Все новости
ГРАММОФОН
3 Февраля 2023, 16:30

Портрет музыканта

Когда я услышал от своего отца – кажется, это было в 2008 году, – что какой-то музыковед из США приехал в Уфу и проводил спектральный анализ каким-то прибором ауры только что сыгравшего музыкальное произведение пианиста в классе института искусств, то я подумал, что папа перегрелся в классе, – было лето, и на улице стояла жара.

Прошел год. Я снова вернулся в Уфу на летние каникулы из Москвы, где обучался в аспирантуре консерватории им. П.И. Чайковского на кафедре специального фортепиано у Веры Васильевны Горностаевой. И совершенно случайно услышал опять-таки от своего отца, пианиста, профессора института искусств им. З.Г. Исмагилова, что приехал в отпуск в Уфу тот самый «авантюрист» и «мечтатель» из США, который, как оказалось, был нашим земляком. В этот раз я заинтересовался не на шутку и попросил своего папу познакомить нас. Спустя пару дней я связался с ним по телефону, и мы встретились на «Гостином дворе» возле «Мака», где когда-то был мой любимый магазин «Детский мир».

Земляка звали Ильдар Дамирович Ханнанов. Мы заказали что-то перекусить и сели снаружи бистро. Помню, пока мы сидели и разговаривали, Ильдар очень часто брал себе крепкий кофе и улыбчиво, украдкой глядел на людей по сторонам в процессе нашей беседы. Он часто смеялся и очень по-доброму вел разговор, периодически вставляя в свои короткие, но емкие монологи какие-то истории из своей жизни. Родился он в Уфе в семье врача и музыканта. Мама работала в поликлинике, а папа был виолончелистом. В 1972 году 1 сентября в Уфе заработала ССМШ (ныне ССМК) при Уфимском государственном институте искусств, и первым руководителем этой (вновь созданной по аналогу ЦМШ, десятилетки в Москве) школы стал отец Ильдара – Дамир Салихович Ханнанов. Заказав очередную порцию своего кофе с пирожным, Ильдар очень горячо и весело, с блеском в глазах рассказывал, как его папа в 1972 году лично крыл крышу музыкальной школы и убирал все помещения перед ее открытием. Рассказывал, что там стоял ужасный запах внутри. Молодое поколение вряд ли знает, но в этом здании до 1972 года был роддом, в котором, в частности, родился и мой отец Рустам Мансурович Губайдуллин, и сам Ильдар Дамирович. Впоследствии, он ее и закончил.

После окончания ССМШ Ильдар поступил на теоретико-композиторский факультет в МГК им. П.И. Чайковского и в 1993 году закончил уже там аспирантуру. После этого ему предстала возможность уехать на учебу в США, где он благополучно живет и работает по сей день. Ильдару Дамировичу повезло с педагогами в жизни. Пока Ильдар был школьником в Уфе, он брал уроки фортепиано у таких наших мэтров, как Вадим Монастырский и Игорь Лавров. В консерватории его наставниками были выдающиеся Юрий и Валентина Холоповы, а в США – проф. Питер ван ден Турн и один из самых влиятельных философов XX века Жак Деррида. Теперь Ильдар Дамирович и сам выдающаяся личность – музыковед, философ, профессор теории музыки консерватории Пибади, университет Джонса Хопкинса (Балтимор, США). Заместитель председателя научного комитета Общества теории музыки, член редсовета журнала Общества Теории Музыки, член Научного комитета ЕВРОМАК. В качестве основного докладчика принимал участие в конференциях в Москве, Санкт-Петербурге, Фрайбурге, Париже, Лондоне, Оксфорде, Кембридже, Риме, Афинах, Дублине, Кракове, Белграде, Страсбурге, Таллине, Харькове, в различных городах США и т. д. Доклады опубликованы в сборниках AMS, CMS, SEM, ICMS, CIM, EUROMAC, VvMTh, GMTh, SMA, SAM, RSMTh.

