Рука Бога. Часть вторая

В первый же день после праздника я выехал по привычному маршруту и направился к детскому садику. И, не дойдя до него, на улице увидел Наташу. Только была она без сына и направлялась совсем в другую сторону. Рядом шел высокий, незнакомый мне парень. Меня они не заметили.

Я остолбенел и почувствовал, как земля будто уходит из-под ног. Возникло ощущение конца и полной, абсолютной безнадежности. Я даже не мог двинуться с места и так и стоял, потеряв счет времени.

Как я тогда доехал до дома и чем занимался, не помню. Уснуть в ту ночь нечего было и пытаться. В голову лезли то одни мысли, то прямо противоположные. Я успокаивал себя: «Может, ничего страшного не произошло? Может, просто встретила знакомого?» Но тут же вспоминал ее отсутствие в праздник и разговор с матерью. И в эти минуты на мое сознание черной тучей надвигалось жуткое ощущение несовместимости с жизнью. Было так ужасно, что хуже, наверное, уже не бывает.

Я напряжённо искал выход и решил, что если и есть у меня один-единственный шанс, он в том, чтобы при первой же возможности признаться во всем и попросить ее руки. Дальше нельзя откладывать ни одного дня.

Я тщательно обдумал свою речь. «Каждое слово должно иметь вес! – твердил я себе. – Нужно подобрать такие убедительные слова, чтобы ей нечем было возразить». И, казалось, я нашел такие слова. «А если и они не помогут, бухнусь ей в ноги, буду умолять, пока не согласится».

И снова в означенное время я поехал к детскому саду. На этот раз все было как обычно: вот она идет с сыном, одна, без того парня.

– Здравствуй Наташа! – подошел я к ней, трясясь от волнения.

– Привет! Послушай, Виктор, зачем ты сделал мне такой дорогой подарок? Я прямо не знаю, как им теперь пользоваться! И не представляю, что маме сказать!

Видимо, я плохо знал женскую психологию, потому что даже не предполагал такой реакции. В голове все перепуталось, и я стал как-то неуклюже оправдываться, словно нашкодивший школьник.

– Я должна вернуть тебе эти духи! – твердым голосом сказала девушка. – Пожалуйста, забери их.

– Наташа, что ты такое говоришь! Я доставал их для тебя!

– Виктор, спасибо тебе, конечно, но я не могу их от тебя принять.

Может быть, в этот момент и стоило произнести свою припасенную речь, но я так был сбит с толку, что забыл половину слов. Да и страх меня обуял, честно сказать. Знаю, надо признаться, да духу не хватает.

У своего подъезда Наташа спросила:

– Когда ты здесь еще будешь? Я верну тебе духи. Можно было бы и сейчас, но дома гости, при них неудобно.

Надо же – впервые она спросила меня, когда я приеду на встречу с ней! Мне бы кричать от счастья, да повод не позволяет. Поэтому я ответил уклончиво:

– На неделе приеду.

Домой я ехал со смешанными чувствами. В свете сегодняшних событий заготовленное признание показалось мне не таким убедительным. «Ничего, я переделаю его, в следующий раз скажу, и тогда ей деваться некуда будет. И духи примет».

На этот раз я решил не торопить события. Пусть, думаю, остынет немного. Выдержав десять дней, я поехал к детскому саду, повторяя про себя заготовленный текст. «Все, решено, сегодня признаюсь и никаких!»

Однако ее не было. Тогда я зашел в детский сад и обратился к нянечке. Она приняла меня за отца мальчика и сказала:

– Ваша супруга сегодня его не оставляла.

Я направился к дому Наташи, погрузившись в невеселые думы. «Почему все происходит не так, как задумаешь? Словно событиями кто-то управляет и специально делает все наперекор». В душу закралось какое-то тревожное предчувствие. Я фатально ощутил, что не в силах что-либо изменить. Что все будет так, как хотят неведомые кукловоды.

Зайдя в подъезд и остановившись перед ее дверью, я не рискнул позвонить. «Пожалуй, это будет чересчур. Еще решит, что я за духами приехал».

Я стал медленно спускаться вниз, размышляя, что предпринять. И тут заметил в ее почтовом ящике конверт. Мной завладело непреодолимое любопытство. А может и не любопытство, а что-то совсем другое, – я и сам не знал. Словом, достать его стало наиглавнейшей жизненной задачей. Мысль о том, что вскрывать и читать чужие письма, аморально, даже не залетела в мою голову.

