Предсказатель

Однажды у Леночки Кудояр на ее двадцать шестом дне рождения произошел странный случай.

Сын Славик – пятилетний близорукий мальчик – на вопрос подвыпившего Никиты Веревочникова, кто станет начальником маминого отдела, не раздумывая ответил: «Она!» – и указал на Нину Оглоблину.

Смехом встретили многочисленные гости слова ребенка. Вопрос с назначением Никиты был практически решен, и, хотя в тресте его недолюбливали, всерьез относиться к кандидатуре Оглоблиной было нельзя.

Нина работала в строительно-монтажном тресте, что называется, без году неделя. Ее и на день рождения пригласили исключительно из идеи разбавить мужскую компанию. Высокая, нескладная, с прямыми волосами. Славик явно погорячился.

Никита Веревочников насмешливо дернул губами и сказал:

– Ну и не смешно!

Стас Кудояр – отец мальчика – постучал вилкой по водочной бутылке и пригласил всех к столу. Он был школьным другом Веревочникова. Хлебосольному, добродушному толстяку не хотелось, чтобы его семью заподозрили в светской неуклюжести.

Вскоре шутка забылось. Однако на следующий день случилось все так, как предсказал Славик. На должность начальника производственно-технического отдела назначили Нину Андреевну Оглоблину.

Никита Веревочников – пьяный и бешеный – прибежал к Кудоярам поздно вечером и стал с порога кричать, что они подлецы и предатели. Мол, даже их сопливому «ботанику» известно то, что неизвестно их лучшему другу. При этом скандалист намекал на интимную близость Ленки с их управляющим – иначе откуда ей, рядовой сотруднице, знать кадровую политику треста?

– А по роже? – поинтересовался Стас.

Однако его вопрос остался без ответа – Леночка залепила Никите звонкую пощечину.

– Пошел вон! – сказала она сквозь зубы.

– Да я!.. – взбеленился Никита. – Да я тебя! Завтра чтобы заявление лежало на столе.

Он был руководителем группы.

– А ху-ху не хо-хо? – усмехнулась Леночка. – Мы с Оглоблиной – не разлей вода. Лучшие подруги. Сам вылетишь кубарем. За подрыв руководящего авторитета. Топай-топай!

***

– Это правда? – спросил Стас, когда, разобрав диван-кровать, лег рядом с женой к стенке.

– Насчет интрижки? – сладко потянулась Леночка. – Чистая!

– Дурища! – осудил ее Стас и зевнул.

Он верил своей вертихвостке. А спрашивал больше для порядка.

– Так точно, господин Отелло! Конченая. Славик! – мать повернулась к сыну, который лежал на отдельной тахте. – А как ты решил, что поставят тетю Нину?

Она привстала, сняла с себя лифчик через ночнушку, прислушалась.

– У нее, – подумав, ответил ребенок, – было написано.

– Чего написано? – не понял Стас, который пытался ласкать жену под одеялом.

– Слово! «Ты».

– Где? – недоуменно переглянулись родители.

Славик провел пальцем по лбу и улыбнулся:

– Тут!

***

История с предсказанием пятилетнего оракула разлетелась по тресту довольно быстро. Мужчины, потирая за спиной Веревочникова ладони, притворно сочувствовали ему. Женщины презрительно фыркали и делали вид, что по Сеньке и шапка. Нина Оглоблина только с виду была простушкой. На самом деле, в ней зрела прирожденная бизнесвумен. С руководством – любезность и предупредительность, с ровней – простота и радушие, с подчиненными – требовательность и армейская дисциплина. Веревочников уволился через месяц, объявив, что выведет всех на чистую воду, и все скоро узнают, как надо Родину любить.

Угроза дошла до управляющего трестом.

Геннадий Спартакович Оциевич – человек осторожный – вызвал к себе главного инженера и поинтересовался, насколько уволившийся может быть опасен.

– Да никак! – отмахнулся главный инженер. – Балабон.

– Ты предлагал его на должность начальника отдела. Почему не поставил?

– Да как Бог отвел!

Главный инженер придвинулся к столу и доверительно загудел:

– Вот верите, нет, а говорят, что пятилетний сын одной нашей сотрудницы... Да вы ее знаете – Лена Кудояр, инженер ПТО, с родинкой… Он предсказал, что Оглоблина будет шефиней, еще до того как был подписан приказ. То есть я еще не решил, а он уже предвидел.

