Биссер. Мясо и акварель. Часть пятнадцатая

Корейцы. 2000

Уфимская ГТС в 1999-м объявляет тендер по всему миру на поставку станций для новой сотовой сети — СДМА. В Уфу поспешают делегации со всего мира. И иногда меня просят быть им переводчиком.

— У нас переводчик нажрался с делегацией в ресторане и уснул. А тут прислали добавку спецов. Ехай, встреть их, а? Автобус подгонят через минуту…

И я еду в аэропорт и пробую свой английский на странных людях.

Больше всего мне не нравятся спецы из США. Трое мужчин и одна невысокая симпатичная девушка. Мы с водителем, юристом и моим отцом встречаем их, и я веду их получать багаж. Мужской багаж выезжает первым, но, к моему удивлению, они его сразу забирают и уходят к автобусу, оставив свою спутницу в одиночестве у ленты транспортера. Её гигантский чемодан и огромная сумка выезжают последними. Она взваливает на себя сумку, цепляет чемодан и прёт всё к автобусу, едва по размеру будучи чуть более своего багажа. Я пытаюсь предложить ей свою помощь — мои-то руки совсем свободные. Но она демонстративно останавливается передо мной, объезжает меня с двухметровым радиусом справа и прёт дальше. Я догоняю её у автобуса и еще раз настойчиво предлагаю свою помощь хотя бы занести вещи в автобус. Она опять обливает меня взглядом, полным ненависти, и проходит мимо. И засасывается в автобус сразу целиком, с чемоданом и сумкой, даже не пытаясь их занести по очереди.

— Так вот ты какая, свободная жунщина Америки… — вспоминаю я серию про «жунщин» из «Бивиса и Батхеда» и тоже сажусь в автобус. Мы несёмся по ночной оренбургской трассе к гостинице «Россия». По пути мы непринужденно болтаем о жизни. Но только с мужчинами. Девушка, задрав нос, отворачивается от меня к окну.

— Your English is very well. Where had you learned it?

— Thanks. In special military school.

Американское население автобуса дальше едет молча.

При остановке у гостиницы я решаю попытать удачи в последний раз и добиться возможности оказать девушке гостеприимство и любезность. Я выхожу первым и загораживаю внизу собой проход и подаю ей руку, дабы она могла на нее опереться. Она же, заметив мою руку и меня, демонстративно разворачивается кормой вперёд и, зацепив свои сокровища, прёт кормой прямо на меня и просто сдвигает меня в сторону. Маленькая. Но гордая и сильная.

Потом уже другие знающие люди мне объясняют, что я ее оскорбил. Я им тоже объясняю, что она меня тоже оскорбила, но что я не оскорбился. Типа, в чужом монастыре надо учить чужой устав, а не своим размахивать.

А еще позже я узнаю, что не все американки такие. Есть и вполне себе нормальные для нас американки, которые не такие, как та.

И вот, наконец, тендер забирает Южнокорейская корпорация.

Мой отец едет в командировку в Сеул, возвращается через несколько месяцев и взахлеб рассказывает о Корее:

— Там все перила, фонарные столбы и ограждения из нержавейки, везде. А ещё они вскрыли закопанную много лет назад речку посреди Сеула и сделали крутой парк в центре города из неё. 2 лярда долларов потратили на это.

И показывает двухчасовой видеофильм, который они сняли там. И еще он привозит много литературы для туристов. И даже на русском. На видеофильме больше всего я запомнил, как они в каком-то кафе едят салат с мелкой живой рыбой. Вот же ё-маё.

А потом приезжают корейцы, 4 человека. Инженеры. Селят их недалеко от нашего дома. На «Воднике», на улице Степана Злобина. В двухкомнатных квартирах, оборудованных под гостиницу. Иногда я вожу их по городу, в клубы и рестораны. Знакомлю со своими друзьями. Самое приятное впечатление они производят на психолога:

— Как они классно улыбаются. Совершенно нормальные и психически здоровые люди, — восхищается она.

1-го мая мы приглашаем их во двор на шашлыки. Я собираю костёр в палисаднике, но обнаруживаю, что для мангала нет кирпичей, и иду взять их у соседа метрах в пятидесяти от будущего костра. Корейцам говорю, что сейчас принесу кирпичи и ухожу. Дохожу до кучи кирпичей, набираю штук пять пачкой на руку и уже поворачиваюсь, чтобы вернуться обратно, но вдруг обнаруживаю за собой очередь из 4-х корейцев. Каждый из них молча подходит, набирает 5 кирпичей и идёт за мной к костру.

Им всё интересно, и они всё переспрашивают, как и что готовится из того, что появляется потом на столе. А на столе, кроме шашлыка, ещё пельмени, салаты с квашеными грибами, хреновина с чили, сметана, и, конечно же, водка. И ещё окрошка. Им все очень нравится, а про пельмени они говорят, что у них тоже есть пельмени и называются они Манту. Или Манду. Я же им говорю, что у нас есть Манты.

Еще я узнаю, что у корейцев принято за столом в гостях громко чавкать, и если не чавкать, то это значит, что еда — дрянь. И они очень стараются у нас в гостях, чавкают и причмокивают. И мне кажется, вполне искренне, ибо вся еда съедена без остатка. И мне ихние манеры очень нравятся. Я тоже люблю чавкать.

Через много лет я придумываю самому себе свой новый суп. И называю его Пельмени с Мясом. Для него надо отварить мясо с бульоном, порезать мясо пластинами, добавить в тарелку свежеотваренные пельмени и заправить сметаной и всякой снедью. Оказывается, в корейской кухне такой суп уже есть и называется он Манду-Гук. Надо же, всё-таки Манду…

Продолжение следует...