Поездка в Нидерланды. Амстердам и не только. Часть первая

Моя поездка в Нидерланды/Голландию/Амстердам случилась так давно, что стала почти неправдой. Год 1995. Или 1996. Одно из двух, третьего не дано. И тут, как обычно, на поверхность медленно выползает (или стремительно выскакивает) аллюзия. На этот раз связанная с «Ночными снайперами»/Дианой Арбениной: «Выползает на отмель, чтобы влёт задохнуться, чтоб недолго по краю…» (с). Тут главное – вовремя прервать цитату (улыбающийся смайлик). Поэтому нет-нет, не умираю, не подумайте чего-то плохого. Просто аллюзия. Вернее, целых две аллюзии сразу к паре культурных сущностей.

Во-первых, к детской сказке про золотой ключик и приключения Буратино: одно из двух – или пациент жив, или пациент мёртв. Бывают ли промежуточные варианты? Кто-то скажет: бывают – дескать, клиническая смерть. Но клиническая смерть – это всё одно жизнь.

Во-вторых, к творчеству уже названной певицы (обожаю её, особенно раннюю – там, где она ещё не соло, а «Ночные снайперы», хотя… хотя всё равно соло).

По большому счёту эта поездка/путешествие и было моей(-им) первой(-ым) зарубежной(-ым) поездкой/путешествием в сознательном/взрослом возрасте (то есть после получения диплома о первом высшем образовании и окончания аспирантуры МГУ – в период, когда я уже трудился на своём первом в жизни рабочем месте в роли… социолога).

*  *  *

Эта поездка была не только первой, но и единственной в эту страну на северо-западе Европы, известную не восходящим солнцем, а своими каналами, полями тюльпанов, ветряными мельницами и велосипедными дорожками.

Единственной, если не считать (конечно, не считать!)… второй раз.

А вторым был тот «раз», когда мы уже с женой много-много лет спустя почти половину суток как транзитники провели/просидели (пусть и в бизнес-зале) в аэропорту Schiphol, ожидая своего рейса в Эдинбург и не имея возможности выбраться в город.

Виза Великобритании, которая стояла в наших загранпаспортах, к Шенгену, как известно, отношения не имела даже в те «лучшие времена», когда Туманный Альбион ещё был в составе ЕС (т. е. когда Брексит даже не предполагался/не замышлялся). Поэтому выйти из Schiphol’а мы не могли. Это и был тот самый мой «второй раз».

*  *  *

Итак, в Амстердам в свой «первый раз» я полетел/попал по правительственной программе сотрудничества в области менеджмента, которая действовала тогда в Голландии и распространялась в том числе на Россию. Программа называлась MNCP. Суть её такова: вышедшие в тираж, вернее, на пенсию, управленцы среднего и высшего звена сначала приезжают в Россию и консультируют российские предприятия на основе личного опыта, а затем организуют стажировки непосредственно в нидерландских и/или европейских компаниях соответствующего профиля.

Вот на двухнедельные тренинги по менеджменту и маркетингу я тогда в Голландию и попал. Кажется, в группе среди обучающихся (они были со всех концов России) я был в тот период самым молодым. И, разумеется, подающим надежды (тут вместе со мной все разом улыбнёмся).

Времени с тех пор прошло… вагон и маленькая тележка. И стало ясно, что надежды не оправдались (опять все вместе поулыбаемся, «…чтоб не пропасть поодиночке…»)

Учёба проходила ежедневно.

Поучились – надо подкрепиться.

Днём обеды между тренингами устраивались… прямо «на рабочих местах». За рабочими столами. Так сказать, не отходя от кассы. Или то, что называется «чтоб два раза не вставать».

Правильно или нет, не мне судить, но так уж они были организованы.

Кажется, обычный фастфуд, но тогда казалось необычным и даже вкусным. Сейчас бы, возможно, и рот не стал брать (улыбка).

*  *  *

Конечно, больше запомнилась вовсе не учёба. Откровенно говоря, обучение лично для меня в ту поездку было второстепенным/третьестепенным (или даже на десятом месте – в общем, не важным, сбоку припёка).

А чему там учили, нынче и совсем не вспомнится (пытался пошевелить мозгами, всколыхнуть память, встряхнуть её – без толку): наверняка тому, что сейчас покажется знаниями первого класса начальной школы.