– Иди работай! – кивнул Оциевич, он не любил подхалимов. – Передай Кудояр, чтобы зашла ко мне. Со сводкой за декабрь.

– Когда?

– После обеда. До обеда я в мэрии.

***

– А что? – усмехнулся Оциевич, отрываясь от бумаг и взглянув на Леночку. – Правда, что твой сынишка предсказывает будущее?

Леночка, сидевшая перед большим руководителем с прямой спиной, не к месту хихикнула:

– Он, Геннадий Спартакович, даже знает, что через месяц вы станете мэром.

– Но-но! – прорычал Оциевич, опираясь руками о стол. – Кто тебе об этом сказал? Я сам с час как узнал, что есть такое мнение... Кто тебе стучит в мэрии? Колись?

Леночка вдруг сделалась какой-то маленькой. Глазки ее испуганно заморгали. От былой игривости не осталось и следа.

– Да клянусь вам, Геннадий Спартакович! Славик! Сын!

– Не темни, Лена, – погрозил ей пальцем Оциевич. – Красивых женщин темнота не красит.

Леночка прижала кулачки к груди:

– Чему же вы удивляетесь? Про вас давно у нас судачат. То вас посадят, то вас повысят. Шило-то в мешке не утаишь. Верно? Вот я и вспомнила про Никиту – этого, которого уволили. Веревочникова. Ну, и спрашиваю сына смеха ради: « Каковы, дескать, ваши шансы на тюрьму?». А Славик почесал за ухом и говорит: «Нет! Не посадят». А муж, тоже смеху ради, из кухни подсказывает: «Президентом выберут, да?». «Нет! – откликается сорванец. – Мэром». Вот что хотите, то и думайте! Откуда он слова только такие знает? Вы не подумайте, Геннадий Спартакович. Я не из болтушек. Я никому. Я – чтобы вам приятное сделать. Как эффектному мужчине и гениальному руководителю. Честное слово!

– А что? – глядя в ящик стола, смущенно покашлял Оциевич. – Я действительно того... хороший руководитель?

– Еще какой! – сжала перед собой ладони Леночка.

***

Через четыре месяца Оциевич был избран мэром. Строительную фирму возглавил его главный инженер. Как-то раз он пригласил к себе в кабинет начальника ПТО Нину Андреевну Оглоблину и, перебирая бумаги, спросил:

– Лена Кудояр действительно от нас уходит? Чего молчишь?

– Уходит! – прозвучал, наконец, чуть слышный ответ.

– За хорошей жизнью? – продолжал невозмутимый хозяин кабинета.

– Естественно! – злобно засопела Оглоблина. – Кто же от такого предложения отказывается? Змея!

– Это да! – согласился новый управляющий. – Променял наш уважаемый Геннадий Спартакович исполнительную Ниночку Андреевну на обаятельную Леночку Кудояр. О-о! Только не надо на меня так зыркать. Про твои с Оциевичем хороводы мы наслышаны. Не с неба же ты к нам свалилась. Кстати, а не вернуть ли нам на место беглянки этого, как его... Веревочникова? Он, я слышал, до сих пор безработный? Собственно, я тебя за этим и пригласил. Твое мнение?

– Извините, – взяв себя в руки, сказала Оглоблина. – Но рядовым сотрудником он не пойдет.

– Пойдет!

– Вам виднее.

Новый управляющий достал козявку из носа, посмотрел, куда ее можно пристроить.

– С перспективой на повышение пойдет, – сказал он, вешая козявку на занавеску. – Для начала введем для него новую должность твоего зама. А там посмотрим. Может, поменяем вас местами, может, нет. От вас обоих будет зависеть. Когда Кудояр уходит?

– С понедельника, – кусая губы, ответила Оглоблина.

– Пригласи ее ко мне и разыщи Никиту.

Управляющий поманил Оглоблину пальцем. И, когда та подошла и склонила перед ним голову, тихо повторил ей на ухо:

– Бегом!

