Журавли

Как-то перед Пасхой, раздавая сено во дворе, я услышал резкие металлические звуки, напоминающие звуки валторны, или серебряной трубы. Они то замирали, то опять раздавались – радостные и торжественные. «Журавли! Наконец-то!» Мне захотелось взглянуть на них, полюбоваться их танцами, послушать их песни.

Шумела Амбарка. Туман клочьями висел над ольховником, над проводами и деревьями. Но там, еще выше, за этой пеленой, чувствовалось солнце: казалось, вот-вот сейчас оно прорвется, брызнет лучами и все оживет, засветится.

Наскоро закончив дела, я опрометью выскочил из ворот и подался вверх по речке, откуда доносились звуки. Я обогнул старую банешку и, пройдя шагов двести, выбрался на железнодорожную насыпь. Широкая болотистая долина открылась передо мной. Туман висел над ней точно полог, а под ним на кочковатом лугу среди низкорослых березок расхаживала пара журавлей.

Он был повыше, серый, с черными полосами или крапинами по телу, хвост недлинный, но над ним, над самым копчиком, свисали и курчавились широкие волнистые перья.

Рядом ходила журка. То важно вышагивая, то семеня, журавль то приседал, то высоко подпрыгивал, взмахивал крыльями. Длинные ноги вытягивались над кочками. Коснувшись земли и раскинув крылья, он начинал перебирать ногами – танцевать. А журка почти не обращала на него внимания, – склонив голову, она высматривала что-то в кочкарнике.

Но вот и она встрепенулась, приосанилась, и серая пара плавно, будто бы не было кочек, закружила у небольшого стожка. Откинув крыло, журавль хотел было прикрыть или коснуться журавушки, но она отпрянула в сторону и замерла на месте.

«Как все в природе просто и красиво, – подумал я, глядя на них, – и целомудренно. И лучше этого болота для них, наверное, нет другого места на земле. Здесь они счастливы».

Мне тоже было хорошо и радостно. Я забыл о своих делах: чистить сарай, везти навоз на огород, поднимать упавшее прясло. Я не думал ни о пашне, ни о посадке. Отдыхал.

Полюбовавшись на серых артистов, я пошел домой. И чудо – весь день ходил как именинник, будто тысячу нашел или третья корова отелилась. День был легкий, даже уколы показались мне приятными.

– Слыхала журавлей? – спросил я медсестру.

– Слышала. Я как раз на работу шла, они по болоту ходили.

Уже вернувшись домой, я услышал с высоты прощальные крики. Они падали, звенели, как стекло, и кололись. Наверное, на Кургашлю пошли, к вязовой роще. Я уже и забыл о журавлях, но к вечеру опять услышал те же крики. Но теперь они показались мне печальными – походили больше на приглушенный свист курая. Я опять пошел на болото. По нему бродил одинокий журавль. Казалось, он искал кого-то, заглядывал за кустики, за кочки, обогнул тот самый стожок, где недавно они танцевали с журкой...

Походив еще недолго, он высоко вскинул голову, огляделся, посмотрел на небо и, разбежавшись с криком и тяжело махая широкими крыльями, стал медленно на кругах подниматься все выше, выше, пока не скрылся с глаз.

Один. Уже один...

«Истоки», № 12 (274), 16-30 июня 2002. С. 7