‎«Не обещай, не надо!..»

«Но ведь ты обещала…» В фиолете летнего заката профиль Дамира – с выразительным тонким носом с горбинкой, тонкими надменными губами, высоким, чистым лбом – казался еще больше зловещим. Это уже не раз замечали и посетители, и мои друзья, которые заходили меня проведать на моей новой работе, что он граф Дракула в своем замке – в этом странном, мрачноватом из-за обилия красного и черного, двухкомнатном магазинчике, наполненном удивительными и неожиданными по дизайну лампами, часами, сувенирами, открытками и альбомами, само собой – антикваром.

Магазинчик закрывался – он никогда не приносил Дамиру дохода, все 15 лет существования. Но Дамир упорно находил деньги продлить жизнь своему мирку. А тем временем все квартиры теперь уже и нашего города-миллионника превращались в мини-филиалы IKEA. Черные квадратные тарелки, шары, прозрачные вазы с отдушкой, деревянный человечек на шарнирах... А эти уникальные вещи, с трудом добываемые Дамиром со всего мира, были почти никому не нужны. Богатые не покупали без рекомендаций, хотя были и очень редкие, постоянные клиенты. А те, кто восхищался, но не мог купить, хотя бы делали комплименты уникальному таланту Дамира. И ему это тоже нравилось.

Сам магазинчик с гипсокартонными стенами находился в странном безлюдном торговом павильоне: как объяснил Дамир, у хозяев были большие планы проводить здесь арт-проекты, выставки и концерты, и стоимость аренды скосили так, что он заплатил за два года вперед, чтобы не думать уже… Но хозяева передумали быть культурными, и продолжали также громко говорить, угрожать и материться по привычке девяностых.

– Ты обещала работать со мной, преодолевать все трудности бизнеса. Ты же сама хотела учиться бизнесу! – Дамир окатил меня холодной волной серо-голубых, огромных глаз. В глазах была тоска, но такая – я уже вычислила – фифти-фифти – артистизм и искренность. Обычно это у него срабатывало с клиентками – посмотреть вот такими глазами, и они уже были в его власти, скупая единовременно и бронзовую лампу из Англии в форме клетки с канарейкой, и серию дорогих открыток с фотографиями индейцев разных племен на французском языке, и набор чехословацких спичек времен социализма, где в каждой коробочке лежали разные спички – с желтыми, голубыми, розовыми, зелеными головками… Но такие клиентки были редкими, а я не могла продавать так, как умел Дамир. Так-то он должен был целыми днями сидеть здесь, в своем владении, в черном кресле с высокой спинкой и величественно приветствовать посетителей под мелодии патефона.

Но Дамир сидеть не хотел. У него была мечта начать жизнь с чистого листа и открыть сеть кофеен. Он мечтал разбогатеть и вырваться раньше, чем его сын – лауреат множества конкурсов.

...– Бизнесу? У тебя можно учиться бизнесу? – громко расхохоталась я.

Дамир тоже громко рассмеялся, обнажив красивые, ровные зубы – крупные, и – само собой – с вампирскими клыками.

– Тебя не проведешь, – погрозил он мне пальцем и переключился на поиски штопора.

Не, Дамир был, действительно, очень красивым. Высоким и худощавым. И где-то в параллельной Вселенной у него должен был быть замок, дорогое вино, тревожное стальное море за балконом, развевающее его вьющиеся волосы в час его одиноких раздумий… А к чему тогда все это благородство жестов, длинные нервные пальцы, такая странная страсть к красивым и необычным предметам?

В этой Вселенной Дамир рос в хрущевке-двушке, окончил ПТУ, смотрел за больной матерью, мягко пререкался с отчимом-туберкулезником и пытался наставить на путь истинный сводного брата-подростка, почти прописанного в детской комнате полиции. А еще у него была модельной внешности жена, за которой, как говорил Дамир, глаз да глаз нужен, сын, ненавидевший сольфеджио и пианино,… «Фортепиано! – подправил бы меня Дамир. – Я буду, буду вкладывать в сына, может, ему повезет вырваться…»

Модельной внешности жена Лена была добрейшей девушкой, работавшей в отделе кадров в скучнейшей конторе. Они были похожи на брата и сестру из европейских сказок, нежели на мужа и жену.

Лена совершенно не требовала у мужа денег, баловала сына во всем, кроме уроков музыки у лучшего преподавателя. Иногда заглядывала вечером «поболтать». Ей было со мной комфортно – меня не нужно было ревновать к мужу.

Лена долго и внимательно разглядывала новые мужнины приобретения, которые доставлял курьер за приличные деньги, словно еще раз пытаясь заглянуть в странный и зачарованный мир любимого человека.

Дамир разлил вино по хрустальным советским бокалам. Он любил звон этих гусь-хрустальных бокалов, и заезжая по делам днём, иногда просто подходил к полке с советской посудой, ударял два бокала и слушал, слушал долгий звон «до полного растворения».