***

Оциевич определил Леночку Кудояр на должность своего референта. Старые административные волки и волчицы поначалу чесали затылки и пожимали плечами. Слишком не похожа была легкомысленная особа на советника по внешним связям. Они пытались какое-то время не обращать внимания на симпатичную выскочку, но мэр быстро привел их в чувство, объяснив, что с «доверенным лицом» нужно считаться. Они пробовали обращаться к новоиспеченной фаворитке по имени отчеству – Елена Николаевна. Но Леночка быстро дала им понять, что «навеличивать» ее еще рано. Вот когда она станет депутатом Госдумы (а это случится непременно) – тогда пожалуйста.

Фавориткой, в обывательском смысле, Леночка Кудояр не была. Нет, к интрижкам на стороне она относилась спокойно – современный человек. Но Оциевич близости не домогался, а намекать на романтический ужин самой – зачем? И так хорошо. Между мэром и его референтом существовала связь гораздо устойчивее любовной. Это была деловая связь. Для мудрого, но, увы, не всевидящего Спартакыча (Леночка его теперь называла по-домашнему) молодая женщина стала политическим путеводителем. Тайным предсказателем его будущего.

Как-то в середине августа, далеко за конец рабочего дня, Оциевич спросил Леночку (они репетировали речь, которую мэр должен был читать на открытии памятника Емельяну Пугачеву):

– А что, душа моя, мне на самом деле не стать Президентом?

– Спартакыч! – взмолилась Леночка, выбраковывая из текста непонятный абзац. – Надоел!

– Все же я еще не старый, – не унимался мер, разглядывая свои растопыренные пальцы. – Сорок девять лет. А? Чего молчишь?

– Не мешай, – не подымая головы, ответила Леночка. – Славик два раза не повторяет.

– Ишь ты – принципиальный!

Мэр насмешливо прищурился.

– Нет, Спартакыч, – успокоила его Леночка. – Просто он от расспросов нервничает и путается. С ним надо «да» или «нет». Погоди, вот пройдет лет пять, мы снова его спросим. Может, к тому времени и президентов уже не будет. А будут, допустим, цари. Ну, как раньше. Про царей я ведь у него не спрашивала. Улавливаешь ход?

– Блин! – бормотнул Оциевич. – Чего же ты раньше молчала?

– Что такое?

– Да так... А скажи, правда, что он не только предсказывать, но и судьбы людей менять может?

– Славик? – подняла голову Леночка. – Нет, что ты.

– Как же нет? – Оциевич странно сверкнул глазами. – Ты же сама рассказывала!

– Что я рассказывала?

– Что твой муж спросил однажды, долго ли ему жить на свете. И сын ответил – три дня. Помнишь? Муж твой еще стал кричать на него. А сын убежал в другую комнату и сказал: «Сто лет»! Или ты наврала?

– Спартакыч! – вздохнула Леночка. – Это закрытая тема. Чтобы изменить судьбу, Славика надо очень напугать. Мы ведь, дураки, ничего про это не знали. До этого никогда голос на него не повышали. А тут такая дикая новость. Вот Стас и сорвался.

– «Не повышали», – с нескрываемым раздражением передразнил ее Оциевич.

– Никогда! – Леночка твердо посмотрела мэру в глаза. – И впредь не будем. Клянусь, убью всякого! Убью вот этими руками, кто осмелится его напугать.

В дамской сумочке запиликал мобильный телефон.

– Муж, – смущаясь, пояснила Леночка.

Однако после того как она, не произнеся ни слова, убрала телефон на место, Оциевич заметил, что лицо референта побелело.

– Что случилось? – спросил он.– Кто звонил?

– Из милиции, – едва слышно произнесла Леночка. – Славика украли.

***

Славу Кудояр похитили из машины, которую его отец припарковал возле магазина. Похитители, вероятно, знали и маршрут движения семьи Кудояр, и новую привычку Стаса заходить в супермаркет за полуфабрикатами к ужину. Джип «ауди» остался стоять на стоянке с открытой задней дверцей. Следовательно, похитителей интересовала не машина, а мальчик.

Постукивая пальцами по полировке стола, начальник ГУВД полковник Терехин исподлобья поглядывал на супругов Кудояр. Матерый служака ясно понимал, что потерпевшие – люди не простые. Сам мэр взял это дело на контроль. Но, понимая это, он так же хорошо чувствовал, что дело это будет «тухлым» – или выкуп заломят непомерный, или омоновцы в последний момент накуролесят. Если, конечно, мальчик еще жив, а не валяется в бомжатском подвале.