Отыскав во дворе металлический прут, я попытался извлечь конверт из ящика, но это оказалось задачей не из простых. Промучавшись с полчаса, вздрагивая от каждого шороха, и пуще всего боясь столкнуться с самой Наташей, я, наконец, вытащил желанную добычу.

Так и есть! Письмо было адресовано моей ненаглядной. Прислал какой-то Гумеров Роберт из города Нижневартовска.

Быстро, словно вор, ограбивший ювелирный магазин, я выскочил из подъезда и бегом на остановку.

В автобусе трясущимися руками, но стараясь сделать это как можно аккуратнее, вскрыл конверт и прочитал свой смертный приговор.

«Милая, дорогая Наташа, вот я и в Нижневартовске. Устроился, получил комнату, жду не дождусь увидеть тебя здесь. Зарплата у меня – не то, что в Уфе – хватит всем за глаза, и тебе, и Женечке. Сейчас пашу без выходных, чтобы взять отпуск без содержания и прилететь к тебе.

Как ты живешь, любимая? Занимаешься ли оформлением документов? Как только приеду, сам решу все эти волокитные бумажные проблемы. Как Женечка, не болеет?

У меня все отлично, кроме разве что того, что нет рядом тебя. Ну да ничего, надеюсь, скоро прилечу на недельку.

Целую, обнимаю, твой Роберт».

Читая письмо, я ощутил такой удар, что непонятно, как остался жив. «Все кончено, все кончено!» – литаврами колотило в моих висках. Мир, в котором, несмотря на сложности, все еще теплилась надежда, стал невыносимым, абсолютно непригодным для жизни.

Не помню, сколько времени я пребывал в таком состоянии, пока на память не пришло изречение, выписанное мной в блокнот во время службы в армии: «Из любого положения всегда есть выход».

«Ну, и какой тут может быть выход?» – подумал я и тут совершенно ясно осознал, что отныне судьба влюбленных в моих руках. Наташа ведь письма не читала и не знает о его существовании. С этого момента мной управлял не мозг, руки сами, словно обладая собственным разумом, достали из письменного стола чистый лист бумаги, положили рядом письмо этого Роберта и, тщательно подражая его почерку, принялись писать:

«Привет Наташа! Я не знаю, удивишься ты или поймешь меня. Жизнь штука сложная. В общем, чего ходить вокруг да около, – здесь, в Нижневартовске, судьба свела меня с одной девушкой. У нее сложная ситуация и ей нужен надежный друг. Я не смог остаться равнодушным. Надеюсь, ты сможешь меня понять. Ты красивая, будет тебе еще счастье. Только без обид. Роберт».

Я тщательно заклеил конверт. Получилось неплохо, как будто его и не вскрывали. И тут же поехал в Черниковку.

Вернув письмо на место, посмотрел на часы – до часа Х, когда Наташа должна была пойти за сыном в садик, оставалось чуть более двух часов. Я облюбовал дом, мимо которого она никак не могла не пройти, и устроил засаду в подъезде. Наверное, так, в приятном предвкушении, охотник поджидает желанную добычу.

Дождался! Она опоздала на двадцать минут, должно быть, читала письмо, и шла, качаясь, будто пьяная. Такой убитой я ее никогда не видел. «Что я наделал! – мелькнула мысль. – Как я мог причинить такие мучения любимой девушке?!» Но чувство сострадания потонуло в распирающей меня радости. «Вот он мой шанс!» – кричало все мое существо. – Я сбросил соперника с пьедестала и теперь путь свободен! Свободен!»

Казалось самое время объясниться в любви, но Наташа пребывала в каком-то небытие, на мои вопросы не отвечала или отвечала невпопад. Она вся ушла в себя, в свое горе. И даже не вспомнила про мои духи.

«Ничего, – успокаивал я себя, – теперь время работает на меня, и она наконец-то оценит мою преданность».

Я переждал несколько дней, оделся как заправский жених, купил букет роз и поехал объясняться. Странно, но привычного трепета я не испытывал. Его сменила какая-то праздная самоуверенность. Не успев одержать победы, я ее уже отмечал. Бодро взлетев на пятый этаж, я сразу позвонил в дверь, как будто пришел в гости на званый ужин.

Дверь открыла ее мама.

– Здравствуйте! – громко и торжественно поздоровался я. – Мне бы увидеть Наташу.

– Молодой человек, Наташа очень тяжело болеет. И никого не хочет видеть. Извините.

Она собралась, было, уже закрыть дверь, но я протянул розы.

– Передайте ей, пожалуйста. Пусть поправляется.

– Спасибо.

