Культур-мультур. Часть двадцать пятая

56

– Где этот Багров? – в коридоре послышался истошный крик и в комнату ввалился главный редактор журнала Андроидов. Здоровенный, про таких псевдорусские сочинения говорят «орясина», у него были мягкой резины ладони, при пожатии рука в них просто утопала. Зато плечи были такого плотного жира, что он порой, находясь в прострации, мог вывернуть случайно подвернувшуюся дверь.

– Где рукопись Баталова?

– Какого Баталова? – не понял Багров.

– Ну, Багров, ну, Багров, – загундосил Анроидов, – он еще спрашивает! – И воздел очи горе. – Журнал надо сдавать, а ты рукопись Баталова про нефтяников держишь!

– Вы ее мне не давали, – пожал плечами Багров, возвращаясь к действительности, из которой он был выбит странными событиями последних месяцев.

Из-за шкафа, который отгораживал угол, на мягких лапках, покачиваясь, словно на мягких пружинках, вышел, как тень, первый заместитель главного редактора Ноль Эдуард Абрамович, минут за пять до сего действия вернувшийся в кабинет со слабой улыбкой человека, исполнившего свой конституционный долг. Теперь он был жадно насторожен и работал, словно радар, который не должен пропустить ни единого слова.

Багров стал оглядываться, словно припоминая, что он, кто он и что это за место, в котором он находится. Как всегда информация запаздывала, но потом в мозгу что-то щелкнуло и он вспомнил все, и что, и кто, и где, и зачем. Ну да, он здесь работает, зарабатывает на хлеб насущный, и это место считается очень даже хорошим, за него, как ему талдычили со всех сторон, надо держаться.

– Вот когда я работал в обкоме партии, – брезгливо, на одной интонации загрохотал Волшебнов. – У нас там ничего не пропадало.

– Ну не надоооо!.. – уже почти завыл Андроидов. – Где, где эта рукопись?

За всеми этими делами Багров как-то упустил, что его ждет работа, все эти кучи рукописей, как правило, на самой плохой бумаге и самой истертой машинописью, словно тысячи редакций уже отказали их авторам и этот журнал был только очередным этапом на долгом пути в мусорную корзину. Но трусливый главный редактор Андроидов, который вообще плохо разбирался в людях, частенько, пугаясь тех нехитрых приемов, которые использовали авторы, ставил-таки на рукописи свою визу и она попадала к редактору, а именно к Багрову. А он потом сидел, мучаясь от желания бросить все к чертовой матери и уйти прогуляться по коридору, понимая, что сделать ничего невозможно, не переписывать же рукопись от начала и до конца, просто-напросто вычеркивал что можно, расставлял запятые и отправлял читать корректорам.

Но в этом случае он ясно помнил, что такой рукописи он не брал и ни о каком Баталове даже не слышал. Он оглянулся по сторонам. Никандров, как мягкая игрушка, тихо сидел за своим столом, уткнувшись в рукопись, которую он лихо чиркал направо и налево, словно был писарем в армии Буденного и составлял рапорт Троцкому. Сотни уже были пущены в распыл, а он все чертил и чертил, от волнения высунув язык. Порой в такие минуты он начинал напевать чувашскую песню, которую, видимо, выучил в детстве.

Багров перевел взгляд на Шалухина. Тот застыл в каком-то смутном состоянии, с таким выражением лица, словно в такие моменты его душа выключала механизм осязания, обоняния и что там еще бывает у людей и погружала его в коматозное состояние, лишь бы не видела, не слышала эта ранимая душа ничего отвратительного, что творится на свете.

Наконец Андроидов, который все это время стоял в ступоре, неожиданно бросился вон из комнаты. Что уж пришло ему голову – было непонятно. Багров вышел вслед за ним, он отправился в техотдел, потому что делать было все равно нечего, пока эта рукопись не будет найдена, буря в стакане воды не прекратится.

В техотделе сидел пьяный Иван Файрушин.

– Где Костин? – прохрипел он, пытаясь подняться со стула.

Никакого Костина не наблюдалось с утра, но Багров знал, что он где-то рядом, как истина в сериале «Секретные материалы».

