Такое далёкое и такое близкое путешествие в Переделкино. Часть девятая

Дом-музей Корнея Чуковского и… дама с собачкой

Из-за деревьев выглядывает двухэтажный домишко – это и есть дом-музей Корнея Ивановича Чуковского (настоящее имя писателя – Николай Корнейчуков).

Цвет дома – жёлтый. Таким он был и при жизни писателя.

Забавная аллюзия, к этому дому не имеющая никакого отношения. Однако! Раньше в России «жёлтыми домами» народ называл психиатрические лечебницы, ибо «в старину» их часто красили в жёлтый цвет. Впервые так стали именовать корпус для душевнобольных Обуховской больницы в Санкт-Петербурге.

Думаете, совпадение?.. Хм… А я вот думаю, что да-да… именно совпадение!

*  *  *

Вот, наконец, мы все в сборе. Все те, кто планировал попасть сегодня в Переделкино, даже если момент общей встречи растянулся на часы.

Весь наш дружный коллектив единомышленников-однокашников по журфаку МГУ.

А всё почему? Да потому, что дама с собачкой (она же Лена Погорелова-Дроздова, она же Лена Дроздова-Погорелова, она же Елена Прекрасная) теперь тоже с нами. Ура! Теперь будет веселей, она девушка очень весёлая. Когда она рядом со всеми, то «веселится и ликует весь народ»!

На снимках ниже собачки не видно, но верьте мне на слово, я почём зря врать не стану! Собачка есть у меня… вернее, у неё! А в качестве доказательства наличия домашнего животного/друга человека могу предъявить… натянутый поводок, который едва удерживает рука чеховской дамы (чеховская дама – она же Жора… Гога… ох, не так… она же Лена Погорелова-Дроздова, она же Лена Дроздова-Погорелова, она же Елена Прекрасная).

«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»!

И Лена счастлива, что с нами наконец-то повстречалась – посмотрите на её мимику: цветёт и пахнет. И чем дальше (то бишь ближе ко мне), тем больше.

А мы счастливы, что встретили её (я особенно, но тут этого визуально не понять).

Вот здесь дама с собачкой совсем расцвела и глаза опустила долу (застеснялась от моего неподдельного и избыточного к ней внимания)…

Собачка утянула Лену вперёд, а её подруги отстали, их никто к новым вершинам не тянет (кроме того, успели сильно утомиться, посещая Храмы Патриаршего подворья и дом-музей Пастернака – ох и трудная это работа!).

Чуть ближе…

Ещё на шаг ближе…

И вот Елена Прекрасная уже совсем близко ко мне… И девушки тоже слегка заулыбались… Я ведь им широко улыбаюсь – значит, можно слегка поулыбаться «в ответку».

*  *  *

Не верили мне? Я ведь правду говорил (в последней инстанции). Вот и собачка собственной персоной! Вещдок налицо! Джек-рассел-терьер/jack russell terrier. Эту породу я хорошо знаю – у меня дома ровно такая же (одна из двух, вторая – рыжая дворняга). Только у Лены здесь и сейчас сучка, у меня дома – кобель. У Лены Джек-рассел(-ка) лохматая, а у меня Джек-рассел – гладкий.

Ох, и беспокойная порода! Не побоюсь этого слова – бешеная. Сгрызёт на своём пути всё и вся (особенно обувь), если эту собаку по её щенячьей молодости оставить без присмотра.

*  *  *

Настоятельно предлагаю посмотреть видео встречи… не на Эльбе… и не путать Чайковского с Чуковским, а Чуковского с Чайковским.

Такая благодать, эти виды вокруг!

Путешествия от путешественника. Там, где бывал сам | У дома-музея Корнея Чуковского. Переделкино. (dzen.ru)

*  *  *

Вот она какая, вся наша гурьба в полном (на сегодня) составе. Разве что меня рядом нет, ведь надо же кому-то исполнять роль летописца нашей дружной МГУ-шной группы (и не только группы), вести видео- и фоторепортажи.

Да! Забыл ещё сказать, что дама с собачкой к месту назначения прибыла не только с собачкой, но и с сыном. Сына зовут Мишей, он классный парень, прошу любить и жаловать. И на этот групповой снимок он тоже попал не случайно, а вполне законным/естественным образом (правда, спрятался за спины двух девушек: Алёны Кулыгиной и Танюши Красновой, выполняющей сегодня роль и функции то ли ведущей, то ли моего водителя).

Девчонки идут, беседуют и радуются жизни. Машут ручками своему летописцу.

