Путешествие из Уфы в Казань. Век спустя. Часть первая

«Было это в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, в городе Казани…» – так начиналось большинство историй «на ночь», которые рассказывала мне крестная – тетушка Нина. Она была умным, начитанным человеком, но почему-то вместо сказок предпочитала знакомить меня с забавными случаями из российской истории или биографиями моих дедушек и бабушек, тетей и дядей; а чтобы заинтересовать меня – подразделяла эти рассказы на страшные и смешные, на таинственные и печальные…

Тетя Нина представляла своеобразный «театр без микрофона», где действующие лица говорили разными голосами, и, может быть, именно поэтому сюжет западал мне в душу, а через несколько дней я просила повторить историю «про конфуз с поваром тети Шуры» или «про то, как вышла замуж любимая собака дедушки Николая».

Со временем о городе Казани я могла рассказывать сама, но мое повествование слегка смущало крестную, так как я помнила, казалось, незначительные детали, а своих родственников, которых никогда не видела, описывала весьма бойко, не упуская даже пикантных подробностей их биографий.

Шли годы, я взрослела. В Казани уже никого из наших близких не осталось. Тетя Нина мечтала съездить со мной в город своего детства, да так и не успела. После ее смерти я получила в наследство несколько тетрадей с записями, блокнот с засушенными цветочками, шкатулку со старинными фотографиями и несколько личных вещей моих бабушки и прадедушки. Судя по отпечатанным на машинке листочками бумаги, тетушка хотела записать для меня свои воспоминания, но болезнь помешала ей…

Тысячелетие Казани, конечно же, не прошло бы мимо внимания моей любознательной крестной. Сколько было бы разговоров, восклицаний и слез о прошлом, о чем-то далеком, неуловимом… чему и слов-то не подберешь, а только всплеснешь бессильно руками и вздохнешь: «Ах, как время-то летит!»…

«Я вспоминаю все сначала…»

В середине июля мы с мужем купили билеты на теплоход до Казани. Желание увидеть город, где некогда жили мои родственники, сопоставить услышанные в детстве рассказы о красивых зданиях, парках с современной действительностью воодушевляло меня. Само путешествие по воде давало возможность повторить тот путь, которым добирались в Казань мой будущий отец (тогда ему было 5 лет) и его старшая сестра, моя будущая крестная – семилетняя Ниночка – со своими родителями.

Из записок тети Нины: «…Долго умещали в экипаж дорожные корзины, клетчатый папин саквояж, мамин сундук и две коробки со шляпами. Я суетилась, пыталась помочь, но только мешала и сердила няню и маму. Когда я спросила, что такое пароход, мне ответили, что это такая большая лодка. Но я видела лодки и никак не могла представить – как можно поместиться со всем нашим багажом, с папой и с мамой даже на самой большой лодке? Чуть не забыли куклу Анюту и короб с горячими пирожками… Помню мокрые сходни на большой пароход (такие подходят к нашей Уфе только в разлив реки); няня Катя целует нас и почему-то плачет. Вокруг много народа, слышен громкий смех, передают приветы, желают счастливого пути…».

Наше с мужем путешествие началось с поисков минеральной воды на уфимском причале. Покупателям предлагали пиво в самых разных упаковках, шашлыки, новое российское национальное блюдо – сосиску в тесте, но воды – даже лимонада или «пепси» – не было ни в одной палатке! Оставив вещи в каюте, муж сбегал к Монументу Дружбы и только там, на остановке общественного транспорта приобрел столь желанную «Юматовскую».

Когда под звуки марша «Прощание славянки» наш теплоход «Владимир Зайцев» пошел на разворот, пассажиры еще махали провожающим, а те, в свою очередь, утирали слезы, пытаясь разглядеть знакомые лица среди пестрой толпы туристов. Вечерний ветерок принес прохладу, и отдыхающие постепенно начали обживать свой плавучий дом. Какой-то юный музыкант неуверенно брал аккорды на пианино, которое стояло неподалеку от нашей каюты, кто-то капризничал за стеной и требовал конфет… Муж любовался закатом на палубе, соседи по каюте отсутствовали. Я же достала тетрадь своей крестной и, похрустывая яблоком, продолжила чтение: «И вот мы в каюте 2-го класса. Мягкая обивка кругом, пахнет свежей краской от белоснежного парохода, в каюте запах нагретой клеенки и хорошего табака, который курил папа, складывая окурочки в вытаскиваемую нами из стенки пепельницу, что нас очень занимало».

«Вода, вода – кругом вода…»

Из записок тети Нины: «Как мы ехали, как проводили время, помнится плохо. Только помню девочку Ксению с распущенными волосами, одетую лучше нас и страшно избалованную; их семья ехала в 1-м классе. Мы бегали вместе с ней и еще какими-то детьми по палубе, блещущей на солнце, мимо маленьких белых столиков и диванчиков у окон кают. Белая решетка вокруг палубы со спасательными кругами, где написано название парохода – «Златоуст», – привлекала наше внимание, и мы постоянно к ней бегали, хотя нам этой было запрещено».

В последующие дни погода стояла жаркая, и народ постепенно стал избавляться от лишней одежды. Если мужчины остановились на майках и шортах, то женщины пошли дальше. Дамы бальзаковского возраста с горящими глазами дефилировали в супермини, хищно поглядывая в сторону мужчин, но одиноких среди представителей сильного пола в компании туристов не нашлось, а капитан, дабы не развращать команду, призвал речных «сирен» к порядку.

