Diva. Часть четвертая

Лара шепчет ей в ответ:

– Тише ты. Некрасиво. Она моя подруга.

– С такой чукоткой и дружить стыдно, – не унимается Ольга.

Лара наклоняется, чтобы поднять обрезок трубы. Ольга берет его с другой стороны. Тут перед ними возникает Саня и со словами «Девушки, разрешите» берет трубу у них из рук. Слышатся возгласы:

– Ну ты герой!

– Кавалер!

– Жена-то тебя съест, чужим красоткам помогаешь!

Лара пресекает шутки:

– Если бы все вы парни так делали, то ваши жены вами бы гордились.

Комсомольцы притихают. И только неугомонный Пишик возражает:

– Так у нас равенство мужчин и женщин! Восьмое марта потому и празднуем!

Все смеются. Ольга кокетливо благодарит Саню. К ним подходит Яна и берет мужа под руку. Лара по обыкновению спасает положение:

– Спасибо, Саша! Привык жене помогать. Эх, Яночка, хороший у тебя муж!

– А мне плохой-то зачем? Да и кому плохие-то мужья нужны! – Яна обводит рукой, показывая на собравшихся, и продолжает, – Вон их сколько! И красавцев, и умников. А чего-то не больно разобрали... Видать, с изъяном товар, вот и залежался!

Девушки заливисто смеются, а парни выкрикивают, что, мол, выбирают, что это для них подходящих девушек нет.

Яна поворачивается к Ольге и продолжает:

– А за моим вон очередь! Оль, за тобой кто занимал? Или ты по-прежнему последняя?

– Дура ты, Янка! – Ольга демонстративно начинает собирать мусор, а Лара начинает раздавать указания к завтрашней демонстрации. Музыка из динамика придает колорита песней «Комсомольцы-добровольцы».

Технолог конструкторского бюро Танечка вполголоса спрашивает у Лары, где она купила дутыши.

– В Москве. К тетке в отпуск ездила, у нее соседка торгует дефицитом. Вот сапоги эти купила и парочку платков индийских.

– Один платок не продашь?

– Нет. Маме подарила. Про сапоги у Пишика спроси, может у него есть.

–13–

Проспект таял. Ровно посредине тротуара образовалась проталина полная воды. Лара не совсем уверенно балансировала между сугробами и лужами в новехоньких итальянских весенних сапогах на высоченной шпильке яркого кораллового цвета. Сапоги эти они с Ольгой купили в ГУМе. Выстояв огромную очередь, ухватили последнюю пару ее размера. Прохожие смотрели на Лару с восхищением. Ну, во всяком случае, ей так казалось. Зачем она потащилась пешком с завода в такую распутицу, – корила Лара сама себя. Конечно, цель такого пешего похода была. Она договорилась с одной малознакомой женщиной, некогда соседкой по больничной палате, работающей в кондитерском магазине, о том, что та оставит ей свежий торт «Маска». Вот за этим тортом она и шла. Завтра у Ольги день рождения и она решила ее удивить. В продаже были только кремовые бисквитные торты. Но «Маска» случалась в продаже редко, и за ней надо было выстоять очередь. Днем. Тортик забрала. Зашла в соседний гастроном. Там «выбросили» майонез. Очередь двигалась быстро, и Лара встала в конце. Через полчаса она стала обладательницей четырех стеклянных маленьких баночек майонеза «Провансаль». Обрадует и родителей. Можно делать селедку под «шубой». В троллейбус садиться не стала, побоялась помять торт. Так и шла, как эквилибрист, пешком. Из телефона-автомата позвонила Ольге домой и сказала, чтобы она торт не покупала и не пекла. Ольга обрадовалась.

Подруга сияла в новом платье. Все ее поздравляли. Дарили духи «Жизель» и «Москвичка» в коробочках, коробки конфет и шоколадки, букеты красных и белых гвоздик. Лара любит аромат «Жизели». Воздушный и цветочный. Хотя у соседа-фарцовщика Васьки-супа они с мамой покупают «Клема» и это необыкновенно. Аромат духов этих был везде: на платьях, волосах, шарфах, шелковых платках. Васька-суп торговал всем: от французских духов до австрийских сапог. Лара в них и ходила зимой. Зарплата у Лары в комитете комсомола была как у ведущего инженера в конструкторском бюро. И к отпуску платили еще размер оклада за сложность работы.

Вечером компанией отправились к Пишику в бар. Возвращались поздно. Поймали у кафе такси и разъехались по домам вскладчину. В такси Ольга шептала Ларе на ушко:

– Как ты думаешь, если я Саньку на концерт «Веселых ребят» приглашу, пойдет?