– К сожалению, «перехват» по горячим следам пока результатов не дал, – он примял непокорные седые вихры ладонью и добавил: – Но мы работаем! И в ближайшее время...

– Как вы думаете? – перебил его Стас. – Он жив?

– Несомненно!

Трехин снова проиграл в голове возможные варианты:

– Зачем убивать, не заявив о требованиях? Хм-хм. Извините! Будем надеяться, что похитители в скором времени дадут о себе знать. Может быть, вы кого-то подозреваете? Вы, пожалуйста, без церемоний. Говорите все, что думаете. В этом деле каждая деталь...

– Да, – подался к нему Стас. – Есть! Видите ли, наш сын... Только вы поймите правильно! Он – вундеркинд. Предсказатель. Если ему задать прямой вопрос, то...

– Не болтай чепухи! – одернула мужа Леночка. – Анатолий Петрович, наш сын – обычный мальчик. У него слабое зрение и доверчивая душа. Вы обязаны найти его. Обязаны, слышите? А машину они просто не успели угнать... Стас, у меня очень болит голова.

– Обязательно найдем, Елена Николавна, – сказал Терехин, выходя из-за стола и прощаясь со Стасом за руку. – Иначе зачем нас тут всех держат? До свидания.

***

– Ты с ума сошла? – воскликнул Стас, когда машина отъехала от милицейского управления. – Зачем ты меня оборвала?

– А ты что хотел? – ощетинилась Леночка. – Чтобы все кругом узнали, как никому не известная Леночка стала правой рукой мэра? Вот, выкуси! Не для того я его охмуряла, чтобы самой себе аборт делать.

– Ах, дрянь! – прошептал Стас.

– Ой, не надо! – поморщилась Леночка. – Найдут! Пусть только попробуют не найти. Ну сам посуди! Если с ребенком что-то случится – я повешусь. А как я стану депутатом Госсобрания, о котором говорил Славик? Покойников ведь туда не берут. Значит, Славик скоро будет дома.

– Кошмар!

– Вот именно. Смотри за дорогой.

Больше супруги не проронили ни слова.

Утром, уходя на работу, Стас не стал шептать Леночке традиционно-насмешливого «Стенд-ап, май-лайка!», а расстался молча. Однако, лишь дверь за ним закрылась, Леночка уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Потом она просто стала тихо плакать. Потом позвонила Спартакычу и сказала, что берет на несколько дней «административный».

– Не пори чепухи! – строго сказал мер. – Никаких административных. Ссколько нужно, столько и... В-общем, успокойся. Держи нос морковкой, а хвост пистолетом.

***

Терехин вызвал к себе своего начальника уголовного розыска.

– Разрешите? – вошел к нему молодой черноволосый майор.

– Короче, так, Илья, – полковник указал ему на стул. – Этого вундеркинда надо из-под земли достать.

– Достанем, Анатолий Алексеевич! – улыбнулся Илья, который носил фамилию Ильин, а отчество Иванович. – Не сомневайтесь.

– Ты не «достанем», – стукнул кулаком по столу Терехин, – а достань и предъяви! Мэр только и ждет, чтобы я оконфузился. Пенсионеры сейчас всем поперек горла. У этой Елены Николаевны шашни с ним. Понял мою мысль? Приложи все свое умение, все мозги. Без меня тебе тоже долго не комиссарить. Вон Онищенко копытом бьет. Спит и видит себя в твоем кресле. Как Света? Что врачи говорят?

– Пока на сохранении, – опустил голову Ильин.

– Ну, не хмурься, не хмурься! Подумаешь, кровотечение! Родит... Слушай сюда. Мальчишка этот, он предсказатель. Им могли заинтересоваться те, кто верит в эту хренотень.

– Секта? – понимающе кивнул Ильин. – А для чего?

– Чтобы служил, – осуждающе посмотрел на него Терехин. – Предсказывал будущее. И давай без этих, без реверансов. Не на оперативке! Надо к каждому сослуживцу Елены Николаевны приставить по нашему человеку. Мобилизуй курсантов. А еще лучше, как Остап Бендер, – абитуриентов школы МВД. Эти расстараются.

– А как следить? – скосил глаза Ильин; он относился к словам своего наставника с уважением. – Днем и ночью?

– Нет. Только по пути на работу и с работы. И то не за каждым, а за тем, кто хорошо ее знает и может мстить.

