Про Буратино, или Рассказ ни о чем

Оркестр за стеной готовился к вечернему представлению, издавая душераздирающие звуки. Стучали молотки и визжали пилы – это рабочие сцены ставили декорации. Время от времени что-то падало и обрушивалось, от чего с потолка сыпалась какая-то труха и падали на стол насмерть перепуганные паучки. Изредка наступала тишина, и тогда были слышны только голоса актеров – на редкость противные и ненатуральные. Потом опять начинал надрываться оркестр.

– Буратино Карлович! Ну, хотя бы на полставки, а? – жалобно нудил Дуремар, переминаясь с ноги на ногу. Свой колпак он сжимал в руках и от отчаяния выкручивал его и завязывал узлами. – Ну, на четверть, а? Ну вот вам крест – последний раз! Ведь верой и правдой столько лет! Бес попутал, Буратино Карлович! Ведь верой и правдой!

– Пошел вон, я сказал! – Буратино перестал метаться по кабинету, стряхнул с плеча паучка и плюхнулся в кресло. – Бес его верой и правдой попутал, понимаешь! Я тебя предупреждал насчет пиявок? Всё! Кончилось мое терпение! Лоп-ну-ло! Как шарик у этого… как его…

– Да куда ж я пойду? – Дуремар бросил колпак, бухнулся на колени и пополз вокруг стола, – Не губите! Буратино Карлович, миленький! Ноги целовать!

– Пошел вон! – взвизгнул Буратино и поджал ноги, – Во-он!!

Скрипнула дверь и из-за нее выглянуло кислое личико в строгих очках с массивной оправой.

– Буратино Карлович, – прошелестел тусклый голос. – К вам посетитель.

– Гони его к чертовой матери!! Я занят!!

Носик на кислом личике слегка наморщился. Бледная и несколько костлявая ручка поправила собранные в пучок голубые волосы.

– Это будет очень невежливо, Буратино Карлович. Воспитанный директор кукольного театра не должен себя так вести. Мне придется вас наказать!

Буратино смутился, вынул из кармана платок и протер вспотевшую лысину, окруженную венчиком светлых кудряшек.

– Э… Хм… Мальвиночка, я тут не один.

Мальвина вытянула шею и блеснула очками на Дуремара.

– Ах, прошу прощения, милейший Дуремар! – протянула она, – Я вас не заметила. Как поживаете?

Дуремар криво улыбнулся и спрятался под столом.

– Он вам не докучает, Буратино Карлович? – поинтересовалась Мальвина. – Артемона позвать?

– Нет-нет, все в порядке! Просто рабочие моменты. Спасибо, Мальвиночка! – Буратино покосился под стол. – Пусть пока тут посидит. Ладно, э... кто там ко мне? Зовите, пусть проходит!

Мальвина кивнула, погрозила тощим пальчиком и удалилась.

В приемной послышался тяжелый топот, дверь с треском распахнулась, и в кабинет ворвался посетитель.

Посетитель был огромен и на первый взгляд состоял из бороды и массивных золотых украшений. Из-под бороды торчали носки огромных сапог с серебряными накладками, а над всем этим великолепием на совершенно недосягаемой высоте покачивался сверкающий цилиндр.

– Мальчик мой!! – прорычал из глубин бороды гулкий жизнерадостный бас, – Сколько лет, сколько зим! Дай-ка я на тебя посмотрю! Дай-ка я тебя обниму!

Буратино испуганно вжался в спинку сиденья.

– Карабас?

– Он самый! – Карабас с грохотом и лязгом опустился на жалобно пискнувший стул и разгладил верхнюю часть бороды. В бороде обнаружился монументальный нос и два маленьких блестящих глаза. – Карабас Барабас собственной персоной! Для друзей просто Карик! Мы же друзья, да? И уж ты меня извини, брат, но время, сам понимаешь – деньги, поэтому давай сразу к делу!

Карабас вновь покопался в бороде, извлек пачку рекламных буклетов и рассыпал их веером по столу. На буклетах было много разноцветных букв, по большей части – иностранных, а еще больше женских ног и прочих частей тела. Там, где случайно осталось пустое место, сверкали золотые звезды. По стенам кабинета весело запрыгали солнечные зайчики. Буклеты ослепляли великолепием и чудовищным исполнением.

Буратино зажмурился.

– Вот! Как говорится – вуаля! – радостно пробасил Карабас. – А? Как тебе? Впечатляет?

– Не то слово, – Буратино осторожно приоткрыл один глаз, – А это то что?

