Путешествие из Эн. в Н., туда и обратно, или Небо в Цветочек

— Ну хотя бы писательского… ты им хоть имена поменяй… обидятся же!..

А как я их переименую, они ж себя не узнают!…

С моим-то оригинально-фасеточным видением мира.

И история меня не простит.

=====================

…мой второй день в нижнем ознаменовался тем что я остался без завтрака. совсем... еда, она такая штука. не присмотришь — или сгорит, или сожрут...

без завтрака это печаль, да.

до самого обеда из шести пирожков и ужина из бутылки водки и тарелки сала...

но это уже день второй...

да, ДЕНЬ ВТОРОЙ

разбудил запах кофе и яичницы с колбасой. это было чудесно, это было божественно, и еще тепло. меня укрыли одеялкой (причем с головой), и второй одеялкой, и еще тулупом. вылезаю из теплышка, иду завтракать. настроение прекрасное, я люблю этих людей, как только может любить голодный и наконец выспавшийся в тепле человек тех, кто укрыл его и сделал ему завтрак.

обломиська. сковородка уже пуста и даже вылизана. ой, говорят они. вы так сладко спали, что мы не стали вас будить. мы говорили о Хайдеггере, в пересказе Бибихина, а вам это наверно неинтересно, вы же не философ, вы ничего не знаете о его теории бытия, мы даже не уверены, что вы уверены, как его надо произносить, хАйдеггер или хайдЕггер, ну и зачем вам это знать, и вот мы дали вам поспать. лан, говорю. прощаю вам ХАЙдеГЕРРа и то что дали мне поспать. а теперь дайте мне завтрак. ой, говорят, мы оставляли, честно-честно, но он куда-то делся. в задумчивости, наверно! и больше ничего нет… да и к тому же надо уже идти, уже полдень, а чтения в три часа дня, мы не успеем, не успеем! А юре еще надо побриться перед чтениями!

ок, в третий раз терпеливо соглашаюсь я, пока кофе наливаете, я быстренько упакую в рюкзак одеялко. глотну кофейку, и в путь.

они смотрят странно.

стоп, говорю, мне что, даже кофе не дадут?! Ну… говорят, типа вода кончилась. кипятить нечего… пойдемте, пойдемте, мы ведь уже торопимся!!!!

внимательно глядя на этих трех философов, боковым полем фиксируя прынцессу, мрачно размышляю о вброшенности в этот мир, а также заботе и способах человеческого бытия в мире, здесь и сейчас. вкрапляя в мысленный научный текст просторечия, диалектизмы и идиоматические выражения. и, видимо, очень видимо. потому что Юра спохватывается: а вот у меня кофе еще остался! только он уже холодный! давай, говорю… но нам же уже пора! и одеяло тут оставь, так быстрей, и рюкзак легче будет, ну что в самом деле за глупая привычка, всегда и везде таскать с собой комплектный рюкзак!

ок, оставлю. ок, плевать, что холодный. у меня есть кружка. зеленая. на цепи. лей в неё, и пойдем. пить кофе. на улицу…

с отощавшим на 50% рюкзаком.

на улице оказалось что кофе не настолько уж и холодный. пар шел, как от горячего. иллюзия, но приятно.

во дворе, дожидаясь нас, любовалась подснежниками и едва слышно беседовала о насущном королевская чета. не хочу я тут больше ночевать, обиженно шептала своему господину стойкая к горестям Ио. лучше в хостеле! неловко как-то перед мисуровым, одними губами отвечал ей её господин, не подозревая, что я умею читать не только Шопенгауэра, но и по губам.

она еще и жалуется… да катитесь куда хотите, нам больше места будет и теплее! На то ты и Ио, чтоб в одном месте дважды не ночевать… романтика вечного пути!

салютую им кружкой и иду осматривать локацию при утреннем свете. сталинка стоит вдоль дороги, внутренний двор ограничивают еще несколько домиков поменьше, тоже попавших под расселение и уже совсем пустых. их тут таких целый микрорайон. с переулочками и сквозными двориками.

район хорош угасающей красотой добротной деревянной двухэтажной застройки середины двадцатого века, с типовыми опиленными в незатейливый узор рейками-балясинками балкончиков второго этажа и веранды первого, с аккуратно обшитым фасадом и практически целыми рамами… полуоткрытые одинаковые двери не сорваны с петель, и изнутри не тянет бомжацким духом. почему-то здесь нет вандалов, и эти дома не разгромлены и не разрисованы. тихие, смиренные, полные достоинства, они ждут своего стариковского часа.