– Зухруш… Я же так рассчитывал на тебя. Знаешь, как важно, чтобы было полное доверие?

– Не могу я так сидеть, просто сидеть, а тут еще музыка эта целый день… Я же думала – тишина, буду писать свои рассказы в этой красоте… И – заодно – тебе помогать раскручивать все это, что продажи пойдут. Видишь, не получилось. И продажи идут, только когда ты здесь.

– А я тебе буду платить, чтоб ты просто сидела, не нужны продажи.

– Да нет, это совсем надо быть наглой…

Дамир посмотрел на меня через бокал.

– Да понимаю я все… И то, что со мной работать трудно. Мне все говорят, что я псих. Хотя вроде и не псих.

– Да нет, конечно, ты не псих. Странный – это да. Но ты классный.

– О, спасибо, – Дамир заулыбался. – Я вот тебя за эти слова даже сыром угощу! Ну и авансом еще кое-чего – чтоб не ругалась, уходя!

Он принялся вытаскивать из пакета много разных вкусностей – сыры, колбаски, мясо… Они с Леной были щедрые люди и часто угощали меня деликатесными штучками.

– Я Лене сказал не приходить, она хотела, – развеселился Дамир от вина и от чего-то еще – у него психологические механизмы работали совершенно непредсказуемо. Он жевал мясо, мурлыкал себе что-то под нос и пытался включить радио. – Я обещал тебе про Чечню рассказать. Ленке это знать незачем.

– Да, полгода как обещал. Но сегодня – точно не надо.

Дамир был моим ровесником и попал в первую чеченскую на много-много месяцев. Как я поняла, что из выживших земляков он и парень из Бижбуляка. Они встречались несколько раз, но «Лучше не встречаться. Ленка ругается, а его жена вообще чуть меня не запинала, когда, наконец, нас нашли на даче друга…»

Но водку Дамир пил только с ним. Дамир игнорировал военные сборища, не любил вообще говорить про армию, и я узнала совершенно случайно, когда он однажды сцепился с наглым охранником у входа.

– Да выключи ты это радио… Говорю же, и так целый день – долбаная музыка и объявления…

– Ты права, давай в тишине.

В огромном павильоне уже никого не осталось. На сигнализацию ставили позже, у нас было часа полтора.

– Вот так ты, Зухрушка, и не выполняешь свои обещания… – вдруг неожиданно грустно сказал он после очередного взрыва смеха. Мы вспоминали детские страшилки из серии «в чёрном-чёрном лесу» и смех эхом отзывался по углам огромного павильона. А очередной взрыв был после того, как я вспомнила про ноготь в пирожке.

– Мы же будем общаться. Раз уж нашлись – два психа в миллионном городе.

– Да не будем общаться, или очень редко… Что врать себе? Нет у нас времени… Жалко, конечно, я думал с тобой кофейню открыть где-нибудь в центре. Хочешь, прямо у твоего дома, тебе и ездить никуда не нужно будет…

– Позже, может. Хотя куда уж нам позже… – Мне не хотелось, чтоб нам было грустно. – Слушай, а помнишь у нас песенники были? У тебя был песенник?

– Да, конечно. До класса пятого.

– А рисунки? Ты рисовал в песенник?

– Нет, только гитару на обложке.

– Ой, а мы – к каждой песне рисунок, открытки вырезали…

Мы чокнулись за песни нашего детства. А затем минут сорок пели, иногда мычали, так как не помнили слов. Но припевы помнили и просто кричали их в потолок – когда еще твой голос будет звучать с эффектом в тысячу ванных комнат?

На песне «Не обещай, не надо, не обеща-а-ай!» вошёл охранник и виновато сказал, что пора уходить. После того крайне резкого разговора, с дрожащими от нетерпения ударить кулаками Дамира, все чоповцы говорили с ним крайне вежливо.

– Ты обещал мне рассказать про Чечню, – напомнила я, когда он вышел из такси первым. – И Ленке привет! И сыну, скажи, что сольфеджио – это временное зло.

– Да все временно… Слушай, а ты обещай, что если я открою кофейню, придешь туда администратором!

– Обещаю! – сказала я, вдруг представив уютную кофейню в самом центре. И что все эти амбиции творческого человека – полная фигня. И что мне жалко терять Дамира, его странный мир, эти лампы и открытки, с красавицей Ленкой. Да, я честно обещала ему в тот момент. – Честное пионерское!

Наутро проснулась, уже безработная, и подумала – ну вот, зачем в воздухе повисло черной точкой еще одно обещание, которое я никогда не выполню? «Не обещай, не надо…» – ну ведь с детства предупреждали со всех радио и телевизоров. Предупреждали, вдалбливали – не надо обещать, не надо!

…Да, недавно мы списались с Дамиром. «Я на тебя рассчитываю, как ты обещала» – написал он мне и поставил смайлик в черных очках. «Ок» – ответила я и поставила смайлик кофейной чашки.

Источник