Как жили башкиры. Счастливое детство в Абуляисово. Часть десятая

Банат и сегодня хорошо помнит, как родители ее стали готовиться к свадьбе Минигуль-апай. Папа с мамой съездили в Кувандык на базар, для подарков сватам купили там разные красивые кашемировые платки, отрезы на платья, для мужчин разные рубашки с длинными рукавами. Из продуктов привезли комковый сахар в бумажных мешках, монпансье, пастилу, лукум, кренделя и баранки, пряники. Дома мать сделала из пшеницы сусло для браги, добавив в него дрожжи, приготовленные из хмеля.

В тот день, когда нужно было поставить брагу, домой пригласили Фатхиямал-иняй, знатную мастерицу делать брагу. После того, как взрослые выпили чаю, они стали мудрить над брагой. Занесли из амбара заранее вымытые кадки, флягу железную, водрузили их на печку, в то место, где обычно сушили дрова для растопки. Банат помнит, как Фатхиямал-иняй стала готовить бражку. Она громко пела и даже шевелила стопами ног, как бы изображая пляшущих, чтобы гости на свадьбе быстро пьянели и веселились от души, в то же время не забывала время от времени сыпать монпансье в глубокий карман своего камзола.

Наконец, сделав все чин по чину, иняй стала спускаться с печки, только тут ее карман зацепился за кончик торчавшего полена и порвался. Из кармана посыпались разноцветные круглые конфетки, некоторые из них падали на крышку казана и оттуда спрыгивали на пол и катились под нары, где сидела Банат, некоторые падали сразу на дно казана, некоторые катились в глубину печки. Банат было смешно, как иняй пыталась одной рукой прикрыть дыру в кармане, а другой, держась за заслонку печки, старалась встать на выступ. Девочка тоже оказалась не промах, она соскочила со своего места и бросилась на пол под нары, успев поймать несколько круглых конфеток.

Наконец, Фатхиямал-иняй слезла с печки и со словами: «Разифа-килен, ты слишком жарко натопила печку, что-то голова разболелась, пойду-ка на улицу, охолонусь немножко», — открыла дверь дома и удалилась. Долго прохлаждалась иняй во дворе, уж пора было бы ей зайти в дом и сесть за чай, но ее не было и не было. Мать Банат стала волноваться, как бы иняй не стало плохо, и она вышла тоже во двор. И там не было Фатхиямал-иняй. Когда мать вышла за ворота, то увидела, как шаткой походкой иняй шла к себе домой, видимо, ей было стыдно за монпансье в кармане. Мама тут же собрала в тряпичный мешок комковый сахар, монпансье, пряники и калачи и быстро побежала к ней домой, ругая себя, что не сразу догадалась приготовить гостинцы для пятерых детей иняй, которых она растила одна.

Спустя некоторое время мать Банат вошла в дом, говоря, что кое-как догнала свою помощницу и уговорила взять гостинцы детям. Мама говорила: «Так жалко было ее, вот я тут сплоховала, я — большая недотепа, надо было сразу догадаться, что бикям нужны были конфеты для детей». Вот так весело начавшееся дело по изготовлению браги закончилось жалостью к детям иняй, поэтому и Банат те круглые конфетки, которые она успела зажать в своем кулачке, показались не совсем сладкими, ей расхотелось искать затерявшиеся под нарами конфетки, и взрослые почему-то не стали пить чай… Только спустя несколько дней сестра Файза, когда стала мыть полы, обнаружила под нарами несколько конфеток и отдала их своей сестренке.

За несколько дней до свадьбы в доме родителей Банат шли подготовительные работы: были зарезаны бараны, забиты утки, гуси, их тушки повесили в клети. Сестры Минсара, Гульшат, Файза занимались уборкой и украшением дома, из глубин сундука мамы достали свежие тюли, беленькие занавески и повесили на окна.

В летней кухне целыми днями пахло вкусной едой: мама и несколько енгяй на масле жарили баурсаки, чак-чаки, пекли разные вкусные булочки, кренделя; тарелки со сладкими пирогами с разной начинкой рядами стояли на широких скамейках; всякая чистая посуда: тарелки глубокие, мелкие, стаканы, ложки, вилки, графины — были перетасканы в переднюю комнату, они сверкали в кухонном шкафу.

В пятницу отец и Булат-агай занесли в горницу длинные столы, скамейки. Сестры покрыли столы клеенкой, скамейки — где тур юрганами (узенькими одеялами), где цветастыми покрывалами. К приезду гостей все стало готово.

Вот настала суббота — день свадьбы. Несмотря на то, что было начало ноября, пока не было снега, правда, под ногами подмерзло, но день выдался солнечный. В обед на дальнем конце улицы появились лошади, запряженные в тарантасы, украшенные красной тканью. К гривам лошадей были приплетены красные ленты, целая кавалькада повозок рысью ехала по широкой деревенской улице, пугая лениво брехающих из-под ворот собак, заслонив глаза, смотрели на них старушки, которые следили за своими внуками, чтобы те не выбегали на улицу и не попали под ноги лошадей. Впереди всей этой кавалькады скакали подростки-родственники родителей Банат, чтобы предупредить хозяев, что едут сваты. Лошади подъехали и по очереди стали въезжать во двор хозяев.

