Уфимские лица – порталы в художественные миры

Открытие выставки 29 декабря 2024 было замечательным. Трудно быть эмоциональней молодого искусствоведа Ольги Журавлевой, поэтому процитирую её пламенную речь:

«Замечательная выставка, замечательная идея. И вот сегодня вошла я в это пространство и первая мысль – самоценный цветок, который распускается, со своим необычным ярким ароматом. И действительно, выставка очень вкусная. Выставка правильная, в самом хорошем смысле этого слова, – в плане организации, как всё выстроено. Ну и конечно лица, лица... Лицо Уфы. Лицо Башкирии. Лицо Человека. Портрет человека. Портрет – это летопись жизни. Если вдуматься, в этом действительно содержится глубокий философский смысл – каждое лицо, помимо характера, ещё и прожитая жизнь, ещё и степень ошибок, степень удач, совершенно непредсказуемых поворотов в жизни. И это всё считывается. И в том числе и в работах – будь то портреты, будь то аллегория, метафора – это всё живёт, дышит. Вот эта благостная атмосфера, которой на самом деле сейчас очень не хватает и в обществе, и в творчестве, и в сфере искусств. Да и в любой сфере это всё ощущается. И хочется выразить и благодарность, и слова поддержки. Мне как начинающему искусствоведу это всё очень интересно, это лакомо, это вкусно. Здесь просто гавань собралась из талантов – каждый художник многогранен».

От себя добавлю, если раньше были ступенями фамилии, эпохи, предметы, события – они были ступенями от чего-то к чему-то.

Сейчас же каждое из явлений – это портал в изолированный мир. И вот вся выставка в галерее «Твоя картина» в «ПОЛИГЛОТЕ» это такое скопление порталов – всматриваешься в картину, или в предмет, коллаж. И стартуешь в мир художника. Потом выныриваешь обратно и переходишь к следующему экспонату, а там вход в другой мир.

30 художников – 30 миров? А картин около сорока.

Немного добавлю объяснений от Татьяны Дмитриевны Шабановой, основателя галереи и профессора кафедры межкультурной коммуникации:

«Почему проект назвали «Портрет уфимца»? Как лингвист объясняю, что это стилистический прием метонимии, когда под словом портрет понимается не образ художника, запечатленный на холсте, а его видение мира: его впечатления, любимые места, его юность, зрелость, любимые лица, терзающие проблемы и т. д. Как музыкант интонирует действительность, так и художник выбирает свой язык, интонацию, стиль, чтобы сделать свое высказывание».

И так медленно-медленно осознаёшь, в чем прелесть и уникальность этой коллективной выставки, каждый художник принёс своё. Им не задавались рамки, жанры, форма – и что каждый художник считал своим лицом, то и попало на выставку… Есть, конечно, и классические портреты.

Есть абстракции и композиции, есть пленительные пейзажи и лукавые коллажи. Вышивка и аппликация есть даже.

Всё начинается с фойе: у входа столик с волшебным чемоданчиком Альбины Сафиуллиной «Ещё один Уфимец» – это ретро-чемодан, ретро-вещи, книги уфимцев и об уфимцах, над ним на стенде коллаж работы Эльмиры Мусиной.

А напротив лукавыми глазками, веснушками ржавыми нас завлекает «Лопата конопата», так и хочется обозвать её автопортретом Альбины Сафиуллиной, и неподалеку еще один её арт-объект – разделочная доска «Замкнутый круг (о женская доле)».

А рядом фантастические сирень и черемуха Флоренс Вантеевой словно оппонируют этой доске и показывают другое женское предназначение – вдохновлять. Недаром картина с сиренью называется «Возрожденная».

Итак, прочитывая афишу, разработанную Эльмирой Мусиной, нацеливая своё внимание, проходим дальше.

Первый зал на 1 этаже – это символика цвета, символика композиции, авангардное искусство.