– Мстить?

– А что ты думаешь? Вполне возможно, что и убили! Помнишь дело Воропаевой?

***

Прошло три дня. Домашний телефон в квартире Кудояр молчал. Преступники требований не выдвигали.

Стас похудел до темных провалов под глазами. Леночка впала в депрессию. Милиция разводила руками. Ильин мысленно ставил себя на место несчастной семьи и тут же вспоминал про беременную жену: «Светочка! Любимая! Ее тоже до сих пор не выписывают. Тоже мрак неизвестности».

И вот, наконец, первая удача. Мужской голос позвонил на мобильный Елене Николаевне и сообщил, что Славика похитила женщина. Ее потерпевшие считают подругой. Звонок был из телефонной будки. Короткий. Поэтому задержать абонента не удалось.

Ильин приехал к Кудоярам на квартиру через десять минут. Представился и стал расспрашивать, кого звонивший мог называть «подругой». Но несчастная женщина только мотала головой и делала вид, что перебирает в ящике кухонного стола вилки с ложками.

– Ну, что ж! – вздохнул Ильин. – Как хотите. Сами найдем.

Леночка перестала греметь посудой, подошла к молодому человеку, прижалась к его груди и тихо сказала:

– Пожалейте меня!

– Каким образом? – удивился Ильин.

– Верните мне сына.

Начальник угро смущенно похлопал Леночку по спине, а зачем – и сам не понял.

– Что за страхи? Перестаньте, Елена Николавна. Лена, перестаньте! Обязательно найдем. Что вы!

***

Нина Андреевна Оглоблина любила возвращаться домой пешком. Она жила недалеко от работы и тратить деньги на проезд двух остановок считала непозволительной роскошью. Она любила по ходу движения поглядывать на себя в зеркальные витрины магазинов, любила представлять себя на подиуме какого-нибудь известного дома моды. Мужским вниманием Нина Андреевна не была избалована (кратковременная и обидная связь с Оциевичем – не в счет). Поэтому мечты ей заменяли действительность.

Неожиданно рядом затормозил черный джип. Нина Андреевна хотела обругать водителя – он чуть не сбил ее, – но из машины выскочили два дюжих молодца и затолкали фотомодель в салон.

– Чего вы хотите? – только и успела спросить перепуганная женщина.

Один из нападавших брызнул ей в лицо чем-то вонючим. Нина Андреевна закатила глаза и очнулась лишь после того, как почувствовала, что кто-то хлещет по ее щекам.

– Лена? – узнала она в стоявшей над ней женщине Кудояр. – Ты?

Вместо ответа Леночка изо всех сил пнула ее ногой в живот.

– А-а! – застонала Нина Андреевна, пытаясь понять, где находится – то ли в сарае, то ли… – За что?

– Елена Николавна! – душевно произнес плечистый парень, присаживаясь перед жертвой на корточки. – Может, ей кусачками ногти отодрать? А то она до утра будет в Зою играть.

– И саму вместе с ногтями! – загоготал второй молодчик, стоявший с Леночкой рядом.

Схватив Нину Андреевну за лацканы кофточки, он ударил ее своим бритым черепом в переносицу.

Из носа женщины брызнула кровь.

– Где Славик? – строго спросила Леночка.

– А-а-а! – заверещала Оглоблина, чувствуя, что ее ноготь сейчас оторвется вместе с пальцем.

– Говори, глиста!

В это время дверь с петель с шумом слетела, и в сарай ворвались люди с автоматами.

– Всем на пол! – истошно закричал Ильин, направляя на каждого свой пистолет. – Руки на затылок!

Леночка и оба ее подручных покорно уткнулись носом в землю. Нина Андреевна же, напротив, неуклюже поднялась на ноги и стала отряхивать с юбки приставшие соломинки.

– Спасибо! – неизвестно кому говорила она. – Спасибо…

Никитин отвел дуло омоновского автомата со знакомого затылка Лены Кудояр и с негодованием произнес:

– Что же вы, Елена Николавна, самодеятельность нам тут устраиваете?

– Как вы узнали, что я здесь? – приподымая лицо от пола, спросила Леночка.

– Остап Бендер подсказал, – усмехнулся Ильин, подавая ей руку; он больше не злился. – Подвели вы этих ребят, уважаемая!

– Они не виноваты, – поправляя волосы, сказала Леночка. – Я сама!