С первой повозки сошли на землю главные сваты — Ахметбакый мулла, Нафиса-сватья, Юнус-езняй с дружкой своим, с других повозок тоже стали слезать другие гости, они были представлены хозяевам строго по рангу родства к зятю Юнусу. Вот гости остановились перед входом в дом, а сестры Минсара и Гульшат оказались тут как тут перед входной дверью, закрыв путь Юнус-езняю. Они дружно произнесли: «Сестру отдадим только тогда, когда одаришь нас подарком!», так они обратились к Юнус-езняю. Тот сразу же полез в карман своего пиджака и, вынув оттуда синенькие десятирублевки, отдал сестрам. Те отступили от двери, и гости все вошли в дом, но и дома жениха ждало препятствие: в нем не оказалось невесты, по обычаю ее спрятали вне дома. Жених вышел искать свою невесту во дворе дома, искал долгонько, а невесты нет как нет.

За поисками зятя смотрели Файза и Банат, которым заранее было поручено подсказать зятю, где невеста, если он одарит своячениц младших. Не найдя невесту свою, зять обратился к ним в конце концов. Получив десятирублевки от него, девочки только кивком головы указали ему, где за толстой ивой стояла сестра Минигуль и ждала своего жениха. Наконец, невеста найдена, и молодожены, взявшись за руки, вошли в дом.

Свадьба началась, а Банат же, отдав свою денежку Файзе, с важным видом деловито зашагала к дому Муглифы-иняй, в доме которой должна была сегодня ночевать, чтобы не путаться под ногами взрослых и не мешать гостям.

Там она вместе с Миннибай-агаем (внуком Муглифы-иняй) долго наблюдали в окно, что творится во дворе родителей. Особого оживления они не заметили, только иногда выбегали Миннихаят-апай, невестки Мафтуха, Ляля, Махия, Магафура, они из летнего дома заносили какие-то продукты, сладости в дом. Вот, наконец, из дома вышли во двор мужчины и встали в круг. Увидев это, Банат быстренько накинула на себя куртяйку свою, натянула на ноги старые свои сапожки, доставшиеся ей от старших сестер, выбежала из соседского дома, забежала в свой двор, поднялась на крыльцо и стала наблюдать, что же сейчас будет в круге, образованном мужчинами-гостями.

В центре круга стояли, держа каждый в правой руке длинное полотенце Вали-агай и один из сватов. Вот они приблизились друг к другу и, ловко обхватив полотенцем туловище своего соперника, стали бороться. Стоявшие тут же мужчины подзадоривали борющихся, время от времени хваля их или подсказывая, как лучше взять в оборот соперника. Видимо, тот сват из Умбета был сильнее Вали-агая, потому что он был и выше, и толще, но и Вали-агай не был слабаком. Борьба продолжалась с переменным успехом, но в какой-то момент сват очень легко оторвал Вали-агая от земли и легко положил его на лопатки. Мужчины тут загудели, со всех сторон посыпались слова похвалы в адрес свата и слова ободрения и успокоения Вали-агая, оказавшегося на земле: «Наш Вали-мыртый, занимавший призовые места в борьбе на сабантуях, достойно боролся со сватом, он просто поддался сопернику лишь по обычаю, мы же знаем, что родственник невесты для вида только должен быть побежденным. Ничего, зато всех приглашаю за стол, кушать мясо-хебя!» — сказал отец Банат. Опередив взрослых, Банат пулей влетела в переднюю комнату и взобралась на запечье и, удобно устроившись там на своей куртяйке, стала наблюдать за ходом свадьбы. Из летнего домика занесли на большом медном подносе дымящееся паром мясо-хебя, стали делить его на куски, потом самое вкусные места тушки отдали победителю борьбы и Вали-агаю. Пир продолжался долго, после мяса женщины принесли в больших широких мисках суп с янтарным бульоном и салмой.

Затем гости стали поздравлять жениха и невесту с важным праздником в их жизни, одаривали их кто чем мог: кто дарил деньги, некоторые обещали им ягнятых овечек, пуховых коз, кто дарил постельные принадлежности и домашнюю утварь, отец и мать Банат подарили стельную корову.

Минигуль-апай и Юнус-езняй, встав со своих мест, горячо поблагодарили гостей и родителей за такой праздник в честь самих. Именно в этот момент мать Банат заметила свою младшенькую. Подойдя к ней, шепотом велела ей сойти с печки и, всучив в руки мешочек с пряниками и монпансье, удалиться к Муглифе-иняй и больше не заходить домой, где разгоряченные медовухой и брагой гости затянули какую-то песню, озон-кой, которую обычно пел отец Банат на праздниках. Что было дальше на свадьбе, Банат уже не увидела, только было слышно в доме Муглифы-иняй, как играла саратовская гармонь и плясали на устланном досками дворе гости.

На следующий день после сытного обеда сваты на своих украшенных повозках выехали, а Юнус-езняй, ехавший вместе с Минигуль-апай, кидал на землю для провожающих из Ергаиша медяки и конфеты в бумажках. Соседские дети, да и женщины помоложе, да и Банат тоже бросились искать конфеты и медяки.

Гости выехали с главной улицы, никого не осталось во дворе, только кучками кое-где лежали кругляши лошадей и остатки сена, да куры и петух только с важным видом что-то искали в навозе лошадином и в сене. Двор опустел, да и дома стало как-то не очень весело, не хватало веселья вчерашнего, сестры и зятя, только младшие сестры Банат сновали туда-сюда, занимаясь уборкой дома…

Продолжение следует…