– Скоро будет, – успокоил он Ивана. – Ты лучше скажи, не видал ли ты на свете ты царевны молодой? Тьфу, блин, рукописи тут такой, про нефтяников?

– Да нет, что за рукопись?

– Про нефтяников? Нет, не видал. Где Костин?

Все это было дурным сном, который никогда не кончится.

57

Поиски рукописи заняли все время до обеда. Андроидов еще не раз вбегал в комнату, нападая на Багрова, которому, как ему казалось, он отдал рукопись, уже и сам Багров начал сомневаться в том, что ее не брал, и оттого два раза перебрал все, что у него лежало в столе и двух шкафах, которые он оккупировал под архив своего отдела. Ничего, разумеется, не было. Уже все были подняты со своих мест и даже Шалухина, который вообще-то заведующий отдела публицистики, тоже сорвали со своего места и чуть ли не насильственно привели к исполнению обязанностей земной жизни. Но рукопись не находилась.

Наконец, когда все методы были испробованы и даже в бухгалтерии был проведен шмон, Багров зашел в кабинет главного редактора. Напротив Андроидова сидел какой-то серый мужчина с натянутым выражением лица. Было ясно, что это какой-то отставной чиновник какого-нибудь министерства или на этот раз «Башнефти», который недавно был выброшен на пенсию и решил покопаться в своих компроматах, вдруг там найдется что-то пригодное к печати. Скользнув по нему глазом и поздоровавшись, Багров подошел к столу главного редактора, который был завален перевернутыми бумагами.

Николай Антонович сидел в такой полной прострации, что уже не боялся этого посетителя, ему уже хотелось только одного – чтобы тот поскорее ушел. Вытянутая его физиономия еще более вытянулась и было ясно, что скоро ее прорежут тысячи морщин, как трудолюбивые мураши, таща на свалку труды и дни. Есть такие люди, что стареют очень быстро, буквально на глазах. Бегал тут этакий пупусик, и вдруг – полный старик с потухшим взором и полным нежеланием жить. Но пока этого не произошло, пока энергия еще била через край и Андроидов держался.

Видя, что редактор не обращает на него внимания, Багров отвернулся и стал смотреть на высокий шкаф. На нем лежала какая-то папка, которая и торчала углом наружу. Вдруг за спиной раздался грохот – это Андроидов встал, уронил стул, быстрым шагом, сметая все со своего пути, подошел к шкафу. Он схватил край пачки бумаг, выдернул, посмотрел:

– Ну вот же она! Вот я и написал – «Багрову – в номер!» Я же говорил, что тебе передавал! На, возьми, – сунул он рукопись Багрову и обернулся уже к мужчине, выражение лица которого ничуть не изменилось.

– Аглям Наумыч, уж извините, но в следующем номере – непременно-с, – щегольнул он русским словом, каким, как всякий обрусевший чуваш, любил щегольнуть.

Аглям Наумыч медленно встал. Оказалось, что он как раз настоящий старик, уже далеко за семьдесят.

– До свиданья, – сказал он вяло, словно забыл, зачем пришел, пожал руки Андроидову и Багрову и вышел прочь из кабинета.

За ним вышел и Багров, но старика уже нигде не было. Удивившись такой прыти, он пошел в кабинет, сел за стол и открыл рукопись.

В коридоре послышался веселый шум – это встретились, наконец, Файрушин и Костин. Багров поднял голову, улыбнулся и решил, что жизнь постепенно приходит к какой-то норме. В кабинете и вправду все притихло – Волшебнов листал журнал «Мурзилка», Никандров что-то искал на дне своей банки с обедом, Шалухин еще не вернулся из «Огонька», а за шкафом тихо скреблась мышь – это Эдуард Абрамович писал отчет главному редактору о нынешних по вверенному ему кабинету происшествиях. Словно почувствовав эти мысли, из-за шкафа медленно вышел Ноль и ни к кому особо не обращаясь, сказал:

– Вот стукнет сто лет – сяду писать мемуары!

От такого заявления все в кабинете чуть не попадали со стульев. Еще тридцать лет! Нолю, который в жизни не ударил пальцем о палец, нельзя было дать его семидесяти. Выглядел он моложаво и не менялся последние лет сорок, точно старый вурдалак.