Вот как надо радоваться жизни (на видео):

Путешествия от путешественника. Там, где бывал сам | Летописец Владимир вписывает команду единомышленников вместе с девочкой породы джек рассел в историю дома-музея Чуковского (dzen.ru)

*  *  *

…И вот уже совсем рядом с домом-музеем Чуковского.

* *  *

Света Смирнова и дама с собачкой ведут мирную светскую беседу.

Давно не виделись – надо успеть наговориться. Перед домом-музеем Чуковского для этого очередное самое лучшее место (впрочем, как и все другие места – они все лучшие). Эта музыка будет вечной, даже если не менять батарейку.

*  *  *

Сразу перед домом растёт «то самое» знаменитое чудо-дерево. Это клён. Вроде бы его посадил сам Чуковский. Хотя, может, и легенда.

Когда-то это дерево чуть не спилили (показалось, что оно высохло). Но как только его креативно приодели в поношенные детские башмачки и прочую обутку, оно ожило.

Вот что обувь животворящая делает!

…Кто помнит это чудо-дерево из своего детства?

Если кто пропустил своё детство, на всякий пожарный напоминаю:

А для Мурочки такие

Крохотные голубые

Вязаные башмачки

И с помпончиками!

Вот какое дерево,

Чудесное дерево!

Стих середины 1920-х годов (по одним источникам написан он в 1924 году, а по другим – в 1926-м… впрочем, небольшая разница и маловажная деталь). Очевидно, сочинял его отец для своей маленькой дочери Маши, которую в семье звали Мурочкой. Девочка была героиней нескольких ранних рассказов и стихов Чуковского. Любящий отец писал и о ней, и именно для неё. Но, к великому горю родителей, Мурочка очень рано ушла из жизни… умерла от туберкулёза (годы её жизни: 1920–1931).

*  *  *

Чудо-дерево в Переделкино… Сразу «выползает на отмель» аллюзия к деревьям в музее-заповеднике А.П. Чехова в Мелихово (где мы с женой и однокашницами побывали совсем недавно). Уж не знаю, легенда это или нет. Но перескажу как быль. Перед мелиховским усадебным домом, где семья Чехова жила с 1992 по 1899 годы, отцом писателя были высажены «берлинские тополя», которые сам писатель заказывал в Риге. Уже в наше время (по одним источникам ещё при советской власти, а нам гид сказала, что совсем недавно) они вдруг засохли. Приехали учёные и сказали: деревья умерли – пилить! Вроде был даже выписан порубочный билет. Но потом о тополях благополучно забыли (как у нас это часто бывает). И к счастью! По завершении одной из холодных зим деревья вдруг ожили и снова зазеленели… Чем не чудо?

*  *  *

Кстати, кто помнит ещё советский мультик 1985 года, снятый по этому стишку? Я вот, например, мультик не помню, а картинки/кадры из него где-то видел, аллюзия тут же «выползла на отмель», чтобы «влёт задохнуться» (с)…

*  *  *

Вот дама с собачкой собрала вокруг себя благодарную публику и солирует.

Члены команды однокурсниц-единомышленниц навострили ушки (на макушках).

Мимика всех, попавших на снимок ниже, очевидна.

А тут – глаза к небу. Мысли о высоком и прекрасном (видимо, и разговоры тоже).

*  *  *

Но куда же подевалась собачка? Дама с собачкой теперь уже вовсе не дама с собачкой, а просто дама… без собачки (хоть, как и прежде, Елена Прекрасная). Поводок в её руках уже не натянут, его и вообще в руках у дамы не наблюдается (ни в правой, ни в левой).

Где собачка?.. Ладно, потом разберёмся…

А если спойлер, то домашнее животное уже самостоятельно бегает (с проезжей части дороги мы ушли).

*  *  *

В эти двери мы звонили, чтобы проникнуть в музей. Нам сказали: ждите! И тут же огорошили: с собакой не только в музей нельзя, но и на его территории находиться не положено. И даже строго воспрещается! Сейчас же уберите собаку!

– Может всё же можно?

– Нельзя и баста! Никаких гвоздей!

*  *  *

Дама таки с собачкой! Но решила на время экскурсии запереть животное в багажнике машины, на которой Таня Краснова доставила меня (и себя) в Переделкино.

Да-да, друзья мои! Вот такую маленькую милую чудесную собаку чуть не заперли в багажник!

И тут неожиданно перед нами появился добрый волшебник (пусть и не Гудвин из изумрудного города). И не просто волшебник, а спаситель (видимо, любитель маленьких собак), предоставивший для маленького животного временный номер в отеле… пардон, в своём служебном домике.

Волшебник и спаситель оказался по совместительству ещё одним из гидов/экскурсоводов по дому. Спойлер: этот же волшебник-спаситель потом провёл нам совершенно эйфорическую экскурсию по музею Чуковского.

