Мои спасенные четвероногие друзья. Часть третья

В один из дней, перед возвращением в город, я оглядывала участок, радуясь наведенному порядку. Появилась кошка Пеструшка, она периодически в течение лета наведывала нас, зная, что тут сытное место. Мы кормили всех забредавших кошек, и Алёна давала им имена. Пеструшка названа за пестрый окрас шерстки. От моего обеда оставались рыбные консервы; добавленный в них хлебный мякиш увеличил объем и сытность угощения. Пеструшка поела, но не стала, как обычно, умываться и благодарно потираться о мои ноги. Подойдя к калитке, она вытянула кверху шею и призывно замяукала гортанным «Мау».

«Поела, теперь кота подзывает», – с укоризной подумалось мне.

Как я ошиблась! Подзывала – да, но не кота, а свое подрастающее чадо. На зов сразу появился котенок (послушно прятался рядом!), примерно полуторамесячный, такой же пестренький, но, увидев меня, мгновенно метнулся в кусты.

«Дикаренок» – оценила я.

С первого взгляда было понятно, что он еще и красавчик: мордочка из тех, что попадают на страницы лаковых календарей, толстенький от маминого молочка, почти шарообразный по контуру. Рожденный и выросший где-то в укромном месте, котенок явно только начал «выходить в свет» и разумно остерегался неведомого. Протянутая рука с кормом заставляла котенка отпрыгнуть, кинутые вслед кусочки принимались за нападение. Пеструшка деловито подъедала с земли еду. Кошка-мама вела себя спокойно, не подавала сигнала к бегству, и новая ситуация становилась для котенка интересной.

Я уже влюбилась в эту милую мордашку с круглыми, удивленными глазами. Хотелось поймать котенка, чтобы потискать, прижать к себе и, главное, покормить. Других намерений еще не было. Кошка не уходила после трапезы, ее присутствие и ровное поведение было гарантом для спокойствия малыша, и он стал забавляться с травинками. Подвижность его была на уровне мельтешения, и он легко ускользал от меня. Цель накормить котенка оставалась.

Я нарочито ослабила внимание к гостям, а Пеструшка, созвучно со мной, дипломатично вовлекла котенка в беспечную игру. Еще более точно рассчитав поведение своего малыша, она влезла на невысокую яблоню, призвала котенка к себе, и мне не составило труда просто взять его в руки. Как хотелось пестрому шарику вырваться из пут! Шипение, угрожающее урчание, зубки, коготки, шерстка дыбом – все было пущено в ход. Но ничего страшного с ним не происходило, теплота рук расслабляла, перед носиком вкусно запахло. Кусочек сайры впервые оказался в меню пленника, и ему сразу стало ясно, что это надо съесть, даже пришлось отпугивающе поурчать, чтобы гостинец не отняли.

Черно-белая Мурка безвозвратно потеряна, и малыш заменит ее нам. Нет, не заменит, просто займет свое место. Котенок уже не рвется и не мечется, пригрелся в руках. Понимал ли он, что больше не увидит мамку? А Пеструшка понимала неотвратимость разлуки, но успокоенная тем, что ее дите приняли, затрусила прочь с участка.

И тут, можно сказать, начинается мистика. Соседи предложили подвезти в город. Укрощенный теплом и едой, малыш спокоен. При выезде на трассу ход машины замедлился, и я боковым зрением углядела черно-белое пятно среди ног людей, ожидающих автобус. Авто тормозится, я выскакиваю и, не разглядывая, хватаю безмолвное (от голода и безнадежности) существо. Уверена, что это искомая величина – наша пропавшая Мурка. Наблюдающим эту сценку садоводам коротко бросаю: «Нашлась!» и вижу их довольные лица.

Значит, сработало все, что могло сработать. Видимо, сплелся энергетический комок из наших молитв, из затраченных эмоций при поиске Мурки, из наивных, простодушных объявлений девочек. А последним аккордом в этой цепочке было принятие котенка, вверенного самой матерью, – выполнен тот самый тест на сочувствие.

Итак, с осени 2004 года у меня поселились Мурка и малыш Маркиз – так мы назвали сыночка Пеструшки. Захотелось его титуловать: «Чем не маркиз?» И мы не ошиблись: потом в его поведении проявился аристократизм.

Мурка спокойно росла, но вдруг: куда девалось ее ровное поведение? Блаженства от еды и тепла уже не хватало; напрягая голосовые связки, отказываясь от еды, она стала чего-то требовать. Мы поняли, в чем дело, и перед новым годом пригласили в гости кота, принадлежащего уже упоминаемой Наташе-ветеринару. Жених был черно-белой масти, крупный и пушистый. Через два дня общения гость был возвращен хозяевам, а Мурку выкупали, и она долго отсыпалась.

Январь и февраль были посвящены вынашиванию потомства. В ночь на 5 марта 2005 года появился черно-белый живой комочек. Полюбили малыша все: и взрослые члены семьи, и восьмилетняя Алёна, и бывавшие у нас друзья. Рано проявившаяся пушистость подсказала имя «Пушок», которое, не раздумывая, дал мой сын.