Поездка запомнилась именно как путешествие в другой (не путать с иным!) мир. И, если уж не как самое первое путешествие в страну Западной Европы, то «около того» или «типа того» (хотя, чего уж там! первое, конечно).

Впечатления энергичной/бурной молодости (иногда не сами факты, а именно впечатления от них) всегда ярче, поэтому запоминаются лучше, чем многочисленные впечатления дряхлой/вялой старости, когда наступает пресыщенность.

*  *  *

…В Амстердаме тогда поразило не просто большое, а огромное количество чернокожих (за негров фейсбук, когда я делал там первый пост о «голландском турне», мог бы и забанить/забарабанить без объяснения причин, наши СМИ и соцсети этого пока не делают, потому тут рискую использовать нашу традиционную терминологию – да-да, руководствуюсь нашими традиционными российскими ценностями… улыбающийся смайлик).

Поскольку это была первая или «около того» поездка на Запад (повторенье – мать ученья!), постольку никогда и нигде прежде я такого количества негров, сосредоточенных/сконцентрированных/собравшихся «в том же месте в тот же час», вживую не видел. Поэтому это был если не культурный шок, то стопудово мой широко открытый рот (или мои столь же широко распахнутые глаза; или и то, и другое «в одном флаконе»). Пусть и иносказательно, в переносном смысле.

Я не расист и, очень надеюсь, никогда таковым не был и тем паче не стану, но вот шок культурный тогда всё-таки испытал (в первый раз, кстати, негра я увидел в детстве в Донецке, когда был в гостях у своих родственников на Донбассе – там в советских вузах обучали наших тогдашних африканских друзей, «твёрдо вставших на путь строительства социализма»).

Нидерландскую реальность мне пояснил, кажется, мой «гид», старый-престарый, как мне тогда казалось, Антон Ферворн, представитель MNCP в России (он и сопровождал нашу группу в обучающей или «обучающей» поездке по Голландии):

– Когда Суринам, бывший прежде нашей колонией, получил независимость, половина или треть его граждан переехала в Голландию. Это практически вся элита, которая так или иначе завязалась на нас после того, как мы колонизовали эту страну. И не только элита. Нидерланды приняли всех, кто хотел сюда переехать, поскольку мы несли ответственность за этих людей.

Тут вспоминается Антуан де Сент-Экзюпери и его сакральное из «Маленького принца»/Le Petit Prince: мы ответственны (в ответе) за тех, кого приручили («Tu deviens responsable pour toujours de ce que tu as apprivois»).

[…Ферворн был, к слову, кавалером какого-то высшего ордена Нидерландов, и при входе в голландское посольство в Москве его узнавали в лицо и отдавали честь – об этом мне несколько раз рассказала/напоминала его российская помощница Евгения Тишина; своими глазами я этого не видел…]

Возможно, с моей стороны это будет некоторым преувеличением, но в Амстердаме у меня было ощущение, что чернокожий здесь каждый второй горожанин (а то и две трети). Кстати, в Голландии так и должно быть! Толерантность должна быть толерантностью до конца. Не просто и не только в виде декларации или лозунга, к жизни отношения не имеющего.

Снимков негров, понятное дело, я тогда не делал. Желающие их увидеть, запросто могут таковые найти – и снимки, и негров – в недрах Всемирной паутины (улыбающийся смайлик). А вот впечатления молодости остались – я их описал.

*  *  *

…Квартал красных фонарей…

Я в нём, разумеется, побывал, кто бы сомневался, но мёд-пиво там не пил. Не пивал. Просто вечером гуляли по кварталу группой, а Антон Ферворн был нашим сопровождающим. Наблюдали чисто эстетически (улыбка). Так сказать, близок локоть, да не укусишь.

Поэтому я лишь с интересом, словно сторонний наблюдатель, смотрел по сторонам, не более того. Дескать, оказался стойким. В массе своей за стёклами в застеклённых сверху донизу кабинках/на витринах находились негритянки. Некоторые витрины были занавешены (там, видимо, вовсю кипела работа… вернее так: кому-то – работа, кому-то – удовольствие; так всегда бывает). А там, где занавески были откинуты, негритянки широко улыбались, всячески изгибались, махали руками и выделывали всевозможные «па»: типа зазывали/заманивали клиентов. Впрочем, даже если бы я был не в группе, а один, то вряд ли бы польстился/решился на такие труд и подвиг. Не вдохновило бы! Наверное, Ленина рядом не было («…на правое дело он поднял народы, на труд и на подвиги нас вдохновил…»)

…Надо же было так сложиться ситуации, так лечь карте, что в тот отрезок времени, когда я писал текст о поездке в Нидерланды, сын подарил мне книжку «24 часа в Древнем Риме» авторства Филиппа Матисзака, профессора Кембриджского университета, специалиста по истории Древнего мира. Сын знает, как я люблю историю античности и всё, что с этим связано.

