Действительный залог. Часть девятая

Первый секретарь Башкирского обкома КПСС, Герой Соцтруда и прочая, и прочая, попал в жернова коварной перестройки, Горбачев и Лигачев меняли партаппаратчиков. С Шакировым получилась показательная порка. 6 мая, сразу после Дня советской печати, в «Правде» вышла статья «Преследование прекратить», где, среди прочего компромата, был рассказ о пытках, которыми первый секретарь обкома велел подвергнуть второго секретаря горкома, Сафронова, организовав против него уголовное дело. Все вздрогнули, потом запели (про Егора Лигачева, главного в ЦК по кадрам): «Из-за леса, из-за гор едет дедушка Егор, а в сторонке возле хат тихо дремлет дед Мидхат». А через месяц – 6 июня Шакирова и сняли. Несмотря на недавно врученный в Кремле очередной орден Ленина – к 60-летию башкирского лидера.

Не объяснить, как нас, наивных журналистов «молодежки», приободрила такая действенность печати: человека (и какого!), как муху, прибили газетой!! Еще больше разоблачений, еще больше экологического возмущения! Но Володя Прокушев, собкор «Правды» никогда не рассказывал о том, кто и как «заказал» ему «хозяина», как удалось скрыть долгую работу от недремлющих глаз. А с Прокушевым мы на несколько лет стали союзниками, как и с собкором «Социалистической индустрии» (была такая центральная газета) Виктором Радзиевским.

Сначала, действуя открыто и скрыто, в ноябре 1987-го удалось организовать несанкционированный митинг у здания Уфимского горсовета. Зная о нем, меня предупредил по-дружески наш замглавного: если меня там увидят, он не сможет потом меня отстоять на номенклатурном посту. Да и вообще, скорее всего заставят уволить. Поэтому к парадным ступеням я не пошел, хорошо – напротив парк. Я стоял с лыжами и палками (а зима выдалась ранней, снег лежал) возле драмтеатра, вклинившегося в парк, и смотрел на внушительную толпу, не расходившуюся до ранних сумерек. Выступали и те, кто до того боролся вместе с нами: Дим Новицкий, Савия Молодцова, неистовая Валя Жукова, которая ходила по трамваям с мегафоном, призывая к борьбе, кажется, Игорь Безымянников, и те, кто вдруг, неожиданно для нас, включился.

Среди них был медик-анестезиолог одной из больниц Рафис Кадыров. Говорил очень страстно о страшных вещах: о сокрытии количества смертей и их причин. Поэтому вошел в состав делегации, которая пошла на встречу с властями. А позже он так же неожиданно стал одним из первых в стране «кооперативных» банкиров, его банк «Восток» открывал отделения в каждом районе республики (на базе почты, кажется) и по Союзу. Позже говорили, что его поддерживает опальный Шакиров. В результате уже в другие времена Рафис попытался бороться за пост президента республики (и я помогал вместе с соратниками по экологической борьбе), но был сметен командой Муртазы Рахимова. А после и банк рассыпался...

Но в конце 87-го года, года «большого перелома» перестройки, об этом и не мечталось. Как и о том, что через полгода удастся собрать – официально! – полный Дворец спорта на обсуждение экологических проблем. И тогда уже смешно было вспоминать обложку новогоднего номера 1988 года, где я в накладной бороде Деда Мороза прокламировал переход госхозяйства на хозрасчет (фишка союзного премьера Николая Рыжкова). Не до мелочей! Давай всего и сразу.

Помню, в отделе писем у Марины Чепиковой перед новым годом собрались: Анатолий Комаров, ученый Борис Хакимов, которого Толя давно привел из общества охраны природы, соратник Бориса Рустэм Хамитов, ставший нашим главным экспертом наряду с профессором Сафаровым, еще один наш экологический автор Толя Данилов и мы с Мариной – газетные активисты. Тогда мы и сказали, что перед нами стоит несколько задач – закрыть: Атомную, Иштуган, строительство завода поликарбонатов, установку гербицидов на уфимском Химзаводе.

В ближайшие пару лет задачи были выполнены. Потом Борис Хакимов стал депутатом Верховного совета РСФСР (об этом отдельный рассказ), доктором наук и одним из главных экспертов Совета Федерации. Рустэм Хамитов, пройдя длинный путь, несколько лет прослужил главой Республики Башкортостан. А до того успел побыть главой федерального агентства водных ресурсов, где и Толя Данилов нашел себя. Но борьба оказалась непростой. Нас подталкивали очередные катастрофы, да и публику делали отзывчивей к нашим призывам.

Если уж речь в этой главке зашла о Шакирове (при котором и были запущены все те проекты, с которыми мы боролись), придется немного забежать вперед, в 89-й, когда грянула совсем неожиданная беда. Казалось бы, непредсказуемая, не укладывающаяся в схемы экологических проблем, сформированных по явной вине государства. А разобравшись, я понял – все то же!

...Опять я был с девчонками. Выходной день, мы идем по дорожкам парка (летом, поэтому обошелся без лыж, не то, что в 87-м...) и вдруг над головой – вертолеты, садятся один за другим прямо на улицу перед ожоговым центром, как мы потом увидели. Поблизости от Уфы за несколько часов до этого два поезда «Адлер – Новосибирск» и «Новосибирск – Адлер», шедшие по параллельным путям, соединились в одном кошмаре. Поезда, большую часть пассажиров которых в это каникулярное лето составляли дети, сгорели в облаке газа. И мои дочки видели эти летящие «скорые помощи». Так что когда я решил заняться расследованием причин этой катастрофы, мною двигал не один журналистский долг.

Я быстро нашел прораба, на которого хотели повесить вину за прорыв газа из трубопровода, он еще не был измучен вниманием общества, был растерян и многое мне рассказал. Прораб строил трубу на том участке, который не выдержал скачков давления проходившего по трубе газа. Участок был в низине, газ, потихоньку сочившийся из трещин в сварном соединении, растекся по лощине, малейшая искра от проходивших через нее поездов – и он взорвался. Получилась, непреднамеренно, конечно, как бы применявшаяся в тогдашнем Афганистане советскими войсками «вакуумная бомба», призванная уничтожать спрятавшихся в земле или под землей «моджахедов». Только на поверхности, а не в закрытом объеме – газ в лощине около Улу-Теляка мгновенно сгорел вместе с кислородом воздуха.

А потом, кстати, выяснилось, что могло быть еще ужаснее, хотя большей трагедии, чем гибель от «вакуумной бомбы» двух поездов с детьми, трудно себе представить. Но была и другая возможность. Пассажирские поезда-братья не должны были по расписанию встретиться под Улу-Теляком, шедший с запада придержали – пропустили литерный грузовой состав. Состав вез снятые с боевого дежурства и отправленные на переработку по договору о сокращении ракет средней дальности боеголовки – в близкий атомный город Челябинск-40, на комбинат «Маяк». Представляете, что было бы с планетой, если бы ядерные боеголовки рванули в газовом котле?! Чернобыль показался бы мелкой страшилкой. Получается, что дети – жертвы, принесенные судьбе, чтобы она пощадила всех нас...

Продолжение следует...

Часть восьмая

Часть седьмая