Анекдоту года посвящается…

Все анекдоты ввели в компьютер, и компьютер выдал анекдот года – 1975:

Муж уехал в командировку. Вдруг звонок. Жена открывает дверь. На пороге Брежнев и Василий Иваныч. Оба евреи.

Последний член правительства

Это просто анекдот. Они уходят и приходят. Эту историю я слышал много раз. И все утверждали, что она произошла именно у них. Ха! Я-то знаю, вы мне поверьте, что всё это было у нас – в трамвае номер семь, который идёт на вокзал мимо бывшего универмага.

Старый Моисей, мой сосед, ехал на семерке по своим делам и встретил по дороге Семёна, который тоже когда-то жил в нашем дворе. Они разговорились, спрашивали друг друга, как здоровье, и увлеклись. А тут остановка «Парк Якутова». Билеты, как вы понимаете, они просто забыли взять.

Для тех, кто не знает или уже успел забыть, я объясню. Это потом в нашем городе все стали ездить без билетов. Это было, можно сказать, достижение проклятого капитализма. Нет, конечно, какие-то социальные ценности возвращаются. Например, билеты и кондукторы. А раньше нужно было кинуть в железный ящик три копейки, вы знаете, когда-то были такие деньги, а потом оторвать билет от ленточки, которая висела из этого ящика. Это называлось самообслуживание.

Так вот. Они беседовали и билеты не купили. Трамвай остановился, двери открылись, и вошел контролёр: «Ваши билетики?» Семён, солидный человек в костюме и в галстуке, инженер, работал на заводе – совершенно растерялся. Вокруг них образовалась пустота, как будто они были одни в трамвае. И тут старый Моисей пришел на помощь: «Скажите, пожалуйста, вы у членов правительства тоже билеты спрашиваете?» Теперь уже растерялся контролер и отступил в сторону.

Так Моисей в очередной раз вывел своего соседа из пустыни. Это, наверное, был последний член правительства, который ездил на трамвае. Я же говорю: анекдот.

Последняя магия

Когда произносят имя Рабинович, в воздухе появляется какая-то наэлектризованность. Нечто магическое есть в этом имени. Что вы на это скажете?

Мой дядя Миша Рабинович иногда любил пошутить. Ну, представьте себе, что кому-то нужно срочно ехать в Москву, а билетов нет. Это сейчас билеты всегда есть. Или почти всегда почти есть. А раньше это таки была проблема.

– Вы не могли бы, случайно, мне помочь? – спрашивали его.

– Сейчас узнаем, – отвечал он и набирал номер кассы железнодорожного вокзала. – Алло! С вами говорит Рабинович. Я вас очень попрошу оставить на мое имя два билета до Москвы. Хорошо, большое спасибо, извините. – Он клал трубку на место. – Можете идти покупать, скажите, что от Рабиновича.

И человек уходил в полной уверенности во всемогуществе имени.

Можно было просто зайти в магазин перед закрытием и «от Рабиновича» попросить бутылку вина. Ха! Опять приходится объяснять. Тогда нам строжайше было позволено покупать вино только до семи часов вечера. Иначе – милиция, протоколы, штрафы, снятие с работы. Так вот, представьте себе, в такой атмосфере вы получали свою бутылку вина.

Как-то вечером и я тоже решил пошутить. Ко мне пришли гости, а дома, как на грех, ничего нет. А было уже около десяти часов. Я побежал в дежурный гастроном (такие работали до половины одиннадцатого) «под “Башкирию”».

– Девушка, – говорю я, обращаясь к продавщице, – я от Алексея Николаевича, он просил срочно торт. Желательно бисквитный, но можно любой.

И, хотя на витрине никаких тортов не наблюдалось, через две минуты я шел домой с тортом в руках. «Сказка». Ни я, ни продавщица не знали, кто такой Алексей Николаевич и существует ли он вообще.

Да, по поводу билетов я совсем забыл сказать. Где-то в управлении работал однофамилец дяди Миши, с которым он даже не был знаком.

Никакой магии имени не было. Была магия системы.

Цирк, одним словом.

Последний парикмахер

Когда-то, если вы хотели хорошо постричься, вам нужно было идти в парикмахерскую в гостинице.

Это сейчас мужские причёски бывают самые разные. Молодёжная-стародёжная, площадка-автодром. А раньше причёсок было четыре: «под ноль», «бокс», «полубокс» и «полька» в зависимости от длины волос, которая плавно изменялась от половины до трёх сантиметров. И если вы хотели иметь на голове что-нибудь отличное, вам приходилось долго и нудно объяснять парикмахеру, махать руками и показывать на пальцах.

А в гостинице работал Андрей Иванович. Он понимал с полуслова и стриг так, что вы уже не могли пойти к кому-нибудь другому. Вы согласны были сидеть в очереди, пропускать вперед того, кто пришел позже, только чтобы попасть к Андрею Ивановичу.

Потом появился еще один мужской парикмахер Саша. Он тоже хорошо стриг, но через некоторое время исчез. Уехал, наверное, куда-нибудь в другой город. А Андрей Иванович работал в своей парикмахерской ещё много лет.

Так, что вы на это скажете? Что все рассказы о евреях, а Андрей Иванович никакого к ним отношения не имеет? А я вам скажу, извините, но вы ошибаетесь. Просто все уфимские евреи, кто хотел иметь хорошую прическу, стриглись именно у Андрея Ивановича.

Это был мастер, которого таки знали.

Последний сапожник

Когда-то на улице имени революционера Красина жил старик сапожник Раскин. Он потихоньку шил и ремонтировал обувь. Вы знаете, «потихоньку» не значит «мало». Это значит, чтобы никто не знал.

Послушайте, я объясняю для молодых, которые ничего не помнят. Они, собственно, и помнить не могут – их тогда не было.

Потихоньку – только своим знакомым и соседям. Иначе его могли забрать в милицию, оштрафовать и даже посадить в тюрьму.

Моя тётя Эрика, я вам сейчас скажу, двенадцать раз отдавала свои летние туфли ему в ремонт. Нет, не то чтобы он плохо их починял каждый раз. Вы же понимаете, пожилая женщина, у неё косточки. Они болят, а туфли уже разношены. Просто она каждую весну просила сменить подметки. Старик Раскин умел это делать, не меняя формы туфель.

Так вот, это был предпоследний сапожник. А последний, Яша, работал на нашей фабрике. Он любил шить модельную обувь. Яше поручали шить туфли на выставку, и они там, на ВДНХ в Москве, занимали какие-то места и получали там что-то. Призы или грамоты. Я уже не помню. Я помню только, это были настоящие туфли. Его все поздравляли, но ни одна его модель на фабрике не пошла в производство.

Яша долго терпел и пытался пробить. Потом он уволился и пошёл работать на завод в цех кем-то совсем не по специальности. Шить «потихоньку» он не стал.

Старика Раскина уже давно нет, а Яша вышел на пенсию, жил на «Спортивной» и ходил с палочкой. Как-то я его встретил в подземном переходе, он шёл со своими двумя красивыми внучками. Я спросил, не затеял ли он производство.

– А! – Яша махнул рукой. – Я уже с ярмарки. Пусть молодые пробуют.

Теперь уже и Яши давно нет.

А как, вы мне скажите на милость, пробовать, когда он был последний сапожник. Так мы и ходим во всякой дряни.

Вот такой юмор получается! Как вам это нравится, а?