Дневник арктического сюрреалиста. Часть пятая

8 августа

Боярский мастер на выдумки. Придумал Международный арктический женский день. Всю ночь мы с Володей готовили поздравительные открытки для женщин корабля. Я расписал мелодию и слова песни, и мы поместили их на внутреннюю сторону открытки. Сегодня вечером будем дарить.

Еще сегодня должны быть съемки сцены в изоляторе, где я пою Кулагиной песню «Арктика». В контексте фильма звучит весьма драматично. Решено, что я, спасая мир, погибаю, так и не дописав песню. Поэтому петь я буду только первый куплет и припев.

А еще родилась концепция одноименной оперы. Такой вот план действий.

Вечер. В 21-00 в столовой команды собралось много народу – капитан заранее объявил о «Международном арктическом женском дне». Петр поздравил дам, вручил открытки. На лицевой стороне – фотография «Сомова» и поздравление, внутри – ноты и текст песни «Арктика». Я исполнял ее перед пассажирами. «Сафари» выставили ящик шампанского. Потом была дискотека, людям нравится попса – они простые архангелогородцы, для них море – это промысел, и сейчас они отдыхают.

Я посидел на краю кормы, посмотрел, как винт подо мной оставляет пенный след на воде. Уходим с ЗФИ. Еще видны острова архипелага – пейзаж потрясающий. Острова, ледники, облака. Пресная вода, которая формирует облака, поднимается в небо. На море даже видно растаявшие льды – пятна на глади, отличающиеся по цвету и фактуре. Проплывают айсберги, большие. С утра, в 50-ти метрах от корабля, на льдине сидел медведь и ревел. Принюхивался и опять ревел. Потом, когда корабль был уже совсем близко, он плюхнулся в воду, ледяную воду, и поплыл к берегу, от корабля. На душе тоскливо… один... Думаю о моей жене, Наталье. Так хочется оказаться дома, рядом с ней. В тепле, любви и ласке.

«Военные» законы на судне не позволяют расслабиться: туда – нельзя, здесь – запрещено... Но я иногда выхожу на корму и сижу, как сейчас, на самом краю, свесив ноги. Немного боязно, но в этом есть своя прелесть. Обручальное кольцо висит на цепочке – техника безопасности. Снял, чтобы не покалечиться – им можно зацепиться за что-нибудь и лишиться пальца. Взгляд в иллюминатор: остров-ледник, словно огромный кит, вынырнувший из воды, так и замерз. Кто-то сегодня видел кита. Но я, проснувшись, видел на берегу метрах в двухстах медведицу и двух медвежат. Она уселась, совсем как человек, и скатилась на попе с горки вниз, и потом малыши тоже скатились, и так несколько раз. Наверное, она учила их спускаться к морю. Потом они поплыли к льдине, где грелись на солнце нерпы и тюлени. Это обычная жизнь Арктики.

9 августа

Праздник продолжился в вертолете, в узком кругу. Пели с пилотами песни под гитару. Спели весь романтический репертуар, начиная с 50-х и до наших дней. Душевно посидели. Облили кабину шампанским.

Маршрут растянулся – идем на м. Желания. Команда журнала «Сафари» собирается устанавливать там крест. Уплатив капитану миллион рублей, они могут использовать судно в своих целях. Судно стоит 500 тыс. руб. в сутки, примерно 20 тыс. в час. Вертолет – 20 тыс. в час. Летают. Устанавливают кресты. Метровые православные кресты, подобные поморским. С памятными табличками богатеям – развлекаются так. Еще они разведывают маршруты возможных охотничьих походов. На Нагурской я слышал, как их главный спрашивал у начальника заставы о возможности прилететь на частном самолете. Отказали наотрез – секретный объект. Мыс Желания, кстати, ядерный полигон. Тоже секретный объект. По этой причине наша команда, не имеющая разрешений, в высадке не участвовала. День прошел спокойно, в открытом море. Высадка состоялась только к вечеру.

Следующая точка – о. Визе. Его расположение вычислил известный полярник Визе. Он единственный, кто писал музыку в Арктике. Рукописи нот хранятся в архивах. Если будет концерт по итогам нашей экспедиции, Петр хочет, чтобы исполнили музыку Визе.

10 августа

Все идем на о. Визе. Снимаем фильм. Смены по 6 часов сильно выматывают. У меня большая роль. Настоящий герой!!! Володя снимает и монтирует почти на ходу. Днем сняли – вечером смонтировал. Льдов нет. Открытое море. Туман.

11 августа

Проснулся после завтрака – проспал часа три. Последнее время я сплю на морозе – специально приоткрываю иллюминатор. Закутываюсь в спальник, который дал Роман. Ощущения отличные, словно стал еще моложе, бодрее, чище. Уснуть больше не смог и начал писать экспозицию корабля. За утро и день написал 38 тактов в оркестре без дерева. Эпически получается. Похоже на музыку начала века. Изучаю широкий тон. Неоднозначные тональности, много секунд и септим. В целом позитивно.

Узнал, что Альбанов[1] – выходец из Уфы. Начал читать книгу «Гибель святой Анны». Она начинается со строк об Уфе и реке Белая, где молодой Альбанов начинал свои моряцкие подвиги. Как много связано с Уфой! На корабле я узнаю много нового об истории и географии Севера – с нами едут два историка. Один из Москвы, второй – девушка из питерского института ААНИИ (Арктики Антарктики Научно Исследовательский Институт). Тоже впервые в экспедиции, хорошо подкована и начитанна, интересуется Арктикой.

