Онтогенез мой. Часть сорок шестая

Глава 8. Бурзянцев

Еще один преподаватель от Бога — Бурзянцев. Курс по охотничьей фауне и прочей живности. У него глаза загорались каким-то голубым магическим огнем, когда начинал рассказывать про лесных зверушек. Фанат, подвижник, дока. В отличие от другого фаната — Гудкова и нынешних зоозащитников, страсть Бурзянцев реализовывал не в ущерб людям. Прекрасно помню, сидим на зачете, параллельно и вперемешку с нами сдают экзамен зоотехники. Одна женщина откровенно плавала по предмету, по нашим понятиям — даже на троечку никак не тянула. Бурзянцев же ничем не прикрытыми наводящими вопросами, обаятельной улыбкой и прочими ухищрениями таки довел дело до своего автографа в зачетке. Кто-то из наших поинтересовался:

— У нас много спрашиваете, с чего им такая поблажка?

— Она же заочница! Работает, замужем, за детьми ухаживает, что еще? И стремится к знаниям — это же очень и очень хорошо!

Впрочем, нас тоже особо не донимал. Немного обсудили повадки волков, оба остались довольны друг другом. А вот один смешной казус случился. Не зуб, сразу два зуба даю — так и было. А то слишком напоминает известный анекдот.

Сперва сам анекдот, че виртуальную печатную площадь экономить. Короче, у одного мужика появилась навязчивая идея — убить резинкой милиционера. Положили в дурку, полечили, привели на комиссию:

— Что будете делать, когда мы вас отпустим?

— Возьму резинку и убью милиционера!

Еще год полечили, лучших специалистов позвали и все такое. Поставили мозги на место, полный адекват. Книжки начал почитывать, строить планы на будущее. Снова комиссия.

— Что будете делать, когда мы вас отпустим?

— Устроюсь на работу.

— Прекрасно, а дальше?

— Буду работать, хорошо работать, много денег заработаю.

— Отлично, а потом?

— Познакомлюсь с красивой девушкой, завалю ее подарками, напрошусь в гости.

— Будем медленно танцевать, я буду шептать ей на ушко нежные слова, увлеку в постель, моя рука ласково гладит ее ногу, все выше и выше…

Пациент мечтательно закатил глаза.Члены комиссии и сами начали пускать слюни.

— Почему замолчал, что дальше?!

— …Медленно добираюсь до самого главного, ну, вы понимаете, о чем я… А затем быстренько стяну с нее трусики, вытащу оттуда резинку и убью милиционера!

Так вот, один студент поначалу очень толково вещал насчет калибров охотничьих ружей. Сами знаете — про фунт свинца, про шарики. Преподаватель цветет и пахнет, еще и светится уже указанным свыше голубым магическим огнем — наслаждается мировой гармонией в целом и частным проявлением оной — еще один студент прикоснулся к Истине, освоил предмет. И тут сам нечистый дернул его за язык.

— Итак, чем определяется калибр гладкоствольного охотничьего ружья?

— Миллиметрами.

— Что?!

— Расстоянием между внутренними стенками ствола.

Нашего товарища, видать, замкнуло, переклинило со сведениями про КС-19 или ПМ. Преподаватель мгновенно потух. Тусклым голосом попросил зачетку, расписался и пригласил следующего.

Таки да, даже многие охотники ни ухом, ни рылом — почему это у 12-го калибр больше, чем у 16-го, тем более — у 32-го. Не было у них своего Бурзянцева, он у нас один такой!

Жаль, курс был слишком кратким. Вот сейчас думаю, наверное и стрельбу по летающим тарелкам сам как-то устроил, подсуетился, договорился. Это же столько «лишних» хлопот и ответственности, особенно — по современным требованиям. Наверняка смог бы особо не напрягаться — собственной стрелковой базы нет, извините, давайте я все вам покажу на картинке.

P. S. Бурзянцев Александр Владимирович. Как выяснилось, помимо всего остального, подготовил «Красную книгу Башкирии».

Глава 9. Три богатыря общественных дисциплин

Что-что, а вот общественные дисциплины преподавали у нас очень хорошо. Не зря ведь многие птенчики БСХИ потом стали руководителями в самых разных сферах или людьми творческих профессий (строго говоря, нетворческих профессий нет, есть нетворческие люди, но это не к нам, не к питомцам сельхоза).

Диамат, то бишь диалектический материализм вела у нас скромная, тихая женщина в очках. По ходу, лишь раз видел открытую, прям-таки ослепительную улыбку на ее лице, это когда Вадим на семинаре бодро отрапортовал, что представляет из себя термин «вещь в себе». Безусловно, прекрасно знала и любила свой предмет, но и сама была в некотором смысле «человеком в себе». Как бы там ни было, все три закона диалектики, вбитые ею в наши головы, помню до сих пор и до сих пор не перестаю удивляться их универсальности. Диамат рулит! И таки да, хорошая штука — советская философия, меня особенно ублажали сведения, как и в чем именно ошибались величайшие умы человечества. Как бы мысленно хлопаешь мудрецов по плечам и снисходительно выговариваешь: «Эх, брат-Гегель, тебе на земле тверже стоять и цены тебе не было бы! Да куда уж там, ты ведь не учился в БСХИ, с 13 лет на колхозный АВМ в ночные смены, небось, тоже не ходил». Как потом читал у любимого, лучшего русскоязычного писателя современности Фазиля Искандера, оказывается, он тоже в юности не обошелся без греха упоения культуртрегерством.

Она же преподавала у нас этику с эстетикой, «Красота — высшая форма целесообразности» — это тоже вбито в голову с прочностью кованого гвоздя в дубовый пень. А еще читала курс псевдонаучного атеизма. Пишу «псевдо-» не в виде протеста сегодняшнего неофита, вопрос в другом: какой, к свиньям собачьим «научный», если предмет наглухо игнорирует основные принципы научного метода (эмпирический подход, систематичность, повторяемость, многовариантность, измеримость и т. д.).

Гемир вспоминает: «Айдар на лекции спал в последнем ряду, она подошла к нему, при этом продолжала изложение темы, сама же его разбудила и велела пересказать изложенную ею тему. Айдар очень медленно спустился к лекторской трибуне и говорит: „Ну что, товарищи, я не буду пересказывать тему, я ее лучше продолжу!“»

Да, эту лекцию хорошо помню. Айдар выехал на своей эрудиции, достаточно долго и толково разглогольствовал про исламские страны и взаимоотношения с СССР. Училка сама не выдержала, когда остановила, если не изменяет память, уважительно и не без робости сказала — садитесь, пожалуйста. На Вы.

Продолжение следует…