За отца и Отечество. Часть вторая

Он поедет на фронт навестить старшего сына, оттуда организует телеграмму о своей гибели от бомбы с аэроплана и выждет некоторое время, не возвращаясь домой. Анастасия Ивановна «благословит» сына на месть за отца и выедет к старшему сыну на «похоронные хлопоты». Если Антон и после этого останется дома, мать по возращении поступит на курсы сестер милосердия, и после их окончания будет работать в госпитале в Курске. Если и это не повернет сына в нужную сторону, его отдадут в руки военных властей. Родители заверили друг друга, что этого не случится.

В конце октября 1915 года отец Николай выехал на фронт, навестить Петра. Его пехотный полк был в обороне, священника приютил его полковой коллега. Отослав телеграмму оговоренного содержания, он осел в небольшом городке в корпусном тылу, выжидая реакции младшего сына.

Петр заехал за ним ближе к вечеру. Поужинал и попросил на несколько дней заменить полкового священника, которого привез в госпиталь с приступом язвы. Как приятно во время вынужденного безделья быть кому-то полезным.

Несколько дней пролетели как мгновение. Петр отправил отца Николая в тыловой городишко с двумя подводами, нагруженными станковыми пулеметами, направленными в ремонтные мастерские.

Этот ноябрьский день запомнился отцу Николаю на всю жизнь. Крупнокалиберный снаряд («чемодан») угодил в соседнюю телегу и превратил деревянные и металлические детали телеги и пулеметов в десятки осколков, сдобренные мышцами и кровью двух солдат и мерина. Какая – то невероятная небесная дубина ударила священника по левой ноге, и он потерял сознание. Это спасло его от ужаса восприятия попадания множества осколочков.

Будь это далеко от расположения полкового тыла, отец Николай бы истек кровью. Судьба хоть в малой мере, но все же хранила его. Уже через полчаса двух раненых доставили в полковой лазарет, а после обработки – в тыловой госпиталь, где остаток ноги отцу Николаю спасли, предотвратив гангрену.

Через пару дней его навестил Петр и передал телеграмму из дома, пожимая плечами: «Антоша пошел в армию солдатом».

- Слушай папа, странно, наверное, напутали. Студенты идут в школы прапорщиков, в крайнем случае в «вольноперы»***, но солдатом … Нет, не понимаю. Как ты, пришел в себя? У нас в полку все только и говорят о чудесном твоем спасении! Хотя ты может и не согласен, все-таки полноги лишился.

- Петя, все хорошо, ты даже себе не представляешь как все хорошо складывается. Теперь я спокойно возвращусь в приход. А нога, заживет.

Тихая радость поселилась в душе священника. Он теперь может без опасения выйти к прихожанам с проповедью, не ожидая, что кто-то из них уколет его Антоном. А нога – это его плата за грехи, не такая уж и великая. Он уже испытал радости любви, отцовскую нежность, упоение личными маленькими победами и мысленно был готов предстать перед Всевышним, но тот решил по-другому и даровал жизнь.

Свои мысли он привел в порядок, накопившиеся впечатления неспешно раскассировал по отделам мозга и …ужаснулся! Он себе в своем селе не представлял, насколько прогнила Империя. Всевозможные поборы и повальная нищета в тылу, сопровождающаяся невероятным обогащением чиновников статских и военных от которых хоть как-то зависели судьбы людей, гигантских оборотов материальных ценностей, в том числе и чисто военного имущества.

Даже краткое знакомство с жизнью пехотного полка в окопах не позволяло теперь доверять ни единому слову газет. Петр не жаловался, даже похвалился отцу двумя боевыми крестами и чином поручика, ждал через несколько дней производства в штабс-капитаны. Но все что перечислил Антон было в действительности и конца и края этому не было. Победой не пахло ни на переднем крае, ни в тылу. Гигантский Молох пожирал каждый день тысячи жизней, миллионы рублей, но русская армия пятилась и какого-либо признака наступления не чувствовалось. Несколько месяцев в госпитале, жадный интерес к людям, окончательно добили отца Николая. Антон был прав…

Да, он повторял чужие слова, но слова эти оказались не ложными, следовательно, их не следует отбрасывать.

Примчалась Анастасия Ивановна, пристроилась помогать в госпитале, пока их не отправили домой.