– Новое шоу! – Карабас потер огромные ладони и наклонился к Буратино, обдав его странной смесью коньячного запаха и огуречного рассола. – Пальчики оближешь! Так и называется, кстати!

– Э… шоу, в смысле… как бы это… ночное шоу? Для взрослых? Тут просто картинки всякие такие…

Карабас махнул рукой.

– Да не обязательно ночное! Хоть круглосуточное. Так даже лучше – прибыль больше! Короче – с меня шоу, с тебя помещение. Выручка пополам. По рукам?

– Но у меня же детский театр. Кукольный… Мечта у меня такая была. И вот…

Карабас задумался, потом опять махнул рукой.

– Ну, пусть и дети тоже приходят. С родителями, конечно. Я не против! Короче – я тебе все это оставлю, ты давай подумай, а я побежал! Дела! Потом как-нибудь нормально посидим, молодость вспомним. Всё! Я ушел!

Карабас вскочил, уронив стул, и, бряцая цепями и браслетами, потопал к двери. У двери обернулся и сказал странно дрогнувшим голосом:

– Как же я был рад тебя видеть, дружище!

Дверь с треском захлопнулась за его спиной.

За стеной актеры заунывными голосами звали зайчика. Потом опять что-то уронили, и грянул многоголосый хохот.

Под столом деликатно кашлянул Дуремар.

– Ты еще здесь? – нахмурился Буратино, – В общем, так…

Дверь скрипнула.

– Буратино Карлович, – прошелестела Мальвина, – К вам посетитель. Очень воспитанный.

– Господи, ну кто там еще?

Дверь приоткрылась чуть шире, и в образовавшуюся щель мягко втек мелкий огненно-рыжий субъект в потрепанном сером костюме и темных очках. В руках субъект держал пухлый портфель и шляпу-котелок.

Не говоря ни слова, субъект поднял и отряхнул стул, сел на него, открыл портфель и достал пачку листов очень официального вида.

Буратино удивленно наблюдал за его действиями.

– А вы, простите, кто? – робко поинтересовался он.

Субъект молча достал из кармана ярко-красную книжечку, помахал ею перед носом Буратино и спрятал обратно. Толком прочитать ничего не вышло, мелькнуло только крупно написанное «самый главный инспектор по налогам и сборам» и имя – Базилио.

– Послушайте, – задумчиво сказал Буратино, – А мы с вами раньше не встречались?

– Не встречались, – промурлыкал Базилио. – И к делу это совершенно не относится. Задолженность у вас, господин директор. Погасить надо. Срочно. А иначе – штраф.

– За что задолженность?

– За всё.

– Да как же так? – возмутился Буратино, – Я же вот только на прошлой неделе и за помещение, и за…

– Отказываетесь погасить? – перебил его Базилио, пожал узкими плечами и принялся что-то писать на листе с неимоверным количеством печатей. – Дело ваше. Десять золотых вам штрафчик выписываю!

– Погодите!

– Да? – Базилио отложил перо и сверкнул глазами поверх очков. – Есть какие-то предложения?

– А мы могли бы…

– Могли бы! – заулыбался Базилио и показал пять пальцев, – Безусловно, могли бы!

Буратино вздохнул, покопался в ящике стола, отсчитал пять золотых, аккуратно сложил их в столбик и подвинул к Базилио.

Монеты исчезли как по волшебству, а следом за ними чудесным образом исчез и Базилио, напоследок приподняв котелок и белозубо улыбаясь.

– Стойте! – запоздало вскинулся Буратино, – А квитанцию! Расписочку…

Под столом мерзко хихикнул Дуремар. Буратино уже собрался было его пнуть, но тут дверь снова заскрипела.

– Буратино Карлович, к вам посетитель.

– Да не может быть! – мрачно сказал Буратино. – Зови!

В кабинет, мягко отстранив Мальвину, впорхнул изящный юноша в белом трико с густо напудренным лицом и накрашенными глазами.

– Я вас люблю! – заявил юноша.

Мальвина заинтересованно поправила очки.

– Ну, ни фига себе! – донеслось из-под стола.

– Да! Вы не ослышались! Я вас люблю! – продолжал юноша, – Так называется моя новая великая поэма! И сейчас я вам ее прочту!

Мальвина поскучнела и удалилась.

– Ах, в этом смысле! – облегченно выдохнул Буратино, – Вы знаете, это очень мило с вашей стороны, но у нас нет вакансий. Может быть, ближе к осени…

Но юноша уже приступил к декламации.

Чтение великой поэмы сопровождалось закатыванием глаз, воздеванием рук, судорожными рыданиями, а также весьма натуральными падениями в обморок. Содержание же поэмы было настолько лирическим, что через некоторое время Буратино показалось, что его с ног до головы вымазали чем-то очень сладким и липким.