Рассказ о Маркизе отдельная песня, отдельная драма. Он быстро рос и нас только радовал. Это было существо ничем не нарушавшее принятый в доме распорядок. Маркиз только умилял: играл деликатно, ничего не стаскивая, не разбивая, не портя зубами. Когти его не гуляли по дивану и креслам, а точились о выделенный старый коврик. Он без проблем понял назначение лотка, а, подрастая, самостоятельно «освоил» унитаз. Вот уж мы удивились и порадовались: облегчил уход за собой.

У меня с Маркизом сложилось единение, мы были неразлучны. Своей энергетикой он чувствовал: легла хозяйка или еще суетится. Стоило мне принять горизонтальное положение днем или на ночью, он, не видя этого момента, но, учуяв, бежал ко мне. И здесь он был трогателен и нежен. Располагался только в ногах, куда было подсказано. Ему вообще ничего не надо было настойчиво внушать, приучать, за что-то наказывать; был он обходительным, чутким, дисциплинированным членом семьи – словом идеальным, разум передался от мудрой Пеструшки.

И Пушок рос. Мамка Мурка блаженствовала, когда малыш потягивал молочко. Пора было учить его чему-то кошачьему. Мурка применяла для этого иногда жесткие приемы: придерживая тельце Пушка передними лапами, одновременно отталкивала его задними. Раздавался визг, мы подлетали и вмешивались в воспитание.

Оберегаемый нами комочек вскоре смог вылезать из коробки и сам стал источником страданий Маркиза. Маркиз был почтителен не только со мной, он еще стал добровольно возиться с Пушком: заботливо облизывал малыша, играл осторожно и не шевелился, если Пушок засыпал подле него.

Вскоре маленький баловень стал излишне пользоваться вниманием Маркиза. Через полтора месяца своего материнства Мурка стала не столь молочной и отлучала от себя малыша. Тогда Пушок начал зарываться мордочкой в шерстку доброго Маркиза и отыскал теплые сосочки. Теплые, но пустые, их приходилось жевать и выворачивать, надеясь выдавить молочко. Маркиз не убегал, терпел боль, но выл и плакал. Теперь приходилось спасать Маркиза. Но он, как жертвующая нянька, допускал к себе Пушка и в другие разы. Усиленное кормление котенка из блюдечка не решало проблемы, ему просто хотелось оставаться маленьким. А Маркизу смазывали животик, лечили и еще больше любили.

Как-то, находясь в гостях, я, поддержав тему о кошках, произнесла: «У меня их трое. Как с ними быть?» Что я наделала? Сказала, совсем не испытывая нагрузки по уходу за домашними питомцами, а так – для продолжения разговора. Мое сетование повисло в воздухе, разговор пошел по другому руслу, но включилась негативная программа на сокращение нашего семейного коллектива.

Началось с того, что я решила отдать Пушка знакомым, ведь у Мурки могли появиться планы завести других котят. Когда начался садовый сезон 2005 года, соседка по саду Ирина охотно забрала у меня симпатичного Пушка для дочки-дошкольницы. А с Муркой и Маркизом мы жили в саду, надо было заниматься огородом. По Пушку я не скучала или старалась не скучать – он в семье. Но через месяц неожиданно Пушок оказался около нас. Он подрос, но остался узнаваемым.

Котик возник со стороны улицы, в проеме незакрытой калитки. Был он чистым, спокойным, не одичавшим, но с удивленным взором. Уточнять у соседей: не потерялся ли кот, я не стала. Конечно, нет. Понятно, что его, молча и тайком, подбросили. Спасибо, что не отправили в никуда. Возврату Пушка мы очень обрадовались.

Мурка особо не отреагировала на появление Пушка. Она уже не ограничивалась пребыванием на участке и часто убегала. Маркиз, уже крупный котяра, тоже стремился к неведомому.

Возможно, та мистическая программа продолжала действовать. Первой пропала Мурка. Потом исчез Маркиз.

На их возвращение мы очень надеялись. В этот год в силу обстоятельств сад был продан. Я не раз приезжала разыскивать пропавших Мурку и Маркиза, но… не случилось. Описывать моменты поиска мне трудно, ведь боль от расставания не прошла.

А Пушку 5 марта 2020 года исполнилось 15 лет. Солидный срок его проживания с нами доказывает, что черно-белая масть нам «к дому». Красивый котяра, весом в 5 кг, полноправный член семьи, всеми любим. Последние 13 лет его любит и обихаживает еще и младшая внучка Злата. Кота мы ценим за его опрятность, чистоплотность. Повседневные заботы о Пушке на мне, но когда появляется необходимость обращаться в ветклинику, его сопровождают мои внучки и их родители.

Прежних четвероногих друзей: Мурзика, Пеструшку, Мурку и Маркиза вслух не вспоминаем – ранимая тема, а Злата с ними даже не знакома. Но я своих питомцев всегда помню, помню, помню… Впрочем, домашний альбом хранит их фотографии.