– Не виноваты! – кивнул Ильин. – Палец гражданке чуть не оторвали, а так – все нормально. Как ваша фамилия, гражданка? Я к вам обращаюсь! Коля, этих в изолятор. Дам – ко мне в машину.

***

В управлении Ильин встал перед проблемой – заводить на Елену Николаевну дело о похищении Оглоблиной или спустить это на тормозах? Потерпевшая Оглоблина узнала в телефонном разговоре голос своего сотрудника Никиты Веревочникова. Становилось понятным, что к похищению мальчика «подруга» вряд ли имеет отношение. Веревочников просто пытался насолить своей начальнице.

– Так как же мы поступим, Нина Андреевна? – поинтересовался Ильин, поднимая на Оглоблину усталые глаза. – Будем сажать Кудояр?

– Поступайте по закону, – ответила Оглоблина. – Хотя я лично претензий к Елене не имею. Бог ей судья. Ну, и если, конечно, она возместит мне моральный и физический ущерб.

– Сколько? – процедила Леночка.

– Сто штук! – не задумываясь, ответила Оглоблина.

– А ху-ху не хо-хо? – мрачно уточнила Леночка.

Оглоблина посмотрела в потолок:

– Что для таких сто тысяч? Миллиардами ворочаете…

***

Никиту Веревочникова посадили в изолятор вместе с отпетыми уголовниками. По прошествии двух часов, проведенных в их теплой компании, насмерть перепуганный человек попросился к Ильину на разговор.

– Рассуждаем логически! – сказал он, придвигаясь к «гражданинуначальнику». – Выкупа за мальчишку не требуют, труп не найден. Почему? Да потому, что его где-то прячут. Мальчишку, разумеется, не труп. Он ведь не только будущее может предсказывать, он может менять его. Вы хоть в курсе, что Славка – феномен?

Ильин неопределенно пожал плечами.

– Феномен! Нострадамус отдыхает. Стас, отец ребенка, по тупизне своей болтанул мне, что сын смерть от него отвел. Долгожителем сделал. Мол, ему было предсказано, что через три дня с ним произойдет смертельное несчастье. Вот Стас и стал на мальчишку орать, ногами топать. А только плита сорвалась с крана именно через три дня, и именно тогда, когда Кудояр побежал ругаться со сваебойщиком. И прячут мальчишку не для выкупа, а чтобы влиять на естественный ход событий. Менять будущее по своему усмотрению.

– Как это? – недоверчиво усмехнулся Ильин.

Веревочников почесал пипку носа:

– Под давлением природного страха. Славку надо очень сильно напугать. Вы же слышали. А мне смысла в этом нет. С карьерой я потихоньку выруливаю. Бабы любят. Так что...

– Твое предложение? – заинтересованно покашлял Ильин. – Только внятно!

– Нужна провокация, – шепотом сказал Веревочников и жуликовато оглянулся. – Мальчика заказал наш новый управляющий. Это точно. Больше некому. Спит и видит себя на месте мэра. Он мне вроде как дальний родственник, правда, об этом никто не знает, но я и отца родного для правды не пощажу. Делаем так! Создаем для всех подозреваемых ситуацию, из которой выпутаться без чуда невозможно. Например, на управляющего заводим уголовное дело по факту отката трех миллионов за капремонт городской школы-интерната. Материалы я подготовлю. Дурочке Оглоблиной вручим приказ о слиянии ПТО и сметно-договорного отдела. Ее во главе не поставят – рожей не вышла. Ух она взовьется! Нашего нового главного переведем в диспетчера. Ему все равно. А я справлюсь. Вот, пожалуй, и все. Других я не подозреваю.

– Как же мы это организуем? – лукаво поинтересовался Ильин. – Приказы там разные, переводы...

– Через моего родственника, – успокоил его Веревочников. – Этот христопродавец от страху не то что приказ – конституцию страны издаст, да еще и присягнет на ней. Илья Иванович, отпустите меня домой!

– Нет, – нажал на кнопку вызова Ильин. – Посидишь. Да и не могу я без референта. Понимать должен.

***

На новых сослуживцев матери исчезнувшего ребенка Ильин запросил компромат у самой Елены Николаевны.

– А на Оциевича? – как бы про себя, заметил Ильин, внимательно изучая фамилии пятерых подозреваемых.

