Жёлтый мир, красный мир. Часть третья

– Послушай, ты же понимаешь, что мы их все равно никак не найдем. Кто такие, что, откуда? Никто их не видел, а ты их описать нормально не можешь. Нам только головная боль лишняя. Будет это дело висеть несколько лет, а толку никакого. А если найдем – откупятся, ты же сам видел, какая у них тачка крутая. Напиши, что шел по бревну и упал с него.

Я почувствовал противное бессилие и согласился. Когда парень ушел, я лежал и представлял себе это роковое бревно, с которого падают люди и расшибаются до полусмерти. Большое, очень толстое бревно, при этом – скользкое. Оно лежит у меня поперек дороги. Я ходил этой дорогой неоднократно, и никакого бревна здесь не было. Откуда оно взялось? Я начинаю карабкаться, используя как ступеньки трещины в коре, и вот я уже почти наверху. Тут я понимаю, что нахожусь на высоте нескольких метров над землей. Я оглядываюсь и позади вижу дорожку, по которой пришел. Смотрю повнимательнее и замечаю, что на самом деле дорожки две. Они идут параллельно почти до самого бревна, затем одна из них неожиданно уклоняется вправо. По какой же я шел на самом деле? Я замер, не в силах сделать выбор – перелазить мне через бревно, или спуститься на свободную дорожку? Тут руки начинают соскальзывать, я просыпаюсь и вижу перед собой прозрачные трубочки капельницы, дверной проем, пачку сигарет на тумбочке. Да, надо покурить. Я осторожно выбираюсь из постели. Почки висят во мне, как тяжелые перезревшие плоды, я двигаюсь осторожно, чтобы их тонкая кожица не порвалась. В курилке уже курит девушка азиатского вида. Оказывается, что я забыл спички, поэтому прикуриваю у нее. Мы курим и с интересом посматриваем друг на друга. Я не знаю, как начать разговор, и спрашиваю просто:

– А вы откуда? Здешняя?

– Вообще-то я из К., но сейчас живу здесь, в аспирантуре учусь.

К.! Надо же!

– Вы не поверите, я только что узнал про ваш город, полчаса назад, и вот, сразу же встречаю жительницу этого города! Оказывается, мой дед в молодости там работал, а недавно он выслал свои мемуары, и вот сейчас я как раз их начал читать.

Девушка вежливо улыбнулась. Говорила она с легким акцентом:

– Вообще-то про наш город немногие знают, он стоит совсем отдельно, среди гор, и туда нет железной дороги. А про нашу Республику думают, что она на севере, а на самом деле она – на самом юге, дальше уже только монголы и Тибет.

На ней – свободный халат, и когда девушка наклоняется, чтобы затушить в урне сигарету, я вижу ее небольшую грудь...

Я бросил свою докуренную до самого фильтра сигарету, не потушив, и побрел в палату. За окном лил дождь и волны сырости вползали в раскрытые окна. "Надо попросить у жены кофту" – подумал я, забираясь под одеяло. Через полчаса я встал и снова отправился в курилку. Почему-то я надеялся опять встретить там азиатскую девушку. Я выкурил две сигареты подряд. Когда я прикуривал третью, она пришла. В этом ничего удивительного, у никотина есть определенная скорость распада, поэтому курильщики часто приходят в курилки почти одновременно, даже и не сговариваясь об этом. Сначала приходит одна пара, потом другая... Так возникают даже своеобразные смены – этот курит чаще всего с этим, а тот с тем...

– Противно лежать в больнице, правда ведь? Я вот совсем по-глупому сюда попал. Купались на пляже с другом, пиво пили, а потом он показал фак большому такому черному джипу, а побили в итоге меня, почки порвали.

Девушка выразила вежливый интерес, и я продолжил, чувствуя, что меня заносит куда-то не туда.

– И вот я встал сначала, подошел к воде, умылся... было какое-то отупение, особой боли не чувствовал. А потом захотелось пописать. Начал я это делать, а оттуда – только кровь бежит, густая такая, темная кровь. Мне страшно стало, я почувствовал, что с этой кровью уходит из меня жизнь. В глазах начало темнеть, я подумал, что все, умираю. Ой, извини, что я тебе такое рассказываю...

Я замолчал, смутившись, она немного улыбнулась, тоже смущенно, а потом сказала:

– Да ничего, мы же в больнице... Интересно, обычно мужчины любят рассказывать, как их хотели побить, а потом они им всем как задали... А ты какой-то не такой, просто рассказал как тебя побили. Забавно...

Я пожал плечами, потом спросил:

– Слушай, а у вас там правда шаманы были?

– Да и сейчас полно... Только многие им не верят, говорят – сейчас не настоящие. А я сама не знаю, верить или нет. К одной шаманке ходила, она напугала меня. В тебе, говорит, лишняя душа. У обычного человека одна душа, у тебя две. Одна душа моя, другая – чужая, вроде тоже от человека, но она злой стала, как дух. Ладно, спать надо... – сказала она и снова наклонилась, чтобы затушить сигарету.

– Тебя как зовут-то? – спросил я, решившись познакомиться окончательно, и тут же, когда она ответила, переспросил, не разобрав диковинное имя.

– Ну, если перевести – Узел Счастья, – ответила она.

"Узел Счастья... бывают же имена!" – засыпая, думал я. "Есть гордиев узел, который разрубают, есть – очень прочный морской, а тут – просто Узел Счастья. Запуталось счастье узлом – и не развяжешь... не распутаешь..."

