Путешествие из Эн. в Н., туда и обратно, или Небо в Цветочек

где то в середине этого пиршества духа выкликнули нас.

Юрий щекОтов из Сарова! — выкрикнул со сцены ведущий, и зал замер. но никто не пришел. надо же, как на меня имя похоже, мимоделом удивляется юра, продолжая разглядывать кошачью маску, в которой пришла Разноцветная, очень похоже!

мы с Разноцветными сидим на пятом ряду. около амбразур.

щекОтов, я тебе говорю, идем уже, не тяни! – укоризненно артикулирует ведущий, и понятно уже, на кого смотрит и на что намекает.

надо же, удивляется Разноцветная, а я всегда думала, что он ЕщЁкотОв

но кем бы он ни был и как ни назови, он был в ударе. блестя лысинкой, он чистил на сцене зубы, пел гаммы а затем невыносимо прекрасную «гдыньку», и выдал экспромтом не менее невыносимо прекрасное хокку, посвященное тому, что он вовсе не ещёкотов, и даже не щекОтов, а щЁкотов причем не из Сарова… в эти минуты было ли что-то более прекрасное на фестивале, чем он? нет. ничего во всем НН не было, что могло бы сравниться с ним... да что там нижний…. сама Афродита, судорожно вздохнув, отдала бы ему свое ненадкусанное яблоко! и этот парень — он весь мой, прикиньте? ну, относительно вас. комплектный со мной, как заводской подшипник. и я горжусь им, как своим собственным. мы из Саратова. мы уйдем, а вы останетесь.

Койнойокан подкрался как песец. отклеил бутафорские усы и уселся толстой жопой на моем здравомыслии. конкретно намекая и окатывая фестивалящего Щ. и вьющийся вокруг него фестивальный Дух благосклонным взглядом.

когда пришел мой черед подержаться за фестивальный микрофон, пирожки во мне уже уютно улеглись, а холодненькая согрелась. я снова любил их всех. захотелось сказать им что-то хорошее. очень. вдруг само собой сказалось как мне нравится их город. и тут прямо на глазах зал замолк, ощетинился и начал прорастать загривочными колючками, с удлинившихся клыков закапала желтая ядовитая слюна, и глазищи местных впились в меня нешуточно — почти как в пирожковой.

вы когда-нить называли петербурженку питеркой? ну вот это оно. среди потерявших мимикрию Чужих Местных Нижегородных, отчетливо виднелись островки мирных и не понимающих в чем фигня момента Чужих Понаехавших Иногородних, крутящих головами в попытке понять что случилось и почему надо слушать этого конкретного поэта в гробовой тишине, слушать так, как будто в первый и последний раз в жизни — ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ.

и вот в этот замерший зал и упала моя первая миниатюра:

=============================

Тяжелые металлы ядовиты.

Особенно свинец.

Особенно в упор.

=============================

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

хорошие у тебя стихи, сказала Разноцветная, когда арсенал закрылся на ремонт и поэтов отправили пить на улицу полным составом. очень. мы за них тебе даже простили, что ты нас в приветственном слове Новгородом обозвала. мы не Новгород, мы НИЖНИЙ Новгород. а стихи хорошие. жаль что короткие!

вот отчего у них там батхерт-то пошел. пнули их, оказзся. в стратегически важное место. но с другой стороны, хрен бы они меня услышали, если бы не озверели сразу и уши не насторожили. ведь главное в нашем деле поэтиццком — внимательно слушающая тебя аудитория.

в общем, я гений.

как минимум маркетинга.

тем не менее, даю себе слово больше их без необходимости новгородом не обзывать. только Н. или Н.Н. или ай, НэНэ, НэНэ. патамушта если все время «Нижний», то это уже, согласитесь, БДСМ.

ИТОГИ ЧТЕНИЙ В АРСЕНАЛЕ

итог, разумеется, один. совершенно предсказуемый. у всех развилась дикая жажда. общения. а на улице уже ночь, темно, страшно и холодно. расходиться уже вроде и пора, ибо все уже на сегодня прочитано, но не хочется, да и к тому же ночь, темно, страшно и холодно. поэтому поэты поэтки, поэтоведы и поэтоводы обнимались и дарили поэт поэту тепло, а также обменивались разными жидкостями.

поэтов и ночи много, а рюкзаков мало. вскоре жидкости позаканчивались. возможно потому, что трое поэтов опочили под елью на бреге волги, где финалился вечер. остальные задумались. Юра звездил. по самым скромным подсчетам он заглотил уже полтора литра не в коня корм. не пьян ни разу. ибо его внутренняя цивилизация на даровой энергии бросила полеты в космос и начала эксперименты по выведению сверхрасы медиахлориан и практическому использованию кривизны пространства для колонизации вселенной.

от юры шел поток энергии. тепловой, световой, слововой, харизмовой и позитивновой до каждого распоследнего джоуля и филоляба. солнце на гастролях.

нижний грелся об него и возле него.

цивилизация колонизировала новые миры без всяких полетов: методом свертывания измерения, сшивок пространства и установки межпоэтных порталов на горлышко бутылки.

меня наконец признали в местной поэтицкой среде и число наливайцев увеличилось на порядок. в общем, все зашибись. но холодно.

ФИАСКО

Хочу пить! — кокетничая, сказала АННА своему спутнику. вот он, вот он, способ познакомить юру с мадемуазель! но юра поёт песни под березой в обнимку с Марком. пока аннов спутник вращается, не сходя с орбиты, я уже осматриваюсь по сторонам. нахожу несколько коробок из-под сока. проверяю каждую на вес и на встрях. в одной еще что-то плюхает, так, на полстакана. несу добычу АННЕ. она берет, пробует. говорит с сомнением: что-то невкусно, это что? сок, говорю. что же еще. пробую. действительно, невкусно. Выливаем/вытряхиваем содержимое коробки в стакан, идем к фонарю.

ну откуда ж мне было знать, что в нижнем принято окурки в коробки с соком запихивать?...

Опубликовано в авторской редакции

Продолжение следует…

Часть восьмая

Часть седьмая