Фиолетовые чулки

Нас мало. Нас может быть трое

Донецких, горючих и адских.

Борис Пастернак

В старинном двухэтажном особняке, в котором размещался местный Союз писателей, пахло мышами. Но этот запах никого не раздражал. Все давно привыкли к нему и не замечали.

В вестибюле над трюмо — трельяжем, изделия советских времён, угрожающе нависали огромные оленьи рога, и казалось, что они вот-вот рухнут на чью-нибудь беззащитную голову или просто на пол, по дороге сметая большое зеркало и всё, что окажется поблизости.

Когда-то в это здание она заходила с сердечным трепетом, ей казалось, что, приоткрывая массивную дверь, она попадает в Святая Святых, в храм литературы, который она с детства боготворила.

И даже запах мышей, затхлости казался ей каким-то особым запахом, запахом литературного мира.

Впервые она туда попала по приглашению лит. консультанта городской газеты Георгия Валентиновича, после своей первой публикации.

В малом зале СП проводился вечер молодых поэтов. Для неё всё это было в новинку, и к этим молодым поэтам она тоже относилась с должным пиитетом, и было сладко ощущать себя причастной к их роду-племени.

Она никого из них не знала и поэтому была очень смущена.

У входа стоял молодой человек в джинсовом костюме и вызывающе оранжевой рубашке. На неё он даже не взглянул. Вид у него был самоуверенный и даже заносчивый.

Алёна робко прошла мимо и потянула на себя ручку тяжёлой старинной двери. Дверь легко поддалась, и она ступила в полумрак коридора. Узкая ковровая дорожка привела её в пустой вестибюль. Вахтёрши на месте не было, и Алёна присела на узкий диванчик у окна. Сидела и ругала себя за дурную привычку приходить раньше положенного времени.

Но вот, громко хлопнула входная дверь, послышался топот, весёлые голоса, и в вестибюль шумно ввалилась ватага юношей. Один из них, дружелюбно улыбаясь, кивнул ей, приветствуя.

Алёну пригласили в зрительный зал.

На сцене стояли сдвинутые вместе письменные столы, за ними оживлённо рассаживались молодые поэты. Один из них, бард, Гоша Никоненко, уселся прямо на стол, и легко перебирая гитарные струны, что-то напевал вполголоса.

Было видно, что они все очень рады возможности выступить перед публикой, и не где-нибудь, а в зале СП. Это их будоражило и пьянило.

Не спеша вошёл в зал Георгий Валентинович и сел у окна. Откинув назад свою маленькую птичью головку, он, как певчий дрозд, внимательно вслушивался в стихи, оценивая их на лету.

Выступающих было пятеро, все они были ученики Георгия Валентиновича.

Среди них выделялся и ростом, и талантом Аристарх Иванов. Алёну поразило обилие перстней на его тонких аристократичных пальцах. Но они не казались излишеством, они органично дополняли его облик. Одет он был в серый дорогой костюм, аккуратно причёсан и производил впечатление глубокого утончённого человека. Ему на вид было около тридцати, и у него уже была издана первая книга.

Все остальные были моложе, вихрастые, небрежно одетые, озорные и весёлые.

Среди них был и тот юноша в джинсовом костюме и ярко-оранжевой рубашке, которого она встретила у входа.

Он напоминал бойцового воробья, готового всех растолкать своей грудью. Однако стихи у него были хорошие, читал он громко и уверенно про звёзды из фольги, про бездомную ночь.

Остальные двое были чем-то похожи друг на друга, черноволосые, круглолицые. Одного из них отличала широкая приветливая улыбка.

Зал в основном был заполнен студентами местного университета. Их привёл из общежития, расположенного неподалёку, профессор Воскресенский, энергичный толстячок с париком на голове. Было так же несколько местных поэтов, членов СП.

Алёна слишком внимательно вслушивалась в стихи и поэтому быстро устала.

Когда вышли на улицу, шёл грибной дождь. Сквозь стеклянные нити дождя просвечивало солнце, пахло свежестью. Был месяц май. Всё нежно зеленело и цвело.

Радостно гремели трамваи.

Георгий Валентинович спросил: «Ну, что, на какой-нибудь двадцатый?».

Они жили на соседних улицах и в их район шли две двадцатки: двадцать первый и двадцать второй маршруты.

Мимо, ухмыльнувшись, прошмыгнул рыжий прозаик Никитин. Он тоже, оказывается, был на концерте.

Прошло тринадцать лет. Никого из них не приняли в Союз писателей, кроме того улыбчивого поэта, который теперь ведёт литературное объединение.

Георгий Валентинович умер от рака, Аристарх Иванов погиб в автомобильной катастрофе, Гоша Никоненко играет в ресторанах. Парень в оранжевой рубашке стал солидным адвокатом с брюшком, женился на женщине, с положением и связями. Говорят, что теперь он пишет прозу и издаётся где-то в Питере. Второй черноволосый круглолицый парень преподаёт в местном университете. Рыжий прозаик Никитин работает в литературном журнале, который стал издаваться в их городе два года спустя.

А Алёна и её стихи никого теперь не интересуют.

Все заняты юной особой, которая носит фиолетовые чулки и пишет невнятные стихи на физиологические темы.

14.10.2008 г. — 15.12.10 г.