ГЛАВА 4

Дикие собаки

Всю ночь я блуждал по каким-то подземельям, причем был я совершенно голым. Я искал какую-то дверь, но найти ее не мог, потому что не знал точно, где искать... Говорят, быть голым во сне – к болезни. Болезнь у меня и так была, но я чувствовал, что выздоравливаю. Почки работали все лучше, у мочи исчез бурый оттенок. Уже два дня я не пользовался уткой, ходил в туалет сам. От этого я снова почувствовал себя человеком. Да, иногда для того, чтобы чувствовать себя человеком, нужны самые обычные вещи, которых не замечаешь, пока их у тебя не отберут! Утром от дождя остались лишь лужи да переменная облачность. Жена принесла мне Тутуолу, и я перечитывал приключения Пьянаря – как он путешествовал в Город Мертвых, где все ходили задом наперед, потом его жену проглотило Голодное Существо, потом он это Существо победил, но встретился с полутелым духом... Нигерийские леса были полны зловредных существ! Показывавший фак друг принес мне своей плеер и кассету с Ником Кэйвом, и нигерийские потусторонние существа начали жить под аккомпанемент "Баллад об убийствах", где Кэйв поет вместе с Кайли Миноуг. Самая известная песня с этого альбома – про дикие розы. Лирический герой восхищается красотой героини, дарит ей розы, а потом почему-то говорит: "Не должна на свете существовать такая красота" и героиню убивает... Я, все-таки, никак не могу понять – зачем он так с ней поступил?

Она прошла по коридору и чуть кивнула мне головой... Я выбрался из кровати и направился в курилку. Кроме нас, там были еще люди. Мы молчали, пока они не ушли, а потом она продолжила вчерашний разговор, будто мы его и не прерывали.

– Мама тоже часто говорила мне, что во мне живет злой дух. Я иногда делала вещи, которые людей поражали. Становилась вдруг злой, капризной. А началось это после того ужасного случая. Хотя, говорят, случаев не бывает, все написано заранее...

Мы с сестрой всегда были вместе, все-таки – близнецы. Раздельно не играли, да и не были мы отдельными существами. Родители – и то постоянно нас путали. Даже имена у нас были общими. Мы менялись ими, когда хотели. То я была Узел Счастья, а то – Птичка. Никто из взрослых этого не замечал... В мае дядя купил мотоцикл с коляской, и мы очень захотели поехать с ним в юрту. Мама пускать нас не хотела, и места в коляске для двоих уже не было – на этом мотоцикле ехала куча народу, уж и не помню сколько. Но для меня это было просто мечтой – ехать на этой железной штуке. У нас-то в поселке ни машин, ни мотоциклов вообще не было, только иногда к нам заезжали грузовики с продуктами из столицы, да служебные машины с чиновниками. Не знаю, как так получилось, но в итоге с дядей поехала я одна, а Птичка осталась дома. Наверное, это был первый раз, когда я разлучилась с сестрой надолго. У дяди с тетей юрта стояла в горах, довольно далеко от Ивовой Долины. На следующий день мы с одной девочкой увязались за тетей на пастбище. Мне тогда шесть лет было... И вот вечером тетя погнала стадо к юрте, а нам наказала проследить за ягнятами. Их всего двое было. Тетя скрылась за холмом, мы еще немного поиграли, а потом начали спорить – где наша юрта? Холмы вокруг нас казались мне одинаковыми. В конце концов пошли мы в разные стороны. Я шла долго, пока не стемнело, и ягненка тащила на руках, боялась, что убежит. Потом я поняла, что заблудилась... так два дня с ягненком на руках и проходила. Ночью был жуткий холод, и если бы не ягненок – я бы точно замерзла... Почему нас волки не съели – вот что удивительно! Мне очень запомнился сон. Во сне я, как и наяву, лежала в прошлогодней траве, обняв ягненка. Вдруг трава зашуршала и кто-то тронул меня за плечо. "Не бойся, это я, Птичка" – услышала я голос сестры. Я хотела повернуться, но ее ладошка закрыла мне глаза, а потом Птичка сказала: "Я пришла к тебе, чтобы сказать – давай всегда будем вместе! Будем играть все время вместе и никогда не будем разлучаться. А я тебе сейчас помогу. Как проснешься – иди навстречу солнцу..." Утром я пошла навстречу солнцу, потом меня нашли и отвезли в поселок. А дома – похороны. Моя сестра играла на улице, и ее раздавил грузовик с продуктами".

Я не знал, что сказать. Мы сидели на корточках в тишине, и не было даже дождя, чтобы чем-то ее наполнить. В американском фильме герой в такой момент сказал бы "I am sorry", но что было сказать мне? Я не знал. Я просто взял ее за руку, подержал немного, потом отпустил и полез в карман за сигаретой. Захлопнулась от внезапного порыва ветра форточка, и этот хлопок как бы поставил в рассказе точку. Но она все-таки продолжила через минуту.

– И вот, шаманка сказала, что во мне две души, и одна из них – маленькая, безумная душа ребенка, который никогда не сможет повзрослеть. Душа моей задавленной сестры. А все это произошло от того, что мой отец убил этих собак. От этого он начал пить, от этого я потерялась в горах и грузовик раздавил сестру. Так души убитых собак отомстили нам.

Борис МЫШЛЯВЦЕВ

Продолжение следует…

Часть вторая

Часть первая