Нет слаще слова «жизнь». Часть третья

«Работали и заодно проходили военную учебу. Не приходилось считаться со временем. 12 часов тяжелой работы совмещались с обучением, да еще поднимали ночью по военной «тревоге» для срочной погрузки или других работ.

В том же 1941 году в сентябре мы были переброшены в район города Кургана для постройки военного лагеря. Здесь до начала декабря работали и служили. Затем вновь перевод – в поселок Чебаркуль».

Курган – центр Курганской области РСФСР. Расположен на левом берегу реки Тобол. Один из старейших городов Западной Сибири. Был основан около середины XVII в. как слобода Царево Городище.

Чебаркуль – ныне город в Челябинской области РСФСР (сейчас – Российской Федерации). Расположен на берегу оз. Чебаркуль. Оба имеющиеся здесь на сегодня металлургический и ремонтно-механический заводы были построены во время Великой Отечественной войны.

«К нашему приезду в Чебаркуль прибывшие до нас некоторые военные части для временного проживания начали выкапывать землянки. И мы в эти зимние холода построили себе землянки, и перешли к постройке будущего военного завода. Работа кипела и днем и ночью. Жить было очень тяжело. Некогда было думать о голоде или болеть. Людей, умерших в муках от бессилья и болезней, было очень много».

Автор дневников оказался в рядах так называемой «трудовой армии». Армия формировалась в основном из местного населения. В годы Великой Отечественной войны «трудармейцами» стали называть себя те, кто выполнял принудительную трудовую повинность. Но ни в одном официальном документе периода 1941–1945 гг. понятие «трудовая армия» не встречается. Трудовая политика советского государства военного времени связывалась с терминами «трудовая повинность», «трудовое законодательство», «трудовые резервы». Противоречие между «народной» оценкой и официальной трактовкой трудового вклада населения в победу над фашистской Германией привлекло внимание, как публицистов, так и российских историков. Историография «трудовой армии» периода Великой Отечественной войны насчитывает чуть более 10 лет.

В конце 80-х гг. ХХ в. появился ряд публикаций, в ряде которых была поставлена проблема взаимосвязи судьбы депортированных народов и «трудовой армии». В процессе работы научных форумов наметился круг историков, занимающихся проблемой «трудармии» [1] периода Великой Отечественной войны [2]. В 1996 г. на международной научной конференции в Анапе А. Н. Курочкиным была сделана попытка дать определение понятию «трудармеец». Он высказал идею о том, что так надо называть тех, кого мобилизовали выполнять принудительную трудовую повинность в составе рабочих батальонов (колонн, отрядов) со строгой централизованной армейской структурой при условии проживания на казарменном положении в огороженных и охраняемых «зонах» с воинским внутренним распорядком [3]. По мнению Г. Я. Маламуд, их формирование в 1941–1945 гг. было не случайным явлением: «…к началу 40-х гг. возможности пополнения системы принудительного труда за счет заключенных и «раскулаченных» были практически исчерпаны. Предстоящая война должна была не только поставить задачу пополнения ГУЛАГа новыми контингентами, но и создать условия для их пополнения…» [4] Н. П. Палецких впервые в уральской историографии проанализировала военно-трудовые мобилизации. Она показала, что совместными усилиями НКО и НКВД СССР была создана многочисленная «трудармия», и предложила более широкую трактовку ее состава, которая, по ее мнению, имела несколько разновидностей – стройбатальоны, рабочие колонны, ОСМЧ, лагеря.

«Температура больного в 37-380 не считалась препятствием для выхода на работу. Я тоже заболел. Но о болезни никому не сказал и вышел работать. Мы тогда рыли огромный котлован. Устав от работы я присел отдохнуть, да начал бредить. Мастер-сержант Гужовски привел меня в санчасть и сказал там: «Валеев серьезно болен, но он сам не признает. Я прошу вас, военврач, окажите ему помощь!» По прошествии двух дней военврач мне говорит: «Родина не велит болеть. Ты сейчас можешь ходить, дадут легкую работу», – и дал мне какую-то бумагу. По приказу врача я отдал ее командиру роты. Наутро меня не забрали на работу, а повели в штаб. Командир батальона задал несколько вопросов. Я сказал ему правду и после этого он мне говорит: «Писать умеешь, хорошо по-русски говоришь, поставим тебя посыльным». И хотя приходилось бегать по поручениям день и ночь, все же эта работа не казалась тяжелей той, когда приходилось рыть котлован.

Работа была тяжелой, можно сказать непосильной. В «Каменный карьер» я не попал, не пришлось. Но, по словам товарищей, я знал, что работа там намного тяжелей, и там не считаются с человеческой жизнью. После рабочего дня оттуда на носилках выносили умерших. Экскаватор, подъемный кран, лебедка практически не применялись. Видно, была нехватка».

Тыловым районам, особенно в сельской местности также пришлось решать большие экономические задачи в исключительно сложных, неблагоприятных условиях. Война оторвала от работы наиболее трудоспособную и квалифицированную часть сельского населения. Фронту было передано большое количество тракторов, автомашин и лошадей, что, естественно, значительно ослабило материально-техническую базу тыла. Трудовой героизм стал повседневным явлением. В течение последних четырех месяцев 1941 г. в Поволжье и, особенно на Урале, на базе перемещенных и некоторых вновь созданных предприятий были развернуты 8 танковых, 6 корпусных (производство корпусов для танков) и 3 дизельных завода.