Багров вздохнул и уткнулся в рукопись.

58

Статья была про нефть. Багров уныло продирался сквозь привычные строки о том, что богатство республики прирастает этой самой кровью земли и т. д. и т. п. Ничего особенного от этой статьи он не ждал и потому даже пропустил момент, когда началось самое интересное. Багров знал, что нефть в республике стали добывать в тридцатые годы, называли это дело «Второе Баку». Тем его знания и ограничивались. Но тут у него волосы дыбом полезли вверх. Оказалось, что еще в начале XVIII века на реке Соку и Шешма, что текли на бугульминской возвышенности, нашли эту самую маслянистую жидкость! Багров просто развел руками, потому что никогда он не слышал, чтобы башкиры колеса смазывали нефтью, чтобы лечили болезни суставов, чтобы жилища свои освещали! Блин, да нефтяной век пришел в Башкирию, еще когда Европа свечки жгла, свиной жир переводя гекатомбами! Или мегатоннами?– задумался Багров. – Да в общем это неважно! – подумал он и углубился в историю.

Тут его поджидали старшина Надыр Уразметов с сыном Юсупом и друзьями Аслей и Хозей Мозяковыми. Ни много и ни мало они просили Коллегию разрешить им построить нефтяной завод. Блин, еще нигде ничего нет! А тут завод! Разрешение было получено, лихорадочно читал Багров, однако был построен только амбар для нефти, а потом по непонятной причине Уразметов умер (он заболел неизвестной болезнью). Испуганный сын не стал продолжать дело отца.

«Какая жалость», – подумал Багров.

И чем дальше он читал, тем больше убеждался, что какой-то рок преследовал эти места. Никто не мог наладить промышленной разработки, хотя нефть сочилась повсюду, а в реку Агидель вообще истекал поток асфальта.

В конце XIX века в Башкирию приехали люди Нобеля (какой-то агент Смит), и, прикинув что-то, заключили договора с владельцами территорий, чтобы те запретили вести изыскания. И только в 1930-м году в Ишимбае первая скважина дала нефть.

Багров задумался. В его голове пробегали видения одно другого слаще, что вообще-то называется геополитикой. Вот построен первый нефтяной завод, по всей России продаются лекарства и мази из нефти, а богатеющий не по дням, а по часам Уразметов зовет ученых из Германии исследовать башкирское масло, как теперь называют нефть. Вот ученые находят способы перегонки и говорят, что его можно использовать для освещения домов взамен надоевших всем лучин. Потребление нефти возрастает в сотни раз, агенты Уразметова рыщут по всей Башкирии, пытаясь найти нефть. Наконец возле Ишимбая они находят то, что искали. Кантонные начальники продают землю, племя башкир уходит в Казахстан, где потом еще сотни лет поют песню «Уразметов прогнал нас с родной земли». Выходец из этого племени Талгат Сагитов становится министром культуры Казахстана.

По всему ишимбайскому району роют колодцы, однако нефти все мало. Наконец кураист такой-то находит способ – он говорит, что землю надо просто пробурить. Долго ищут, чем бурить, как бурить, наконец, ударяет первый фонтан нефти. Все вокруг загажено нефтью, такой грязи, как пишет очевидец, нет нигде, даже в аду. Башкиры сочиняют еще одну песню – «Ай, погубил Надир наш Урал, залил его кровью земли».

Башкирские керосинки расходятся по всей России, попадают в Среднюю Азию и на Восток.

Неслыханное богатство, попавшее в руки Уразметова, создает страшное напряжение. Башкиры отрекаются от него и потрясенный Надир умирает. Его старший сын Юсуп, не желая покидать свой народ, бросает все и уходит кочевать в казахские степи. Все попадает в руки сына Юсупа, которого зовут Ходжа.

Ходжа, понимая, как много у него врагов, меняет веру и переходит в христианство. Он прибывает в Москву, заплатив огромные взятки, попадает к царю Павлу Первому. Император берет его под свое покровительство. Уфа становится нефтяным центром земли, в подвалах его банков хранится несметное богатство…

Айдар ХУСАИНОВ

Продолжение следует…