Там много яркого и непонятного, и у каждой картины можно остановиться и перепридумать, что означают эти цвета и линии. Перепридумать – отсылка ли это к «всадникам Апокалипсиса», или другое, и этот тревожный желтый на картине «Чёрный конь на желтом поле» Елены Абушахминой. А её девочка на кубике в обнимку с синим котом – некий парафраз эпохи кубизма, или актуальная улыбка – что в современности никуда без котиков, они заполонили всё…

Поймать мысль и развить её. «Мужчина думает» Тимофея Дорофеева и сама фигура, и личность расплываются как неосязаемый всемогущий джинн, то ли так мысль всемогуща, то ли когда думаешь – выпадаешь из реальности.

Линии картины «Город весна» Альбины Агзамовой плывут и тонут, как улица проваливаются в позднемартовском месиве снега и луж, а в лужах дробится и отражается свет и цвет...

Анастасия Сурадеева назвала картину «Сердце Уфы», и я узнала, что это АРТ-квадрат. Да, именно этот квартал живет яркой жизнью, он работает, он качает молодую кровь нашего города. Я согласна с художницей.

Золотая карусель в багряном пламени заката, плеснет вода грядущею прохладой, промчится самокатчик, пробежит весёлый пес, вздохнет старушка на скамейке – «Прогулка в парке» Ольги Маткиной, мне чудится предзакатный сон. Её же натюрморт «Кувшинчик» – это словно увидел мир через смеженные ресницы, он то ли есть, а то ли снится, в особом душном мареве дневного утомленья, когда ты летом с улицы заходишь домой, и никак не можешь сфокусироваться.

Коллаж «Урок рисунка» Егора Прокшина словно урок истории – и бюсты, и фотографии, и снова кони, кони – там и тройка удалая, и всадники по полю, и голова черного коня в самом нижнем углу косит лиловым глазом, а по диагонали от него – в самом верху – петух горланит наступленье утра. И девушки рисуют друг друга. А все фигуры можно трактовать как «мои мысли, мои скакуны»?

Предельно резная динамическая линия и невыразимо кудрявый завиток её образуют вихри мыслей Радика Камбулатова, если в картине «Восходящий смог» я еще ловлю отсылку к «дыханию большого города», то «Дирижер» запутал абсолютно.

Бабочки Александра Соболева «Анима анимус» не тождественны, но совпадают устремлением друг к другу.

И так у каждой абстракции постоять, у каждого авангардного или экспрессионистского полотна словить инсайт.

Второй зал вдоль лестницы – это метафоры, это путешествие по мотивам. Здесь мы ловим намеки на свои чувства.

Сначала коллаж Прокшина «Двое» – женщина в платке с лучиками морщин и ребенок в шапочке, помните те цигейковые детские шапочки из семидесятых, там ещё резиночка вкруговую? Помним, неожиданно выясняется, проясняется времени туман – и зимний вечер, когда тебя малую из садика ведут, отчетливо всплывает, как вчера… Затем крылья и саксофоны «Пара» Артура Василова – музыка взмывает словно птица, и расплескивает инструмент мелодию, как воду расплескивают лебедь и лебедица. А еще же его остроумная «Текучесть» – особая пластичность шкуры длинноухого пса-бассета подчеркнута нежданной пластичностью жестких предметов – бутылки, трубки, песочных часов, что символ времени. Да, время делает наши представления о чем-то незыблемом иными…

А вот и добрались до портрета – это Марат Марин «Сергей Краснов», из серии «Память». Помним, конечно, замечательного художника Краснова и его невероятные картины. Глядим на фас и профиль и ощущение, что двое разных людей на картине. У каждого творца много внутри ипостасей и непроявленного.

Есть неожиданно структурирующие группы – когда картины, висящие рядом, усиливают и углубляют друг друга. Чаще это картины одного художника.

Висели рядом картины, пришедшие дуэтом и, вероятно, созданные в пару друг другу. Двойной звездой – Рубиновый закат и Шафрановый вечер – портал, ведущий во вселенную Елены Литвиненко.