Лара повернулась к подруге:

– Ольга! Ты с ума сошла! Его жена моя подруга!

– Твоя. Твоя подруга, Лара. Не моя. А Санька мне давно нравится.

– Я этого не слышала.

Ольга засмеялась:

– Слышала! Слышала!

Таксист с армянским акцентом весело добавил:

– И я слишаль.

Они обе засмеялись. Лара спохватилась и строго сказала таксисту:

– Ведите машину. Вас не спрашивают.

Таксист ответил:

– Какой ты грубий девишка. Вот твой подружка очень даже хороший!

Ольга повернулась к Ларе:

– Слышала! Я хороший! А ты забыла красавчика Мио? Его подружка была и моей подружкой!

– Господи! Они оба остались там. А мы-то все здесь, – На последних словах Лара грустно улыбнулась, – Хотя лучше Мио может быть, наверное, только Мио.

Ольга попыталась утешить подругу и спросила у водителя:

– Где тут ближайший бар?

– Милий девишка, тэпэр только в Хелсинки! Время уже одиннадцать и все бары закрыты. Люди спят.

–14–

С боснийкой Ханкой Палдум Милица теперь часто давала совместные концерты. Предконцертная подготовка позволяла поболтать за фужером вина и чашкой кофе. Ханка любит большие блестящие украшения, сияющий атлас и яркий шелк. Милица смотрит на нее, как на королеву сцены. Ханка и держит себя по-королевски. За кулисами говорят, что живет она в настоящем замке в горах.

– У тебя отличный парень! Он очень красив и видно, что любит тебя, – говорит ей Ханка.

Милица задумчиво отвечает ей:

– У этой любви нет крыльев…

Ханка внимательно посмотрела Милице в глаза:

– Значит, ты его не любишь, девочка… Любовь не бывает бескрылой.

Милица вздохнула и развела руками. Ханка рассмеялась:

– Молодость и не должна быть мудрой. На то она и молодость!

Они пели дуэтом проникновенную песню об одном мужчине двух женщин. Зал плакал. Потом взорвался аплодисментами. Цветы не вмещались в объятия. Милица счастливо улыбалась. Потом в гримерке они пили красное сербское вино и Милица спросила:

– Почему на всех наших концертах именно эта песня пользуется наибольшим успехом?

– Потому что она про жизнь, девочка! – отвечала ей Ханка.

– А я никогда ни одного мужчину не стану делить с другой женщиной!

– Дай Бог, девочка! Дай Бог, чтобы тебе не пришлось это пережить. Пусть для тебя это будет только песня, – Ханка сложила руки как для намаза и рассмеялась, – Концерт окончен! Благодарю тебя за дуэт, другарица! С тобой легко работается.

Милица в свою очередь поблагодарила Ханку и добавила:

– Я хочу быть похожей на Вас… И стать лучше вас!

Ханка захлопала в ладоши:

– Ты станешь звездой! В тебе есть фарт!

– А разве теперь я не звезда? – удивилась Милица.

– Звезда, девочка! Но у тебя большое будущее: ты станешь мегазвездой для наших соотечественников по всему миру!

– Так и будет, – храбро ответила Милица и стала прощаться с Ханкой.

– У вас очень красивое колье, – добавила Милица.

– Хочешь, я подарю тебе его?– с готовностью ответила Ханка.

– Нет. Спасибо. У меня будет свое. И оно будет лучше этого, – Милица помахала Ханке и исчезла за дверью гримерной.

– Дай Бог, девочка. Дай тебе Бог, – прошептала ей вслед Ханка и пригубила вина из высокого фужера. Оглядела цветочное великолепие букетов.

– Мир вертится по-прежнему благодаря людскому тщеславию, – сказала Ханка своему отражению в зеркале, встала, накинула палантин и пошла к выходу. Дома ее ждали два персидских кота и новая видеокассета с фильмом «Время цыган» обожаемого ею Эмира Кустурицы. Он в свое время говорил ей, что война не поделила их:

– Мы как были югославами, так и останемся, все остальное блеф.

Тогда она возразила ему, что в их жилах течет разная кровь. И он перестал ей звонить и приходить на ее концерты. А его фильмы говорят о нем, как о космополите, исповедывающем общечеловеческие ценности. И за это Ханка любит его. За его огромный талант, поглощающий все остальное. Как море, которое выносит на берег осколки ракушек и останки кораблей. Но оно море.

Продолжение следует...

Часть первая

Часть вторая

Часть третья