…Опережая события, покажу фотоснимок спасителя, сделанный уже внутри помещений во время экскурсии.

И, забегая ещё дальше вперёд и окончательно обрывая интригу, сообщаю, что спасителем собачки стал Владимир Эдуардович Спектор. Вот что сказано о нём в достоверных источниках: «…научный сотрудник отдела, в Государственном Литературном музее с 2005 года. Многолетний ведущий видеохроники творческой жизни дома-музея К.И. Чуковского, создатель архива литературных вечеров. Периодически выступает на встречах в московских библиотеках и школах, участвует в работе жюри конкурсов детского творчества, публикуется в специализированных детских журналах…»

Вот он какой, этот добрый человек с лицом ангела! Мастер на все руки! Мы явно (пусть и случайно) попали в эти самые хорошие руки!

Вот сейчас мы войдём в дом-музей… Вот-вот… вот-вот…

И мы в него вошли!

Внутри дома-музея Чуковского

В источниках нам (и вам) везде сообщат, что внутренняя обстановка дома, в котором Корней Чуковский жил с февраля 1938-го по октябрь 1969 год, после его кончины была полностью сохранена дочерью писателя Лидией Корнеевной и его внучкой Еленой Цезаревной Чуковскими.

Недра Всемирной паутины бездонны – нашёл воспоминания дочери Чуковского Лидии Корнеевны:

«…Затея моя – сохранить в неприкосновенности комнаты Корнея Ивановича – повернулась так, как мне и во сне не снилось: говоря по правде, сохранила я их, чтобы иногда приходить туда одной, как прихожу на могилу, – и снова видеть его стол, халат, его радио, его книги... Так же тикают часы на столе, тем же строем стоит на полке собрание Некрасова, в которое вложено им столько труда. Вот-вот и он сам войдёт...

…Вдруг оказалось… людей, любящих его книги желающих углубиться в историю русской культуры, гораздо более, чем мы помышляли… Ни единого объявления в газете или где бы то ни было – но идут и идут, и идут, приходят пешком, приезжают на поездах, на санаторных автобусах, в частных автомобилях…»

Однако музеем дом стал не сразу. За статус музея и сохранность дома пришлось побороться с литературными (партийно-советскими) бюрократами, не ведая, что борьба идёт со... всемогущей советской спецслужбой.

Поскольку дочь писателя Лидия Чуковская числилась в диссидентах и была исключена из Союза писателей, Литфонд по указке свыше «инициировал» выселение семьи из дома и даже добился положительного судебного вердикта (понятно почему). Такой вот у нас был Союз писателей СССР. Протестная волна против этого решения длилась почти 20 лет: с 1976 по первую половину 1990-х годов.

За будущий музей вступились и активно его защищали известные всей стране люди: физик Пётр Капица, режиссёр театра кукол Сергей Образцов, писатель Вениамин Каверин, филолог Дмитрий Лихачёв, артист Аркадий Райкин и многие другие (о письме председателя КГБ Юрия Андропова с грифом «секретно» от 1973 года в ЦК КПСС относительно Лидии Чуковской никто не знал: «С учетом изложенного считаем целесообразным предложить Секретариату Союза писателей СССР отказать ЧУКОВСКОЙ в создании музея в посёлке Переделкино»).

Но после распада СССР дом стал-таки музеем. Зданию вернули статус памятника культуры, который до всех судебных и «судебных» тяжб в 1975 году ему ненадолго успело присвоить Министерство культуры РСФСР.

Пишут также, что после двухлетней реставрации с 1996 года этот дом стал одним из филиалов (ныне отделов) Государственного литературного музея.

Из источников: «…Фотографии, графика, живопись, собрание книг напоминают о связях Корнея Чуковского с крупнейшими представителями русской культуры первой четверти ХХ века – Ильёй Репиным, Александром Блоком, Владимиром Маяковским, Леонидом Андреевым, Борисом Григорьевым, Александром Солженицыным… В музее сохраняется рабочий стол Солженицына и экспонаты, напоминающие о его творчестве. Сохранена и комната Лидии Чуковской, в которой она жила и работала в 1970-е годы. Значительную часть экспозиции занимает рабочая библиотека Чуковского, насчитывающая около 4,5 тысяч книг, из них более тысячи – на иностранных языках (в основном, на английском). Экспонаты музея представляют разные линии человеческой и литературной судьбы Корнея Чуковского: мантия доктора литературы Оксфорда, подарки детей и взрослых не только из России, но и из Англии, Японии и Америки…»

Продолжение следует…