«Карамазовы» десять лет спустя

Мхатовскому спектаклю «Карамазовы» Константина Богомолова в ноябре этого года исполняется 11 лет. Все это время он идет с полным аншлагом, публика аплодирует горячо и долго, будто и не отсидев 5 с лишним часов (на прошлой неделе, например, спектакль закончился в 0.16!). Аура скандала, сопровождавшие первые показы, давно осталась в прошлом. Но и сейчас это смелое, яркое, ужасно неполиткоррректное и, конечно, очень спорное высказывание режиссера и театра наводит на размышления. Или вызывает протест. Но равнодушным остаться сложно, это уж точно.

То же или другое?

При всем том, как говорили в советских комиссионках, видно, что вещь хорошая, но не новая. Режиссером «Карамазовых» был человек с другим жизненным и социальным опытом — тот Богомолов, что не ставил еще (в совершенно традиционном духе, кстати) советской классики, не писал антизападных манифестов, не вызывал ненависти либерального театрального сообщества своим мнимым предательством (как же, все уехали, а он остался). Не был руководителем театра (На Бронной — да и еще одного, бывшего Театра Романа Виктюка). Мужем Ксении Собчак и персонажем светской хроники он тогда еще не был. Был молодым (меньше 40!) и дерзким — это да. Я совершенно уверен, что многое сейчас Богомолов сделал бы по-другому.  Дело даже не в изменившейся творческой манере. Сужу по его интервью того времени, не менее скандальным, чем  спектакли. Теперь он говорит о многом совершенно иначе.

Но, в общем, за 13 лет  нормальный человек не то что мог, должен был измениться.

А кстати — кое-что изменилось и в постановке. Убраны некоторые слишком откровенные сцены. Смягчен тон  «антиконсервативных», «антитрадиционалистких» пассажей. Изменение состава исполнителей сместило акценты (Смердяков в нынешнем исполнении Александра Марина — это, конечно, о другом, чем Смердяков в исполнении Виктора Вержбицкого).

Изменился театр, МХТ. 11 лет назад это был Театр Олега Табакова, со своими традициями и эстетической программой (вспомним, что выпуск спектакля не обошелся без скандала, и Богомолов, работавший в МХТ, из театра демонстративно ушел; спектакль между тем остался).  Как писали тогда: «Достаточно этого спектакля, чтобы сдать в дурдом и Табакова, и Богомолова. Труппу разогнать. Назначить нового главного режиссера и набрать новую труппу»… Сегодня это театр Константина Хабенского  (для которого, кстати, что «Карамазовы», что «Идеальный муж», еще одна давняя богомоловская сенсация, только недавно сошедшая с подмостков, выглядят более «родными», чем для МХТ табаковского).

Самое же главное — изменилась страна. Вспомним Россию образца 2013 года. Хотите туда, обратно, в «довоенное время»? Я вот нет. И Богомолов, похоже, тоже. Об этом речь ниже.

Как бы то ни было, многое в «Карамазовых»  сегодня кажется зряшным ребячеством. И, в общем, не срабатывает. Мы за это время видели от того же Богомолова много чего и поэпатажнее (например, «Бесов» по тому же Достоевскому, идут нынче в Театре на Бронной). А некоторые моменты «Карамазовых», мне кажется, именно на шоковое восприятие и рассчитаны. Вот Роза Хайруллина в роли Алеши Карамазова — интересно, но уже не шокирует. Она теперь и в сериалах снимается, широким массам хорошо знакома. То, что Александр Марин и Зосиму, и Смердякова играет… ну, а что такого? Крайности, как говорится, сходятся.

Опять же всякие штуки на тему нетрадиционных отношений — и их видели с тех пор много раз. Ушла актуальная повестка тех лет, которую Богомолов, по своему обыкновению, вставил в спектакль (злые менты, новые молодежные течения и прочее; ушла настолько, что приходилось вспоминать  — а, тогда кого-то в отделении обидели, много об этом говорилось…).  Как давно это было!

Как победил чёрт?

Нельзя не отметить режиссерского мастерства в выстраивании и поддержании — все 10 лет — такой огромной конструкции, как пятичасовой (повторю), сложно организованный спектакль.