– Господь с вами! – Сказала Леночка. – Геннадий Спартакыч, как и всякий деловой человек, весьма уязвим. Но сливать его органам, пусть и в лице такого симпатичного парня, как вы, Илья, – недопустимо.

– На всякий случай, – мягко пояснил Ильин.

Леночка задумалась.

– Стоп! – она подняла пальчик. – А что если безобидная шутка? Допустим, прокатился слух, что нашего губернатора снимают и ставят на место мэра. А Оциевича переводят в его замы. Губернатор – человек веселый. Вряд ли он откажет нам подыграть.

– Хорошо, – кивнул Ильин. – Тогда губернатора вы берете на себя.

***

Каково же было удивление Ильина и Леночки, когда через день после запуска «кадровой» ракеты губернатор попал в страшную автомобильную катастрофу. Перелом позвоночника и гематома мозга. При этом ни личный водитель, ни два телохранителя, ни пассажиры второй машины не получили ни царапины.

Леночка стремительно вошла в кабинет к Ильину.

– Я знаю, кто украл сына! – сказала она, навалившись руками на стол.

– Кто? – сверкнул глазами Ильин.

– Те двое, что пытали Оглоблину! Их мне порекомендовал Оциевич. Сказал, что ребята проверенные.

– Не возражаю! Орлов! – он включил громкую связь. – Андрюша! Займись-ка теми двумя, что за похищение женщины сидят. За ними еще пятилетний мальчик числится. Делай что хочешь, а выясни, где они его прячут.

– Понял, Илья Иваныч! – отозвался невидимый глазу Орлов.

***

Через час на столе Ильина лежал адрес, по которому следовало искать уникального ребенка. Это была дача Оциевича.

Мальчика освободили быстро, без всяких осложнений. Сначала уложили на землю дачную охрану, затем вышибли дверь в отдельно стоящую баню и аккуратно вынесли хрупкого пленника на солнечный свет. Как маленький кротик, он щурился и тихо повторял: «Мама! Мама!».

– Что ж вы, Геннадий Спартакович! – сказал Ильин, обращаясь к арестованному мэру. – Не стыдно?

– Нет, – усмехнулся Оциевич. – У каждого серьезного человека есть цель. Должна быть! Была она и у меня. Царем-батюшкой. А? Недурно! Нет – мальчика не бил. Пугали немножко. Но кого из нас не пугали страшными сказками? По правде сказать, мальчишка туповат. Не в маму. Еле-еле объяснил, что означает «автомобильная авария».

***

После того как Славик через месяц вернулся из реабилитационного центра, Леночка и Стас отметили это событие пышным застольем.

В числе приглашенных был и Ильин с женой Светой.

Сидели долго, хорошо и весело. Ближе к полуночи захмелевшая Леночка поцеловала Славика в макушку и сказала:

– Друзья! Предлагаю всем идти в ресторан. Антуражу дома нету! Куражу!

По-приятельски беседуя с Ильиным на балконе, Стас показал ей кулак:

– Умолкни, безработное создание.

– Это верно, – согласилась Леночка. – С работой надо пошевеливаться. Вот поправится наш губернатор – я к нему в референтки ломанусь. Предъявлю Славику репродукцию Сальвадора Дали. Неожиданно! От страху малыш зажмурится, и я его попрошу, чтобы губернатор поправился. Верно, Славик?

Мальчик мотнул чубчиком.

– Славик! – подала голос Света Ильина, запила большой кусок торта колой, промокнула губы салфеткой. – Неужели в этом ужасном доме тебе не было страшно?

– Света! – осуждающе посмотрел на нее Ильин.

– Нет, – покачал головой Славик. – Я ведь сам все это устроил.

– Как? – переглянулись гости.

Ильин уронил стручок пепла на ботинок, Стас приподнял очки, Леночка глотнула пережатым горлом. Танцующие перестали шевелиться и замерли с руками на плечах и поясницах. Наступила тишина.

Мальчик скосил глаза и улыбнулся:

– Очень просто. Я поспорил с Колькой Петровым, что два месяца не буду ходить в садик. А он сказал, что для этого нужно заболеть. А я сказал, что он глуп. Ты, мамочка, не волнуйся. Ты обязательно станешь депутатом Государственной Думы. Обязательно. Я ведь предсказатель…