«Мы таскали тридцатикилограммовые блоки на самый верх по трапам для строительства стен корпуса. Пища была очень скудной. Хлеб давали на сутки, но этого кусочка было недостаточно, чтобы насытиться даже за один раз. Кашу выдавали по 2 столовых ложки на человека. В одной тарелке жидкого супа – маленький кусочек мяса, а вермишель или лапша были похожи на редко падающие хлопья снега.

Почему кормят плохо? Кому задашь этот вопрос? Командиры сами не работали. Они нас приводили на работу, и сами куда-то пропадали».

Ни для кого не секрет, что именно в таких условиях, когда линия фронта далеко, а выживать приходится в чрезвычайных условиях, особенно ярко начинают «проявляться» морально нечистоплотные личности. Конечно, задача командиров состояла в организации солдат для работ, и чтобы держать все под контролем, они должны были быть одеты, здоровы, сыты. «Они вечерами ходили на танцы. В каждой землянке было по одному старшине, два командира-бригадира, один командир роты на две землянки и один политрук. Старшина – сам-царь, сам-хозяин. В ведении старшины было распоряжение постельным бельем и одеждой, благодаря чему его отношения с командующим составом были всегда положительные. Новая одежда нам, рядовым работникам, не выдавалась. Почему? Один «хозяйка» знал. Вот пример.

Был январь или февраль месяц. Подошва на моих ботинках оторвалась. Не осталось места на ней, чтобы гвоздем закрепить. Ноги мерзнут, даже если стараешься их согреть. Пальцы к портянкам начали примерзать. На утреннем построении я обратился к старшине: «Товарищ старшина, мои ботинки пришли в совершенно негодное состояние». А он мне отвечает: «Знаю я вас, товарищ Валеев, тебе неохота идти на работу». Я снял ботинки, вышел из строя и показал их старшине. Сам на снегу в одних портянках стою. А старшина мне: «Симулянт, дезорганизатор! Остальные не вздумайте с Валеева пример брать. Сержант Гужовски веди взвод на работу!»

Взвод уходит на работу, а я пытаюсь снова натянуть ботинки. Старшина схватил меня за шиворот, толкнул к двери землянки и говорит: «Иди в землянку, командир придет, дак он даст тебе по заслугам». Я захожу в землянку, залезаю на нары. Там кроме меня сидят еще два башкира – не смогли выйти на работу, потому что обуваться было не во что. Через некоторое время пришел командир роты. Видно, что только проснулся. Лицо опухшее. Прямиком заходит в каптерку старшины. Слышно, как они чокаются и выпивают. Старшина командиру: «Товарищ лейтенант, сапожки готовы». А он ему: «Смотри, даже хромовые. А как ты их достал?» А тот ему отвечает: «Надо уметь вести хозяйство, ха-ха-ха!» Через некоторое время лейтенант спрашивает: «А какое положение в роте?» Старшина: «Да товарищ лейтенант, у меня трое башкир выделились, сачкуют, на работу не вышли. Я думаю, они занимаются кривыми делами», – говорит и вставил какое-то матерное словечко. Лейтенант: «Ну-ка их сюда!» Старшина привел нас в каптерку. В углу лежит целая куча новехоньких ботинок и фуфаек. Видно несколько пустых бутылок из-под водки. Лейтенант ко мне обращается: «Ну, товарищ Валеев, почему не на работе?» Я ответил. Остальные мне вторят. Тогда лейтенант обращается к старшине: «Дай им новые ботинки, потом отведи их на гауптвахту, пусть отсидят по трое суток!»

__________

[1] Гордон Л., Клопов Э. Тридцатые-сороковые // Знание-сила. 1988. № 2-5; Бугай Н. Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30-е – 40-е гг. // История СССР. 1989. № 6; Ибрагимбейли Х.-М. Сказать правду о трагедии народов // Политическое образование. 1989. № 4; и др.

[2] Немецкий российский этнос: вехи и истории: Материалы научной конференции. М., 1994; Вопросы германской истории. Немцы в Украине: Материалы украинско-германской научной конференции. Днепропетровск, 26-29 сентября 1995 г. Днепропетровск, 1996; Российские немцы: проблемы истории, языка и современного положения: Мат. междунар. науч. конф. Анапа, 20-25 сентября 1995 г. М., 1996.

[3] Курочкин А. Н. «Трудармия»: историография и источники // Российские немцы. Историография и источниковедение. Мат. междунар. науч. конф. Анапа, 4-9 сентября 1996 г. М., 1997, С. 126, 129, 130.

[4] Маламуд Г. Я. Использование труда депортированных народов на строительстве Челябинского металлургического завода (1942–1948) // Иван Иванович Неплюев и южно-уральский край: Мат. науч. конф. Челябинск, 1993; Он же. Заключенные, трудмобилизованные НКВД и спецпереселенцы на Урале в 1940-х – начале 50-х гг. Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998.

Продолжение следует…

Сост.-комментатор – к.и.н. З. Р. Рахматуллина; перевод В.Ж. Тухватуллиной.