Из слов бриллиантовых сложу я притчу

И образ встаёт перед глазами: громоздкое вертлявое кресло, на котором сидит со следами невроза на лице такой же вертлявый ушлый режиссёр. Уж, увольте! В данном случае, мне больше видится автор, созидатель, что склонился над бессмертным полотном, и невидимыми движениями рук наносит многогранные мазки: там в уголке слово сокровенное; там орешника куст редкий в хлопьях снега; там поле широкое не паханое – ничейная земля; там табун лошадей, что развлекаются со свободой; там сполохи добра светятся в проступающей улыбке ребёнка.

При просмотре первое, что замечаешь – цветовая гамма. Она всюду видоизменяется, словно кожица хамелеона или как каракатица с помощью своих миниатюрных мышц. Хитроумная игра цвета, полцвета. И я не скажу, что это жуть и режет рефреном картинку. Ничего подобного! По сути, как в жизни: либо всё и вся залито серебряно-свинцовым маревом, где луна-бродяжка взглядом своим холодит; либо в комнате избы с тёплым рыжеватым блюром, где потрескивают огоньки в печи. А чёрно-белые окраски – завсегда что-то особенное в современном кино. Среди серости проступает ненавязчиво бледнехонько иной цвет... розовый, телесный. Сразу вспоминается великий фильм Стивена Спилберга «Список Шиндлера». Известные чёрно-белые кадры, где вдруг появляется маленькая девочка в красном пальтишке. Происходит неординарный перенос амбивалентности: двойственного чувства в одну «вечную точку». Цвет красный, красноватый рвёт на части все те мерзости, что вытворяли нацисты в фильме. Она, та девочка, как и жертва из гетто, но при этом ангел, что пришла спасти мир от нас самих, звероподобных чудовищ. И в фильме Салавата Вахитова тоже проглядывают такие цветовые искры. Пастух и его внук пытаются спасти пропащее существо, путешествуя средь тусклых неказистых людей-призраков; если можно их так назвать.

Звук! Он здесь – бунтовщик. Своевольный и непокорный. Отсутствует совершенно привычная в классической обработке (голливудская) музыка, что чаще всего шаблоном-блином накладываются на фильмы. И саундтрек модный не обезьянничает, отсутствует как таковой. Звук наш как бы рассказывает свою историю. Завывание трубных гулких звуков синтезатора, вой-пение женщины и

изумительный сакс идут своей лёгкой (местами тяжёлой) поступью. В порыве своих звукоизливаний иногда дают мне щелбан по носу: «Слушай! Слушай!»

Персонажи! Я прикоснусь пока к одному – пастуху как идейной значимой фигуре нон грата, нелюдимому. Ибо остальные в силу нехватки времени пилотного фильма недостаточно видны, раскрыты. Каменное строгое лицо, густые надбровные дуги, взгляд задумчивый многозначительный... такого актёра ещё надо поискать. «У вас есть нешто, что вам не принадлежит», – говорит герой бархатистым баритоном. Уже само – «нешто» пленяет, подкупает. Много оседает тишины после сказанных им слов. Душа его подобна плывущей одинокой лодке по реке. Он, к прочему, не тороплив. Кто же он? Христос??? Просто дедушка из Христовых притчей (добрый пастырь), что пошёл искать заблудшую овцу, оставив стадо праведников, не имеющих нужды в покаянии. Многое спрятано в подтексте, что опять не показал фильм-пилот. И посему хочется, хочется вкусить всю полноту картины.

Хочется сказать одно: что эта авторская работа не для всех – не для жрущих попкорн в больших ведёрках и запивающих литровой кока-колой в кинотеатре. Прозрачный «думающий» фильм для думающих людей. Сих кинопродуктов некоммерческих, не развлекательных у нас в стране сейчас не значительное количество, к сожалению. Хотелось бы больше и как можно больше! Надеюсь, что «пилот», несмотря на денежные «ямы», всё же перерастёт в крупную кинокартину «Воскресение». Не погрязнет в многолетнее производство, и не станет долгоиграющей мечтой автора.

Алексей ЧУГУНОВ