Или три картины Рамиля Мустаева «Белорецкий дворик», «Песня» и «Старый уральский завод», висящие подряд, стали инсайтом для моего стихотворения:

Время, песня, лунный двор,

Место-время, где живем,

Где грустим и плачем,

Где теряем мячик,

И находим мир, друзей,

И любовь к земле своей.

А есть и мостики усиления сюжетно и композиционно от разных художников, что в разных техниках друг другу, как рефрен – пожилая «апа» с пяльцами «Молитва о сыне» Джамиля Ахметгалиева, и на вышивке Анны Калантар тоже вышивальщица в фольклорном одеянии.

Или как дополнение – семья на картине «Семья пасечников» Альфии Бикбулатовой словно снится мечтательной «Айгюль» Алевтины Мулюковой – девушка мечтает о любви такой гармоничной, как у пары рядом...

Третий зал на 2 этаже – это реализм во всей его лирической красе, через вещность мира говорим о вечном, о душе.

Скромные и непревзойденные ромашки Владимира Рябцева невозможно не узнать, увидев их однажды, будешь в любом пространстве выделять эту дверь, приоткрытую в мир гиперреализма. Осязаемость времени лета и особой тишины деревянного дома, даже вкус воздуха прорисован в этих мелких цветах.

Нежная «Пушкинская аллея» Эдуарда Ханнанова искрится дыханием летящего снега, как мерцанием звездочек во время волшебства в детских фильмах. Своими чувствами художник может сделать любой вид, любой уголок Уфы потрясающим.

Сиреневый и розовый туман «Летнего утра» Алексея Петрикова напоминает мир гигантов литературы о природе Паустовского и Пришвина, где действие на фоне природы, а может и сама природа – основное действующее лицо, рельеф и лес, время года и влажность, время суток и ожидание. В этом тумане тонкая нота ожидания – то ли так мягко закончилась ночь, то ли так невероятно начинается день. Красивая музыкальная элегия окутывает зрение в виде этого тумана.

С «Берега детства» Рамиля Мигранова легко уплыть мыслями в свое собственное детство, на тенистый бережок той речки, что протекала за огородом моей бабушки. Узнаваемая нега лета и неспешной жизни. Благословенны летние дни в тени у воды.

И беспощадно солнце на картине Григория Загвоздкина «Летний полдень» – так резко звучит тон зеленой сочной листвы вдоль маленькой реки, что ощущаешь этот зной.

И рядом мягкие, розово-белые, зефирные, нежные «Зимние сумерки» Алексея Петрикова.

А если развернуться и обернуться – будет хрустеть в синих тонах морозный свет зимы. Невероятно звонкий, эмалево-лазурный день и такой же лазоревый минарет. Зимний солнечный день отражается трижды – погодой, архитектурой и настроем нас благословляет «Тишина. Соборная мечеть» художника Вагиза Шайхетдинова.

А вот наоборот – звенит и лязгает железным корытом прохожий в черно-белой графике «Сон нарушен» Ильдара Курамшина.

Невероятно лаконичен «Женский портрет» Ильдара Гильманова, такая элегантная простота, словно отсылка к японскому дизайнерскому минимализму. И ничего не надо прибавлять.

И женским образом все брызги и расходящееся круги связывает Михаил Ткач в своем «Сиянии воды». И невозможно ничего убавить.

И возвращаемся в фойе – там, в «уголке поэтов», среди портретов современных уфимских поэтов работы Альфии Бикбулатовой – разместилось на время выставки большое полотно Вакиля Шайхетдинова «Выпускаю птиц я из груди...» – строчка из стихов Мустая Карима и, соответственно, на картине молодой Мустай.

Вот такое послевкусие у меня после этой большой первой групповой выставки. Это было историческое событие. На открытии показывали видео-арт Рината Миннебаева «Лицо уфимской национальности». И я могу сказать: у нашего города оно есть, это лицо.