- Как получила Коленька от тебя телеграмму, поехала к Антону. Как он плакал, ты бы видел… У меня сердце разрывается, а правду ведь сказать не могу. И он без всяких уговоров ушел в армию. Да, сказал, что пойдет солдатом, чтобы никем не командовать.

Прошло много лет, умерла Анастасия Ивановна и в новую войну с Германией отец Николай вступил крепким еще стариком, но на приходе. Петр был в Донской армии, эмигрировал. Антон в начале двадцатых отказался от отца и сделал успешную карьеру в Красной Армии.

Их встреча состоялась неожиданно в госпитале, куда отец Николай был помещен на лечение после освобождения Курска. К нему привязалась девчушка лет 10, рано повзрослевшая, пытливая. Антон застал их за беседой.

Появился он в белом халате, накинутом на гимнастерку полевой формы.

Он прошел два шага от двери и в нерешительности остановился, не смея подойти к отцу. Двадцать лет разорванных отношений стояли барьером.

- Милая барышня, сходи к медсестре, предупреди, что ко мне пришли с визитом, пусть не торопится с капельницей, - и привстал на кровати, протягивая призывно руки.

Антон заключил отца в объятия, сбивчиво шепча:

- Папа, прости меня, но я не мог иначе… То время, оно было такое!

Отец гладил его погоны под халатом и отвечал шепотом:

- Что происходит Антоша, ты в погонах, пришел ко мне?

Антон снял халат, на зеленых погонах было по две вышитых звезды, на груди несколько орденов.

- Сынок, ты стал генералом? Звезд две – генерал-майор?****

- Генерал – лейтенант. Папа, я сам мало что понимаю, недавно один, скажем так, очень большой военный спросил меня о тебе, давно ли виделись. Я как всегда ответил, что не виделись лет 25, связь не поддерживаю. И этот большой начальник назидательно мне выговорил, что я должен позаботиться о больном отце. На мой немой вопрос он прямо сказал, что теперь другое время. Я тоже не все понимаю. Прости меня, если сможешь, но иначе тогда..

Отец Николай прикрыл глаза от навалившейся слабости и усталости:

- Не надо Антон слов, я давно все понял. Ты мне лучше расскажи как сложилась твоя судьба, ты ведь с отчаяния пошел в солдаты, ничего не писал, потом революция…

Генерал накинул халат, сел на стул, поправил одеяло на отце:

- Я недолго был солдатом, в нескольких делах не робел. Меня наградили медалью, потом «Георгием», выдали унтерские лычки. Командир батальона меня вызвал, предложил учебу в школе прапорщиков, я отказался. Он стал настаивать, велел три дня подумать и «пригрозил», что если учиться не стану, так меня за боевые заслуги произведут в подпрапорщики, дадут полуроту, а затем и в прапорщики выведут. А так месяца три отдохну от окопной жизни. Я обещал подумать. И меня навестил один фельдфебель и сказал «Надо учиться! Скоро революции потребуются люди, умеющие командовать». Членом партии я тогда не был, по современной терминологии был «сочувствующим». Так я стал прапорщиком, потом подпоручиком. Из-за того, что я был солдатом и неплохим, после революции избрали командиром батальона, гражданскую я закончил начальником штаба дивизии. Учился в академии, был еще на войне, нынешняя уже четвертая. Женился, у тебя внук, он сейчас курсант училища, в общем как юнкер. Дочь заканчивает школу.

Недавно назначен командующим армией. Я благодарен судьбе, что тогда ты не был убит. Прямо скажем, долгое время удивляюсь, ведь могло случиться что не пошел бы в армию, кем бы я был?

Отец Николай не стал рассказывать всю правду «об обретении защитника Отечества».

- Антон, я тоже не могу себе представить тебя не в армии, все хорошо, все благополучно. Иди, воюй, встретимся после войны.

А про себя подумал: «Слава Всвышнему, я вновь обрел сына, повидать бы Петра и можно на небеса!»

После войны Антон сообщил, что Петр погиб, сражаясь в Югославии.

Л.АНДРИЕНКО

*** «Вольнопер» (жарг.) – вольноопределяющийся – нижний чин в царской армии, поступивший на воинскую службу добровольно, имеющий среднее или высшее образование. В перспективе имел право сдать экзамен на первое офицерское звание.

**** В русской армии генерал – майор на погоне имел две звезды, расположенные горизонтально. В РККА в 1940 – янв. 1943 генерал-майор также носил в петлицах две звезды.