Мое мажорное настроение несколько поблекло, но уверенность в окончательной победе не прошла. Я решил выждать еще неделю, а потом двинуть к детскому саду, чтобы не мозолить глаза ее матери, отношение которой мне явно не нравилось.

Но запланированная неделя вылилась чуть ли не в месяц. Впервые с той секунды, что я первый раз увидел Наташу, постоянное нервное напряжение покинуло меня. Я расслабился и решил посетить тех друзей, которых из-за своей влюбленности так и не видел после демобилизации. Это были беззаботные и веселые встречи. Если случалось друзья, а чаще их подруги и жены, задавали мне вопрос, не намерен ли я обзавестись второй половиной, я многозначительно отвечал: «Очень даже может быть».

Но вот, наконец, охотник в своей засаде. Только добыча не появляется. «Неужели до сих пор не выздоровела?» – подумал я и направился прямиком в садик.

Нянечка сказала, что мама Жени долго болела и его забирала бабушка. А последние дни мальчика и вовсе не приводили.

Оставалось пойти к девушке домой.

Однако на сей раз дверь никто не открыл. «Буду ждать ее здесь до потери пульса»! – решил я про себя.

В соседних квартирах кто-то переговаривался, этажом ниже хлопнула дверь, кто-то поднимался или спускался по лестнице… Жизнь шла своим чередом, и только я стоял тут, как истукан, непрошенный, вызывающий подозрения.

Тут я заметил дополнительный нежилой этаж и поднялся туда, дабы не объясняться с соседями. Там простоял часа два. Дверь ее квартиры ни разу не открылась.

Затем мое внимание привлекли звуки чьих-то шагов. По лестнице поднимались два человека. Они оживленно разговаривали, и я услышал невероятно счастливый девичий смех. Они все ближе и ближе. Кажется, поднимаются на пятый этаж.

«Надо же какая счастливая девушка! – подумал я. – Должно быть, здорово влюблена». И тут, склонившись через перила, я увидел Наташу, шедшую в обнимку с тем самым парнем, с которым видел ее на улице. Она положила голову ему на плечо, и лицо ее выражало такое счастье, какого я никогда не видел ни на одном из человеческих лиц.

Я был уничтожен, но будучи настроенным на объяснение, словно запрограммированный стал спускаться по лестнице, чтобы прямо при ее кавалере сказать заготовленные слова. И все же остатки здравого смысла остановили меня. «Что ты делаешь? – сказали они. – Разве ты не видишь, как она влюблена? Не существует таких слов, которые заставят ее променять этого Роберта на тебя! Это – конец!»

И вновь мной овладело жуткое чувство полной несовместимости с жизнью. На этот раз оно дополнилось ощущением, что прямо сейчас, вот-вот, я свихнусь и оставшуюся жизнь проведу в желтом доме. Я зримо и очень явственно это почувствовал.

И тут случилось нечто запредельное. Над своей головой я увидел гигантскую мужскую ладонь – прозрачную, темную, словно состоящую из черного газа, невесомую, неосязаемую и нематериальную. Она без малейшего шума прошла сквозь меня, с головы до пят, и исчезла. Это длилось секунду, а может и того меньше. Но состояние измененного сознания (любовь по-нашему) было с меня снято. И я ощутил это тут же.

В Наташе я не разочаровался. И, наверняка, появись такая возможность, женился бы на ней. Но мне стало легко. Исчезла щемящая, зубодробительная душевная боль. Исчезло сумасшествие, навязчивое желание искать с ней встречи, говорить и думать только о ней. Ушло и жуткое ощущение несовместимости с жизнью оттого, что она не моя. Я обрел свободу. Можно было жить дальше.

«Раз у них такая любовь, пусть будут счастливы!» – сказал я себе и поехал домой.

Это был единственный в моей жизни случай реального вмешательства потусторонних сил. До этого я практически был атеистом и никогда по большому счету не задумывался об ином мире. Но с того момента оставаться атеистом стало невозможно.

И, наверное, я должен благодарить ту руку, не знаю, правда, какой сущности она принадлежит, за то, что фактически спасла меня, если не от смерти, то от сумасшествия.

Сестра моего друга из-за несчастной любви стала шизофреничкой в шестнадцать лет. И никакая мистическая рука не пришла ей на помощь. А мне за что такие привилегии, за какие заслуги? Я не стал ни выдающимся деятелем, ни героем, ни святым. Я самый обыкновенный, каких как вшей в окопах. Хуже того, ведь я же тогда совершил подлость с тем письмом. А они меня спасли. Наверное, никогда мне не узнать логику Высших сил.