К вечеру пришли к о. Визе. На остров вылетела первая часть нашей команды – после того как наши девушки пренебрегли техникой безопасности на острове Чамп, удалившись от группы на десятки метров, и все это на глазах у капитана, он уменьшил квоту МАКЭ до 4-х человек в одну высадку. Завтра утром должны лететь я, Володя, полковник Шумилкин и Петр. Буду записывать звуки Арктики, если вертолет не будет мешать. Говорят, там лежбище моржей, около ста пятидесяти голов. Орут, ревут и плещутся в океане. Посмотрим.

После обеда нам выдали грамоты о пересечении 80-й широты, с печатью капитана. Мы наставили еще МАКЭшных печатей и получилась симпатичная бумага. Теперь мы полярники.

Увидел акварели, которые рисует журналист «Сафари»: Бухта Тихая, Рубини-Рок и о. Хейса. Очень правдоподобно.

Сегодня почти месяц, как мы вышли из порта «Бакарица». Солнце так и не садится. Светит, как днем, весь месяц, только туман иногда слегка рассеивает свет. Уже привыкли.

11 августа

О. Визе. Лежбище тюленей

В 9 утра, вторым рейсом вертолета, нас высадили на о. Визе. Площадь острова 15х2,5 км. Почва состоит из льда и песка, то есть летом верхний слой почвы превращается в жижу. Опять полузаброшенная полярка. Живут 4 человека. Собирают метеоданные. Их мы так и не увидели. За прошлый день они, видимо, наобщались с приезжими людьми вдоволь и попросили не беспокоить.

Мы сразу двинулись в сторону лежбища моржей, оно где-то в трех километрах от полярной станции. Состав: Петр, Володя, Наталья, Роман и я. Прошли мимо заброшенной военной части. Много домиков, обставленных бочками; цистерны, машины, техника и прочие следы человеческого позора.

Приблизились к лежбищу. Издалека сразу непонятно, что там такое, просто серо-коричневое месиво. Но ближе – восторг!!! Огромные моржи размером с корову, лежат, как увальни. Стонут, ревут, отрыгивают, пукают – все это очень лениво. Они похожи на огромных опарышей с бивнями и усами и сильно пахнут. Лежат очень плотно друг к другу. Их так много! Кто-то уходит, кто-то приходит из моря.

Стали снимать. Приблизились сначала на 30 метров – они не реагируют. Только крайние поднимут голову, посмотрят, почешутся и опять завалятся. Подошли ближе. Фотографировали, снимали видео. Наталья решила сняться танцующей на фоне моржей. Все ближе, ближе, ближе. Моржи лежат. Посматривают на нас, но не видя особой угрозы, не шевелятся. Я записал минут 15 звука. Через два часа после прихода на лежбище стали собираться. Откуда-то подошли капитан и с ним начальник рейса. Сказали, что вертушка прибудет прямо сюда. Они пошли вниз, смотреть на моржей. Мы остались на горке.

Через несколько минут поднялся сильный шум. Люди моржей напугали, те ринулись в воду. Колоссально – пар, камни, стоны, рев – все это стадо неуклюже поползло по камням. Петр Владимирович с криками: «Родненькие! Дорогие мои!» – шел прямо на них и снимал на фотоаппарат. Роман расчехлил камеру и тоже заснял это зрелище. Вскоре за нами прилетел вертолет, и мы вернулись на судно. Залегли досыпать. Вечером после ужина начали съемку фильма, сцену знакомства с Ромой. Снимали в моей каюте-лаборатории-студии. Устроили уголок полярника, Роман, как старый морской волк, сыграл на гитаре. В сцене мы выпивали не по-настоящему. Володя сказал: «Не раз проверено – не получается пить и играть одновременно. Много дублей и дожить в разумном состоянии до конца сцены не удается». Снимали 8 часов, до 5 утра. Я лег спать, попросил ребят не будить меня на завтрак и обед. Уснул. Проснулся сам, услышал приглашение на прием пищи. Решил, что полдник. Иду по кораблю и понимаю, что как-то мало народу. Встретил Петра. Он сказал, что еще завтрак.

Усталость опять навалилась на меня, и, позавтракав, я лег спать до обеда. Вот сейчас обед, 12 августа. Идем в 5-ти бальной ледовой. Потряхивает. Собираюсь отправить этот текст своей Наталье. Привет, родная!!!

12 августа

Весь день шли сквозь льды, немного потряхивало. Светило солнце и была отличная морозная погода. К вечеру сгустились облака, снова туманно. В 23 часа 37 минут корабль сильно тряхнуло. Выглянули в иллюминатор. Впереди сплошной лед – 8 баллов. Корабль бросил якорь, стоим. Капитан созвал команду на совещание. Решают. Думаю, все будет хорошо. Наконец-то настоящие льды Северного Ледовитого океана! До о. Голомянный 1 км.

Продолжение следует…

[1] Валериан Иванович Альбанов (1882—1919) — полярный штурман, участник дрейфа на паровой шхуне «Святая Анна»