История Ветра. Часть вторая

Искра попыталась что-то сказать, потом осеклась. Снова покачала головой. Бросила на Марата быстрый взгляд, от которого у него так знакомо и так забыто защемило в груди.

– Ты там же живешь?

– Ну да. Теперь у меня довольно специфические требования к жилью, так что вот так просто и не переедешь.

– Пустишь меня?

– Прямо сейчас?

Искра засмеялась. Тягуче, с хрипотцой.

– Ты все такой же торопливый. Нет. На днях.

– Буду ждать, – Марат улыбнулся, – но днем я работаю, имей в виду.

– Я тоже, вообще-то. Так что жди вечерами. Одинокими тоскливыми вечерами. Ты же один живешь, надеюсь?

Теперь засмеялся Марат.

– Вот чего мне не хватало все эти годы, так это твоей бесцеремонности. Ты не представляешь, как достает, когда все вокруг с тобой сюсюкаются, как с младенцем. Не беспокойся, я выгоню на недельку всех своих любовниц.

Искра наклонилась и быстро поцеловала Марата в щеку.

– Тогда будь здоров.

Она обнажила тонкое запястье, посмотрела на часы, горестно покачала головой. Извиняясь, пожала плечами, и, не оборачиваясь, заспешила по тротуару.

*  *  *

Аудитория сдержанно гудела. Опытный преподаватель многое бы понял из этого гула. И что пара давно началась, а лектора все нет. И что критические пятнадцать минут уже пройдены. И даже уловил бы в этом гуде некоторое неудовлетворенное предвкушение. Уловил бы – и позавидовал. Но никакого преподавателя в аудитории не было.

Сидящий на «камчатке» коротко стриженый студент с недовольным видом посмотрел на экран смартфона. Повернулся к соседу.

– Может, пора валить? Че это за кадр такой, на фиг его столько ждать?

– Не-не, ты что. Он крут, риалли. Прям легенда. Ты б слышал, какая буча тут поднялась, когда весной его вытурить собрались.

– Вытурить? За что?

– Нестандартно преподает. Не по учебнику. Самфинг лайк вис. Так чуть не все курсы под окна к ректору протестовать пошли.

– Ниче се. Опа…

Стриженый с удивлением уставился на катящуюся по дорожке к кафедре коляску. Посмотрел на соседа круглыми глазами.

– Это че, типа…

– Тихо ты.

Разговоры быстро стихали, словно коляска распространяла вокруг себя какие-то волны тишины. Марат выехал на кафедру, подъехал к доске, развернулся. Прокашлялся.

– Здравствуйте. Прошу меня простить за опоздание. В искупление за этот проступок я вас отпущу пораньше, договорились?

Волна довольных шепотков прокатилась по аудитории и с шорохом разбилась о скалы столов «камчатки». Марат улыбнулся. Выдохнул.

– Что такое история?

Короткая пауза. Достаточная, чтобы слушатели осознали вопрос, но не успели подготовить ответ.

– Многие уверены, что она – несерьезная особа. Падчерица в славной семье естественных наук. Безропотно ложащаяся под всякого, имеющего достаточную силу. Но не стоит её жалеть. Как и всякая женщина, она полна коварства. А еще она – женщина умная. Поэтому, на вашем месте, я бы не стал её сердить. Иначе она может отомстить так, что это будет хуже смерти. Что может быть хуже смерти? А как насчет дурной славы на протяжении не десятилетий – веков? Брут, Калигула и Нерон не дадут соврать. Кто теперь вспомнит о том, что последний не поджигал Рим, а наоборот, сделал все, чтобы спасти город и его жителей?

Марат оглядел притихшую аудиторию.

– История не учит тех, кто не хочет слушать её уроки. Но однажды она спросит. И горе тем, кто ответит неправильно. Вы здесь – весь поток. Самые разные специальности, в том числе и совсем технические. Наверняка вам хотелось бы знать, зачем нужна история конкретно вам. Я бы мог сказать. Но не буду. Я просто задам вам всем этот же вопрос в конце моего курса. И если кто-то затруднится с ответом, то я… подарю ему бутылку коньяка в компенсацию за потраченное время. В прошлом году я подарил три бутылки.

Марат улыбнулся. Аудитория взволнованно гудела. Марат поднял руку.

– А теперь перейдем к первому уроку. Он у нас вводный, поэтому учебники можете не открывать. Как и конспекты. Я хочу сегодня поговорить о нашем с вами культурном наследии. Не об ухоженных прилизанных памятниках, а о том наследии, с которым каждый из нас сталкивается ежедневно, но даже не замечает.

*  *  *

Башня возвышалась над пустырем немым упреком, одним видом вызывая у Марата неприятное ощущение. Как воспоминание о дырявом зубе, который давно пора вылечить. Марат посмотрел на грязные перчатки и почувствовал, как на него наползает прилив плохого настроения.