Меня удивило, что многие пассажиры убивали время игрой в карты или смотрели видеофильмы, что, собственно говоря, они могли делать и дома. Дружно и с азартом приняли участие в игре «Угадай мелодию». Наконец-то народ почувствовал себя в родной стихии! Вот они – потребители навязчивых хитов безголосой российской эстрады!

Из воспоминаний тети Нины: «Человек 10-12 отдыхали в зале 1-го класса, тихо переговариваясь. Брат играл в мяч, а я сидела возле папы и слушала, как наша мамочка играла на пианино. На столе – красивые подсвечники, которые напоминали мне большие капли воды. Папа пил коньяк из круглой рюмочки и постукивал пальцем по скатерти. За окнами лил дождь, и в раскрытую дверь залетали запахи мокрой зелени и угля, а в зале царил аромат духов и дорогого табака. Я посмотрела на папу: в его глазах были слезы. “Что с тобой?” – удивилась я. “Ничего… это Григ…” – ответил он».

Ничто так не успокаивает нервного городского жителя, как путешествие по воде. Плавное движение теплохода, близость природы и даже однообразие пейзажа расслабляют и настраивают на философский лад. Хочется покопаться в своем прошлом, подумать, помечтать, подвести какие-то итоги, наметить планы на будущее. Течет река, текут мысли…

Из записок тети Нины: «Удивительно, что вовсе не запомнилась природа вокруг, которая так хороша весной, да еще с парохода, где воздух чист, и красивые берега проходят, как в панораме».

«Команда, без которой мне не жить!»

Из записок тети Нины: «С папой мы обошли все: ходили на корму, на нос, где бурлила вода, мы увидели и машинное отделение, и деревянные лопасти колес, работавших в белой пене с шумом и плеском. Машинное отделение подавило меня грохотом, зыбким полом, гудящим от работы мотора, и страшным жарким жерлом печи топки. Я помню, со страхом и благоговением посмотрела на машиниста, уверенно передвигающегося по решетчатому полу и ворочающего рычаги машины…».

Как ни странно, но мой визит к механику в машинное отделение произвел на меня очень похожее впечатление. Мне казалось, что я побывала в аду: все гремит, пол под ногами ходуном ходит; жара такая, что боязно прикоснуться к поручням крутой лестницы, и я на цыпочках пробежала по дрожащим ступеням… Если машинное отделение напоминает преисподнюю, то рабочее место штурмана – это, скорее, застекленное облако, плывущее по реке. Волны покорно расступаются, и теплоход почти бесшумно скользит мимо лесов, полей, песчаных отмелей, заросших кустарником, островов… Поднявшись на это облако, я познакомилась с интересной женщиной – первым штурманом теплохода «В. Зайцев» Ириной Валерьевной Портнягиной. Дама, владеющая мужской профессией, – человек серьезный, уравновешенный и… романтичный. Ее настольная книга – «Два капитана» Каверина, а характеристики, данные ею рекам, по которым она с 1989 года ходит штурманом, достойны поэтического пера. Я узнала, что Белая, несмотря на многочисленные изгибы и повороты, очень спокойная и тихая река, а у Камы и Волги нрав у них крутой – там может так заштормить, что теплоход несколько часов вынужден пережидать стихию.

Капитан Людвиг Наилович Сафин, несмотря на кажущуюся строгость, очень своеобразный и тонкий психолог. Он умеет сплотить коллектив и минимальными средствами добиться высокого результата. Как говорит сам Людвиг Наилович, теплоход для него – «это и территория государства, а команда – его семья».

Остановка в Сергеевке, что недалеко от границы с Татарстаном, позволила нам на несколько часов сойти на берег и провести время на природе. Хутор Сергеевка состоит из 3-4 домов местных жителей, турбазы и нескольких дач. Встретили нас радушно. К прибытию теплохода уже развернули торговые палатки, жарили шашлыки, коптили рыбу. Кроме пива, соков и газированных напитков, продавали свежий кумыс, за которым сразу же выстроилась очередь.

Туристы разбрелись – одни загорать и купаться, другие отправились на прогулку в сосновый бор. Мое внимание привлекли служащий пристани, исполняющий обязанности сторожа, а также встречающий и провожающий теплоходы рыжий пес по кличке Чубайс. Как и положено чиновнику, Чубайс имеет официальную квартиру-будку на дебаркадере и «собственнолапно» вырытый грот на крутом берегу. Вместе с ним нашему приезду были рады лошадь с жеребенком, пасущиеся на лугу, и чья-то кошка. Получив угощение из наших рук, благодарные животные еще долго сопровождали нас, помахивая хвостами.

На берегу, в поле возле леса росли полевые цветы, жужжали пчелы, пели птицы и стрекотали кузнечики… Я присела на пенек, слушала эти звуки и любовалась деревенским пейзажем. Покой, которого так не хватает в крупных городах, присутствовал здесь во всем: в лицах местных жителей, в неспешном пережевывании травы лошадью, в доверчивости незнакомой собаки и в беззаботности кошки.

Из воспоминаний тети Нины: «Наш пароход причалил к какой-то маленькой пристани. Мы с папой гуляли по берегу, а мама пошла купить у торговок продукты в дорогу. После дождя кругом были огромные лужи, но солнце пригревало, и от земли шел пар. Когда мы уже возвращались к пароходу, у деревенских мостиков стояла грязная нищенка с мальчиком лет двенадцати. Мама дала ей монетку, а папа поморщился и по-французски сказал: “Дорогая, она же пьяная!”. Мама посмотрела куда-то поверх его головы и ответила по-русски: “Она – несчастная!” – и решительно направилась к каюте».

Окончание следует...

Галина ФАДЕЕВА