Записки бывалого фронтовика. Часть третья

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Как девчата ни уговаривали нас остаться хотя бы на одну ночь, мы уехали, т.е. пошли на вокзал. Девчата гуртом пошли нас провожать. Надо добавить, что по своему простодушию я девчатам показал фронтовые дневники и альбом с фотографиями своих боевых друзей и с фотографиями девушек и дам, встреченных на Украине, с которыми имел заочное знакомство и переписывался и которые по возможности военного времени посылали свои фотокарточки. Девчата просили у меня на время оставить у них дневники, чтобы они могли прочесть и посмотреть фотографии моих друзей и знакомых.

Когда мы вплотную подошли к деревне, из темноты выделялись то здесь, то там черные силуэты занесенных снегом домишек. Деревня спала мертвым сном. Не видно нигде света в окнах, не валит из труб дым. Даже не слышен лай собак. Уставшие от дневных забот, перед сном ужинавшие кто-как, в общем не сытно, на полуголодный желудок. Хотя люди в полуразрушенных, насквозь продуваемых зимними ветрами, с одинарными, и то неполными стеклами окон домишек, люди хоть и не спали сладким непробудным сном, не хотели вставать с нар из-под худых обветшавших одеял, на которые была накинута вся одежда, которая только имелась в доме. К утру в домах было так холодно, что на полу вода в ведре замерзала. Холодильник, а не дом, хоть как говорите, волков заморозить только...

А вставать надо. Надо побыстрее растопить железную прохудившуюся печку, а дрова сырые. Не хотят разгораться. Когда в хатенке запахло теплом, надо как-то готовить завтрак. Что готовить? Кроме картошки и сахарной свеклы в доме никаких продуктов нет. Нет хлеба, ни муки, ни крупы, нет никакого зерна. Вот на такую проклятую жизнь, замученный войной, я торопился. Подошли мы к родному «двору». Дому. Его не узнать. Заборов, обнесенных вокруг двора, нет. Бани нет. Клети нет. Летней кухни нет, сарая нет. Стоял, поникши в землю нескольким венцами сиротливо старый наш дом. Постучали. Молчат. Повторно еще. Спросила сноха Губайда: «Кто там?» Вот так вернулся я домой…

Хайдар, переночевав две ночи, уехал в Уфу на работу. Он привез было в деревню кое-какое барахлишко, купленное на промтоварные карточки с целью продать или заменить на продуктовые. С этой «коммерцией» у него ничего не вышло. Никто не покупал и никто не выменивал. Он их оставил у брата Хасана, вернее, он их отдал им. Но Хайдару с его золотыми руками дома спокойно посидеть не дали. Узнав о том, что вернулся Халидар, стали приходить наши односельчане. И увидев, что и Хайдар приехал, стали таскать ему на ремонт всякую железную утварь. Несмотря на его отказ, все равно его упросили, чтоб он их не оставлял с худыми ведрами, протекающим самоваром и дымящей жестянкой. А заказчики за работу приносили картошку. Картошка была всему голова…

В деревне было скучно. Так же, как по всему Союзу, многие мои сверстники погибли на фронте. На улице редко кого увидишь, большинство ходили в лохмотьях. После Хайдара пробыв в доме два дня, поехал в Уфу. Надо было отоваривать, т.е. получать по талону продукты на продуктовом пункте в Уфе. Денег у меня, конечно, было порядочно, более 8000 рублей. Да! И они по тем временам не так-то и много мне талоны отоваривали на 15 дней. Я хотел все. Но не дали. Закон есть закон. Купил на привокзальном базаре 1 литр спирту, папирос дешевых побольше. И вернулся домой. Вот тогда мы и отметили с дядей Муллагалеем и Хасаном мое возвращение.

Да! Трудные это были времена. Не хочется про них вспоминать. Особенно было трудно в деревне, в колхозе. Люди работали, а за работу им не давали. Колхозы государству до самых ушей были в долгу. Плана хлебопоставки государству не могли выполнить и ежегодно недоимка накапливалась за колхозами. Огромное количество. Также другие продукты животноводства и птицеводства. Колхозники при любой возможности, любыми путями старались уходить в город. Даже уходили без паспортов. И я долго не задержался в родной деревне. И окончательно решил обосновываться в городе.

ШЛА ВОЙНА ГРАЖДАНСКАЯ

В нашей деревне в середине лета 1918 года стоял отряд Каширина. Они наступали в направлении Красноусольского завода через Белую. У нас во дворе стояла их кухня. Значит, возле кухни и были кашевары (повара). Когда дядя Хасан играл во дворе, повар-красный позвал, вернее, поманил его пальцем. Когда дядя Хасан от испуга на цыпочках подошел к кашевару, то тот снял с него тюбетейку и положил прямо в тюбетейку гречневую кашу. Тогда ему было 5–6 лет.

ВОСПОМИНАНИЕ О МОЛОДОСТИ, ИЛИ ЛЮБОВЬ К ПРИРОДЕ

Продолжение следует...