В книге есть целый кусок текста как раз по теме «красных фонарей». Вернее, о том, как такая улица была устроена у римлян. Прямо параллель! Можно поцитирую? Где вы ещё об этом почитаете/узнаете. Итак, «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои»… вернее, так: вигилы (это что-то типа римских полицейских и пожарных в одном лице) ночью патрулируют Вечный город:

«…Сегодня, однако, ночь спокойная, нет и намёка на дым. Бревне и его команда покидают улицу Патрикус. Ночью эта улица – одна из самых оживленных в Риме, так как на ней находится большая часть главных борделей столицы. Ранее этим вечером патрули должны были получить подкрепление на своем обычном патрульном маршруте, чтобы выдвинуться в сторону шумной группы молодых аристократов, которых выгнали из борделя на улицу. В таких случаях Бревне сожалеет о том, что его люди вооружены всего лишь палками, а не мечами, с помощью которых городские когорты стремительно и эффективно очищают улицы во время крупных гражданских беспорядков.

Полночь уже наступила, и даже дамы ночи называют это новым днём. На обочине улицы за окнами горят лишь несколько лампочек. Работницы борделей ушли в свои спальные кабинки. Тот факт, что бордели закрылись на ночь, вывел вигилов на улицу в третий раз за ночь.

Римский магистрат – человек, имеющий важное значение и значительное самомнение – хотел зайти и посетить свое любимое учреждение после продолжительного обеда с друзьями на Авентинском холме. Судья был совсем не рад обнаружить, что, во-первых, бордель закрыт, а во-вторых, что его обычная девушка не собиралась развлекать его так поздно ночью. В припадке пьяной ярости судья попытался выбить дверь кулаками. Это заставило одну из девочек выйти на балкон, подобрать цветочный горшок с петунией и сбросить его на голову хулигана.

К сожалению, она попала в цель, и возмущённый вопль ударенного судьи привлёк внимание патруля.

“Я эдил Хотилий Мансинус, – сообщил раненый Бревису и его людям. – Я подвергся нападению на улице”. Эдил требует, чтобы вигилы ворвались в здание и арестовали нападавшую. Бревне с любопытством отмечает, что цветочная гирлянда с вечеринки, которую судья все еще носит на голове, должна была значительно смягчить удар цветочного горшка, но тем не менее он отметил, что судья колотил по двери борделя, пока испуганная лено (мадам) не впустила его. Нападавшей оказалась девушка по имени Мамила, которая сидит, рыдая на кровати, в своей комнате, пока Бревне снимает показания. Несомненно, ей придется появиться в суде, чтобы объясниться, но сам Бревне уверен, что, учитывая обстоятельства, никакого наказания не последует.

Нельзя сказать, что у вигилов не было сочувствия к эдилу. Вещи, падающие или выброшенные с балконов, представляют собой постоянную опасность для тех, кто проходит по улице, особенно поздней ночью, так как те, кто бросает эти вещи, склонны считать, что улица пуста. Члены отряда нередко возвращаются в казармы в несколько благоухающем состоянии после того, как какой-то домохозяин ленится подождать до утра, чтобы опорожнить свой горшок в уборной и вместо этого просто выливает содержимое из окна, не заметив патруль, проходящий по улице…

…Прямо сейчас, однако, поводов для беспокойства нет, в ночном воздухе ни намёка на запах дыма. Бревис и его команда покидают улицу Виа Патрик. По ночам эта улица – одна из самых оживленных в Риме, поскольку на ней расположено большинство самых известных борделей столицы. Чуть ранее вигилам уже пришлось вернуться на эту улицу по вине компании юных аристократов, выдворенных из одного из борделей и решивших продолжить веселиться снаружи. В такие моменты Бревис сожалеет, что его люди вооружены всего лишь палками, а не мечами, с помощью которых городские когорты очищают улицы во время крупных беспорядков, действуя быстро и жестко...»

 Продолжение следует…