Далеко не каждый спектакль Богомолова может похвастаться реализовавшимся в полной мере актерским ансамблем. Здесь работа с актерами — несомненное режиссерское достижение. И время тут, что называется, не властно. Игорь Миркурбанов (Федор Карамазов) по-прежнему хорош (его округлившийся  за 11 лет силуэт персонажу  подходит даже больше, делая актера похожим на слегка обезумевшего Депардье). И Алексей Кравченко (Иван). И Филипп Янковский (Дмитрий)… Все в высшей степени великолепны! Да и Хайруллина, хоть и не шокирует, но восхищает.

К женским персонажам (в исполнении Александры Ребенок, Ольги Ворониной, Надежды Калегановой, состав сменный) относишься как-то спокойнее. «Карамазовы», несомненно, мужской спектакль. И дело не в том, к какому полу относятся заглавные герои.

А в том, что проблема ставится очень по-мужски: а что будет, если черт в той битве, о которой говорится у Достоевского, все же победит? Вот такое веселье, данс макабр и всякого рода извращения и наступят. Режиссер твердой рукой показывает, как сладкая, легкая жизнь превращается в ад. И, право слово, никому в голову не придет следовать этой стезей, уж слишком она отвратительна.

Ведь не только Зосима и Смердяков «совмещены», совмещен Карамазов-отец и черт. И когда он в самом финале поет издевательски «Я люблю тебя, жизнь» (классическая провокация для зрителей — подпеть так и тянет; но кому — черту!), становится жутковато. Что, и правда победил? Вспоминая сытый 2013 год, давайте признаемся: многим тогда казалось именно так. Многие с этим победившим чертом (назвать ли его торжеством либеральных ценностей, победой массовой культуры, триумфом буржуазной сытости и т. п.) искали союза и без труда находили.

В этом смысле «Карамазовы» одновременно и сатира, и всем антиутопиям — антиутопия. И кстати — сегодня торжество черта не кажется таким уж очевидным и окончательным. От многого чертовски соблазнительного мы, слава Богу, избавились.

Сужение как метод

А как же Достоевский? Насколько пострадал классик?

Ну, не без этого. Оставаясь в целом в рамках классического текста, Богомолов ввернул ряд альтернативных концовок (смерть Алеши, казнь Дмитрия, полное торжество и беспечальная до глубокой старости жизнь Ивана), добавил шутовства и легкой отсебятины…

Но не в этом дело. А в том, что иронично откликаясь на восклицание романного Ивана Карамазова — мол, широк русский человек, сузить бы его — постановщик и сузил. Не вверх, а вниз.

Татьяна Касаткина, главный на уровне Российской академии наук специалист по Достоевскому, написала о богомоловском взгляде на классика не без иронии, но в целом вполне благожелательно (особенно оценила актерскую игру).

Вот ее высказывание о сужении, которое выразилось как раз в том, что один актер играет и монаха, и маньяка.

«Зосиму и Смердякова режиссер дополнительно связал сказанным о Зосиме — „смердит“. У Достоевского так не сказано (у него будет и „провонял“ и „тлетворный дух“ — а этого не будет) — а у Богомолова сказано. Таким образом проведена жирная черта, соединяющая персонажей; проведена там, где ее не было. Сближение было — а неразрывной связи — не было. У Достоевского получались как бы расходящиеся лучи — у Богомолова сходящиеся. У Достоевского за счет этого — ОГРОМНЫЙ размер человека, от старца до Смердякова. У Богомолова — совсем небольшой человеческий размер, поскольку что Смердяков, что Зосима».

Оцените, как профессор Касаткина с довольно убийственной иронией  рассуждает о фамилии постановщика. Мол, благодаря ей, он ДОБРАЛ вторую половину:

«Получилось, что половина романа Достоевского, та часть его, что безгранична и бесконечна, заключилась в имени режиссера. Ну, что ж. Думаю, Достоевскому бы понравилось. Тем более что, по иронии судьбы, богомол — это еще и то самое насекомое, самка которого наиболее известна как пожирающая полового партнера прямо в минуту своей с ним сходки (о чем и Достоевский писал). Так что в имени своем, которое ведь находится на всех афишах спектакля, режиссер восстановил тот истинный размер человека — от бездны до бездны — который был заложен, заявлен и провозглашен в исходном тексте».

Источник: Михаил Гундарин