– Услади ж меня, сладкая сладость моя! – жеманно гнусавил юноша.

Буратино затошнило.

– Артемо-он! – тоскливо позвал он.

На зов прибежал Артемон, мгновенно оценил обстановку, аккуратно взял юношу под мышку, козырнул свободной рукой и унес.

– Подождите! – рыдал юноша, цепляясь за мебель, – Я же еще не танцевал!

– Кого-то он мне напоминает, – пробормотал Буратино. – Что за день-то такой сегодня, а?

Дуремар под столом от души веселился.

– Не театр, а сумасшедший дом какой-то! – вздохнул Буратино, устало прислонился к стене и закрыл глаза. – Сумасшедший дом…

В дверь робко поскреблись.

– Да!! – рявкнул Буратино. – Можно! Я совершенно ничем не занят! Я абсолютно свободен! Заходите! Все заходите!

– Здравствуй, сынок.

– Папа Карло?

Буратино открыл глаза. Перед ним стоял крошечный старичок, равномерно покрытый стружками и опилками. Старичок заискивающе заглядывал ему в лицо блеклыми слезящимися глазками и беззубо улыбался. За спиной старичка вяло подпирал стену тощий нескладный подросток в мешковатой одежде и с очень длинным носом.

– Здра-асти, – сказал подросток, шмыгнул и вытер нос рукавом.

Буратино встал, отодвинул папу в сторону, подошел к подростку и внимательно его оглядел. Потом повернулся к папе и мрачно произнес:

– Опять?

Карло сокрушенно развел руками. На пол посыпались стружки.

– Уж ты не ругай меня, старика, Буратинушка! Не сдержался я.

– Опять?

– Одиноко мне, сынок, – Карло достал из кармана мятую тряпочку, тщательно в нее высморкался, потом скатал в аккуратный комочек и спрятал обратно. – Один ведь живу. Вот сижу частенько и вспоминаю, как ты маленький по комнате бегал. Смеялся, луковицу съел… Вот и вчера опять вспоминал… Задумался, замечтался. Потом гляжу – ах ты, батюшки! А руки-то уже полено взяли и режут, режут... Само оно как-то получилось. Не хотел я! Ты уж не сердись на меня, а? Войди в положение!

– Не мы виноваты! Общество виновато! – заявил из-под стола Дуремар и понимающе вздохнул.

– Вот и я так считаю, – поддакнул Карло. – Ты уж пристрой его куда-нибудь, ладно? Он ведь братик твой!

Буратино схватился за голову и застонал.

– Какой он мне братик?! Он полено! Куда я его пристрою? У меня таких братиков уже пятеро по театру бегают! Папа, да что же вы со мной делаете!

– Хы! Полено! – развеселился братик.

Буратино сел на пол и закрыл лицо руками.

– Ну, вот и хорошо, что все устроилось! – обрадовался Карло, чмокнул Буратино в лысину, шепнул подростку: «Брата слушайся!» и шустро уковылял за дверь, оставляя за собой стружки и кучки опилок.

Буратино опустил руки и уставился на висящий на стене портрет Тортиллы в массивной золотой раме. Тортилла держала в руке Золотой Ключик и загадочно улыбалась краешками губ. За ее спиной простиралось бескрайнее болото.

– Разве я этого хотел? – прошептал Буратино, – Если бы я только знал… Дуремар, у тебя еще эта штука осталась? Как там ее…

– Пиявинка?

– Да, точно.

Дуремар нерешительно посопел, потом осторожно вылез из-под стола.

– А вы меня не уволите?

– Не уволю. Тащи уже. И этого с собой забери. – Буратино мотнул головой в сторону братика. Братик сосредоточенно изучал рисунок на обоях и заодно пробовал проткнуть стену носом.

– Не беспокойтесь, Буратино Карлович! Все в лучшем виде будет исполнено! Благодетель вы мой! Ноги целовать!

– Да иди уже, надоел!

Кланяясь и бормоча слова благодарности, Дуремар схватил братика за руку и утащил за дверь.

За стеной грянул оркестр.

– Бу! Ра! Ти! Но! – истошно завопили актеры.

– Бу! Ра! Ти! Но! – подхватили хором зрители.

– О, Господи! – взвыл Буратино.

С потолка опять посыпались паучки.

Буратино, кряхтя, поднялся, снял костюм, с трудом влез в шорты, безуспешно попытался застегнуть курточку на животе, плюнул, нахлобучил колпак и пошел дарить детям радость…