виден невооруженным глазом. Для зрителя здесь нет выбора: он уже находится в мире взрослых и благостная страна детства закрыта для него, и это печально.

Нельзя полюбить этот фильм, так как именно здесь есть бессмертное напоминание о рукотворной жестокости, которая принимает из рук юности любого человека. Нельзя смириться с тем, что мы теряем, переходя за черту половозрелости, но можно лишь сохранить в своём сердце веру и добро, с которыми мы рождаемся, и которые отдаём на произвол и поругание реальности.

Владислав БУРУХИН