в брошенных палисадничках зацветают еще ничего не подозревающие пролески, распускает листья наивная сирень…

очень легко представить эти дома молодыми, пахнущими свежим деревом и краской, с широкими и светлыми окнами, с комнатами, звенящими от восторга заселяющейся в него из коммуналок детворы… целый новый послевоенный район, полный надежды и радости…

так, наверное, говорил о 40-летних старухах какой-нибудь писатель девятнадцатого века — «следы былой красоты еще были видны в тронутых сединой густых волосах её, в величавой осанке и полной еще груди, прикрытой слегка выцветшим, старомодным вышитым шарфом»

четверть кофе спустя из сталинки выбрались юра с мисуровым.

пять минут на сверку карт, и двор опустел.

Богатов с И.О. жены ускакали по белым кудрям дня в неизвестную даль, Мисуров растаял в ранневесеннем воздухе аки эльф, а мы погуляли в сторону Покровки искать парикмахерские.

поскольку за время пути щетина весьма отрасти.

люди в Н. странные. такое ощущение, что они никогда не видели кофе. или зеленых кружек на цепи. пристегнутых к поясу. постоянно оборачивались, принюхивались и косились, когда мы спрашивали про парикмахерские.

а ведь что может быть естественнее — человек утром пьет кофе … гуляет, любуется на подснежники в палисадничках частного сектора, замиксованного с многоэтажками. нюхает молодые клейкие почки. улыбается всему что видит. включая прохожих.

ну и что, что одет не по погоде?!

ЦИРЮЛЬНЯ

две встреченные первыми парикмахерские очень заняты. одна всем составом смотрит телевизор, следующая не умеет стричь Панков. а нам всего то и надо побрить черепа вокруг ирокезов и юрин фейс. побрить. не умеют. понятно, почему в нижнем панков нет?

тогда мы пошли кружным путем, и когда нашли очередную цирюльню, спросили про бритье. они сказали что брить умеют. тогда мы им заказали «побрить череп вокруг ирокезов». и деваться уже некуда. особенно когда мы ресепшнице пообещали в процессе ирокезы подержать, чтоб не кусались.

в общем, выходит из полупустого зала милая дева, говорит, вам чего? скромный великий поэт молчит. стесняется сказать что у мисурова воды нет. его, говорю, фейсопобрить, волосы вымыть, череп вокруг ирокеза выбрить. мне то же самое, но фейс брить не надо. сколько? дева говорит: ну наверно 150 всё, и они уходят.

Юру садят в кресло в полупустом зале и начинают мыть. я говорю — а я?! ресепшница смотрит с укором. там, говорит, мужской зал. подождите, щас придет дамский мастер. тихо злюсь но жду. Юру моют, я жду. Юру бреют, я жду. Юру начали стричь — я все еще жду!

Приходит дамский мастер. что типа вам надо? объясняю. помня об оставшихся фиг да маненько деньгах, прежде чем сесть в кресло, спрашиваю: скока? ну, говорит, 400. с какого?! так прическа экзотическая! мне ведь еще окантовку делать!!!

зверею. объясняю. прическу мне не она делала. прическа уже есть. окантовка является начальным этапом стрижки и входит в стоимость. фактический объем работ — два раза налысо выбрить машинкой полчерепа. по бокам от гривы. в мужском зале за это запросили 100. в чем проблема?

так вы же говорит в дамском зале!

вежливо прощаюсь. ухожу в мужской зал. там как раз добрили юру. сажусь в то же кресло. по факту плачу 75 рублей. ибо без морды и без мытья.

в Н. много блондинок.

=====================

это разведение по залам само по себе анекдотично.

раньше я думал что юра как я, просто моложе везучее и начал метаморфоз в имаго раньше. и, черть подь ер-ри, как тепло к нему относились все эти годы все эти люди из его окружения! и как было не радоваться за него, кем бы он ни был…

в самый первый раз увидев Юру, я подумал, что психологически и поведенчески это, безусловно, парень. мягкий, интеллигентный, няшный, очень молодой еще, но парень. и, однако же, для парня его лет он слишком хорошо понимал женскую психологию и без труда подстраивался.

непринужденно тусил среди девиц без лишнего эротизму и комплекса мачо. но при этом с огромным романтико-эротическим успехом у дам и с неизменным теплом от взрослых поэтов.

внешность и манера двигаться у него была как у юного пажа, пухленького, нежнощёкого, длинноволосо-завитого, балованного, подчеркнуто беззащитного… или как у благородной девицы, изо всех сил пытающейся утянуть пышныё формы (да-да, гормональный юношеский бюст имел место быть и изрядно морочил мне голову) и сойти в мешковатой одежде за младшего брата-оруженосца.

голос тоже весьма и весьма петушил и варьировал в очень широком диапазоне.

за пять лет знакомства юра сильно изменился — вырос, потерял пончиковую мягкость, погрузнел, расширился в кости и залил тяжелым мясом плечи, оброс бородкой, начал шеголять в алкоголичке, показывающей вполне мужского формата юноволосатенький торс… но гормоны именно так и с такой скоростью и меняют тела подростков.

================================

Опубликовано в авторской редакции

Продолжение следует…

Часть шестая

Часть пятая