– Ну и зачем же ты сюда полез? – спросил он себя, с трудом подкатывая коляску ближе к башне по неровной гравийной дороге. Подъехал к зияющему проему двери, заглянул внутрь. Разумеется, никакого мраморного пола и светящихся кругов там не было. Были: полузасыпанный мусором спуск куда-то в подвал, груды пустых бутылок, пластиковые пакеты, испачканная туалетная бумага, вонь и тлен. Настроение испортилось окончательно.

– Глупо, глупо, – раздраженно пробормотал он, оглядываясь. Развернул коляску, но почему-то поехал не обратно к стоянке, а по утоптанной тропинке, широким кругом ведущей вокруг башни. Спустился к одноэтажным домам и даже не очень удивился, обнаружив глубокую траншею, перегораживающую дальнейший путь. Теперь, не получится проехать дальше и по перпендикулярной улице вернуться к стоянке. Придется подниматься обратно по скользкой дороге. Та еще задачка. Неподалеку скучающе тарахтел трактор, вокруг него возились рабочие.

Марат присмотрелся. Наверное, стоит попросить помочь. От группы рабочих отделилась стройная фигурка и почти бегом бросилась Марату навстречу. И Марат с удивлением узнал в ней юную студентку с первой линии столов, каких-то три часа назад с открытым ртом слушавшую его лекцию. Марат оглянулся на башню. «Тук-тук» – туго толкнулось в виски предчувствие. То предчувствие, которым в обязательном порядке обзаводится каждый профессионал. «Выйти за рамки, да?» – тихо спросил он сам себя.

– Марат Ринатович, это какое-то чудо, что вы здесь! – выпалила, переведя дух, подбежавшая девушка, – скажите им, они хотят его засыпать!

– Кого засыпать?

– Менгир!

Марат поднял брови.

– Что, простите?

Девушка смутилась.

– Там камень! Большой! А на нем – рисунки!

– Где?

Марат проследил направление, указанное тонким, но недрогнувшим пальцем. Крутанул колеса, подъехал почти к краю траншеи. Вгляделся в выступающий из противоположной стенки траншеи камень. Нахмурился. В кучке рабочих, наблюдавших за девушкой, началось какое-то брожение. Кучка заволновалась и исторгла из себя полноватого мужчину в костюме и белой каске. С виновато-недовольным видом он подошел к Марату.

– Гражданин, простите. Но вам не надо тут быть. Это опасно. Кое-кто не огородил место проведения работ, и я вас уверяю, меры к этому кое-кому будут примененные соответствующие. А сейчас давайте я помогу вам добраться…

– Не надо, – перебил его Марат, – я профессор Башкирского государственного университета. И я бы хотел, чтобы вы пока не засыпали этот камень.

Мужчина побагровел.

– И этот туда же! Да что за день такой! Мне наплевать чего вы там профессор! У меня план! У меня техника! Вы знаете, сколько стоит час нашего простоя? Да нам всем по вашей милости премию срежут! Из-за куска старого фундамента, который экскаватором поцарапали? Да ну к черту! Не суйтесь туда! Отойдите!

Мужчина повернулся и, размашисто шагая, пошел обратно.

– Степаныч, заводи! – крикнул он на ходу, – засыпаем!

Тарахтение трактора сменилось со скучающего на деловитое. Марат оглянулся на девушку, с грустью смотревшую на него, и вдруг почувствовал себя невероятно молодым. Он посмотрел на трос, натянутый над траншеей. Снова посмотрел на девушку, подмигнул ей и достал телефон. Протянул. Она неуверенно взяла.

– Как вас зовут?

– Вера, – с робкой надеждой на чудо откликнулась девушка.

– Какое хорошее имя. Очень подходящее. Так вот, Вера. В телефоне нет пароля. Найдите в контактах Анвара Максютова, позвоните и расскажите все. И подайте мне пока вон ту веревку.

Вера удивленно посмотрела под ноги, подняла валявшийся в грязи конец грязной стропы-тридцатки и протянула её Марату. «Без единого вопроса», – с восхищением подумал Марат, – «Спасибо, солнышко, за доверие».

– Звоните, звоните, – сказал он ей, пока пальцы привычными движениями сами, без малейшего его участия, вязали булинь. Он накинул петлю на трос, пропустил веревку под мышками и оттолкнулся от коляски под отчаянный вопль Веры.

– Марат Фаритович!

Веревка натянулась, перехватив дыхание. Раньше он бы встретил стену ногами, но теперь пришлось тормозить сначала руками, а потом – всем телом. И даже лицом. «Что-то ты совсем не в форме, Ветерок», попенял себе Марат и вдруг застыл. Его рука стерла с камня слой глины и плохо различимая сетка царапин вдруг превратилась в изящный женский силуэт, что-то держащий в руках. Статуэтку! Конечно же, статуэтку! Оленя – вон рог. Только один. А второй она еще только лепит.

Затихли и пропали в невообразимой дали торопливое бормотание Веры, вопли рабочих и незнакомого их начальника. Прямо перед Маратом, что-то тихо напевая себе под нос, девушка с раскосыми глазами лепила из глины оленя.