Но главное не его регалии и признание на самом деле. На самом деле, главное то, что в обычной жизни он всегда остаётся добрым, отзывчивым человеком, с потрясающей волей к жизни и к новым знаниям. Первый день нашего знакомства длился до глубокой ночи. Помню, что мы расстались на перекрестке улиц Ленина и Достоевского, было тихо. И где-то далеко уже были слышны одинокие голоса птиц. Возвращаясь домой, я поймал себя на мысли, что даже при той насыщенной беседе, которая была в этот день, мне не хватило общения с этим умнейшим человеком; голова разрывалась от обилия новой информации, от музыкальных терминов на французском, английском и немецком языках, я будто проживал весь тот опыт, который был приобретен моим собеседником. Но мне было мало. Я жаждал еще и еще. С каким-то вампиризмом мое желание требовало очередного общения с этим человеком.

В то время Ильдар Дамирович работал над своей книгой «Музыка С.В. Рахманинова», или, как он сам называл ее – «семь музыкально-теоретических этюдов». Огромный труд, который требовал особого внимания и любви к музыке великого композитора. И, конечно, все свои силы и время он уделял написанию этой масштабной монографии, которая вышла в свет в 2011 году. Помню, как я был очарован виртуозной по доступности подачей материала в этой книге, которую прочитал в течении года, периодически подбегая к инструменту и играя примеры, приведенные в этой работе, – какой же ты пианист без интереса потрогать пальцами музыку Сергея Васильевича? Тем более, что эту книгу подарил мне сам автор! Но я все-таки крал его у музы и мы довольно весело проводили время, не забывая разговаривать на научные темы в перерывах.

В 2009 году Ильдар Дамирович предложил мне попробовать поступить в докторантуру в консерваторию Пибоди (США), в которой он сам работал. Мне стало интересно. Я дал ему несколько своих дисков с сольными концертами, и он спустя пару недель уехал. Через пару-тройку месяцев я получаю электронное письмо от него. В нем говорилось, что он сумел собрать факультет фортепиано консерватории Пибоди для просмотра моих записей на предмет поступления – так называемый аналог заочного прослушивания. Судя по содержанию письма, на мой взгляд, он сумел так обработать целевую аудиторию, что мной заинтересовался сам «отец фортепианной школы США» Леон Фляйшер. Я был весьма польщен, но я должен был заканчивать осенью аспирантуру в МГК им. Чайковского, и не знал, как сложится моя судьба дальше. Поэтому я написал Ильдару Дамировичу по возможности отложить свое решение насчет США до окончания моего обучения в Москве. Он дал мне время и адрес почты Александра Штаркмана (российско-американского пианиста и профессора фортепианного факультета Пибоди), чтобы я уже с ним обговаривал детали своего приезда.

Но, не вдаваясь в подробности, скажу, что обстоятельства сложились так, что я не смог приехать и начать свою учебу в одном из самых престижных заведений Америки. Ильдар Дамирович принял это совершенно спокойно, и со свойственным ему дружелюбным юмором.

Вообще, надо сказать, что Ильдар Ханнанов очень гибкий и тонкий человек. За наше почти четырнадцатилетнее общение он ни разу не повел себя грубо, невоспитанно или бескультурно. Это такой редкий тип личности, когда в одном человеке сочетаются и высокая степень эрудиции с интеллектом, и сердечная теплота с простотой, и высокая культура, и яркий темперамент с тонкой и чуткой душой. Он всегда напоминал мне и внешне, и по-человечески моего отца. Я очень любил фотографировать лицо Ильдара Дамировича. Я всегда относился к портретной съемке как к возможности запечатлеть разные эмоциональные состояния и раскрыть личность объекта. Для меня портрет человека – это, как ноты уже написанного музыкального произведения. Вглядываясь в него, мы можем почувствовать, прочитать на лице, в глазах этого человека, что находится внутри него. Ильдар Дамирович, в этом отношении, всегда был разным, точнее – я всегда хотел его увидеть и показать разным. Не знаю насколько у меня это получалось, но знаю точно, что ему нравились его портреты в моем исполнении. Единственное, что было постоянно в нем – это глубокий, добрый и, порой, мальчишечий блеск в глазах.

В этом году Ильдару Ханнанову исполнилось 60 лет. И он все такой же. С днем рождения, дорогой друг и учитель, и желаю Вам прожить такую долгую и насыщенную жизнь, чтобы нам было к чему стремиться!

Автор:Марат ГУБАЙДУЛЛИН
Читайте нас: