– Ринад Салаватович, в мире происходят грандиозные события – войны, появление и исчезновение государств. Это результат деятельности каких-то сил согласно какого-то плана или все же ход истории?
– Я бы уважал силу, которая может такое сделать. Но, видимо, это все же ход истории, вектор ее развития. Другое дело, что когда общество опасно подходит к краю пропасти, в нем начинают работать самоспасательные механизмы.
– Одним из проявлений всеобщего кризиса стало то обстоятельство, что дети не хотят учиться – от школьников до студентов.
– Это нормально. Учеба для детей это то же самое, что работа для взрослых. А любой взрослый в нормальном состоянии должен быть ленивым, беречь свои силы. Мы хотим работать, только имея в виду следствие работы, то есть вознаграждение. Простой пример – баня. Ну не может человеку нравиться сидеть в жаре, в сырости и духоте. Он это терпит, потому что ждет послеэффекта от бани.
Точно так же дети должны знать, что они получат в результате обучения. Но мы живем в переломное время, когда отцы принадлежат одной эпохе, а дети – другой. Дети отрицают наши ценности. Они видят, что хорошее образование не гарантирует более высокого положения в обществе и соответственного уровня жизни. Поэтому и не хотят учиться.
– Мы воспринимаем новое время как слом нашего мира. А как дети к нему относятся?
– Нам все кажется ужасным просто потому, что мы не успеваем адаптироваться. А вот для наших детей все происходящее не кажется таким трагическим. Да, у нынешнего выпускника не такой уровень интеллекта, какой был у нас. Но зато он более успешно приспособлен к современной жизни. Так что с такой точки зрения реформа школьного образования прошла успешно.
В наше время адаптироваться было не к чему. А сейчас все силы уходят именно на это, на интеллект не остается сил.
В наше время выпускники были практически самостоятельными людьми. Мало кто поступал по протекции. А сейчас это трудно себе представить. Даже городские абитуриенты приходят просто сдать документы с родителями. Если кто-то не сдал сессию, разбираться опять же приходят родители. Чаще всего предлагают чем-то помочь, порой угрожают или предлагают взятку. И такое бывает.
– В общем, вы хотите сказать, что все хорошо в этом лучшем из миров?
– Помните, Явлинский предлагал за пятьсот дней переделать нашу экономику? Ее можно было переделать и за три дня, но с нашим менталитетом такие шутки не проходят. Экономисты забыли, что мы живем не в безвоздушном пространстве. Менталитет трудно изменить, практически невозможно.
Так что при любых подходах необходимо как можно больше здравого смысла и прагматизма. Народ нельзя заменить – об этом надо помнить всегда.
Вспоминаю начало девяностых. Зарплата маленькая, зато можно работать на двух, трех, четырех работах. Кто-то так и сделал, а кто-то стал придумывать фразы типа – как платят, так и работаем.
– Но давайте вспомним и время, когда вы только окончили школу и решили поступать в вуз. Разве вам, выходцу из глухой деревни, было легко?
– Да, я тогда вообще не знал русского языка. Ничего, за полгода выучил. Но вообще я рано научился читать по-башкирски. Это считалось чудом. В деревне неграмотные старухи меня останавливали и проверяли, действительно ли я умею читать. В школе русский язык преподавали, но не было навыка разговорной речи. Даже мое имя, которое вообще-то пишется Ринат, секретарь сельсовета записал как Ринад. Так и живу. Освоить русский язык было трудно. Помню, как я однажды сказал, уже в университете, – под моей мышкой. Мой друг, который это слышал, долго надо мной смеялся.
– Вы живете в городе. Как вам удается сохранить свою культуру, свой менталитет?
– Культуру вообще хранить не надо, ее развивать надо. Возьмите музыку – за последние пятнадцать лет она сделала большой скачок. Искусственно ничего нельзя сохранить, навязать. Вот если объяснить смысл сохранения – тогда другое дело. Есть объективные законы развития, которые плетью, как говорится, не перешибешь.
– Порой у нас отрицают ценности культуры, полагаю, что в скором времени глобализация все нивелирует. Так ли это?
– Нет, это не так. Повторюсь, что с менталитетом никто ничего не сможет сделать. Приведу пример – в башкирском языке есть множество оборотов, которые невозможно перевести на другие языки. Например, такой – снег падает туда, куда он уже падал. По смыслу близко русской пословице – деньги к деньгам. Но в башкирской есть эмоция, грусть – ведь снег падает туда, где он уже есть, не надо бы ему туда падать, а он все идет!
– Одна из советских традиций – это традиция предлагать свой выход из положения. Мы всегда считали и будем считать, что он есть, надо его только найти. Пусть теперь к ней практически не прислушиваются, и все же…
– Я много работаю с одаренными детьми. Они уже понимают, что им в жизни нужно, и с ними работать гораздо легче. Так что у нас есть желание открыть заочную математическую школу для одаренных детей из глубинки, которые иначе не смогут поступить в институты и университеты. Думаю, время для такой школы уже наступило.