Жизнь, жизнь. Не только о себе. Часть тридцать первая

В парижском аэропорту сотрудники службы паспортного контроля попросили меня предъявить имеющуюся валюту – уж до странности налегке я прикатила в Европу. Чемодана нет вообще, маленькая дорожная сумка весом не более пяти килограммов и дамская сумочка. А им надо было убедиться, что я платежеспособна на этот период в две недели и не стану обузой для республики. Я-то всегда умела обходиться минимумом вещей, а на этот раз полагала, что при необходимости куплю, что понадобится, во Франции. Получается, что на первый взгляд я не внушала им доверия! Это было первое – считай, небольшое испытание. Сели в такси, чтобы ехать в отель, указанный в ваучере. Французы наш французский понимали без проблем. Пока мы ехали в город, началось солнечное затмение. Вдоль дороги стояли толпы людей с «закопченными» стеклами, наблюдающих это редкое природное явление. На две минуты солнце исчезло почти полностью, на темном небе проступили звезды, а затем постепенно снова стало светло, по пути прошел небольшой дождь, и вскоре мы благополучно добрались до своего скромного отеля, находившегося, правда, в самом центре Парижа.

В столице Франции мы провели четыре облачных и дождливых, но довольно теплых дня. С утра нас забирал туристический автобус и возил по достопримечательностям. Экскурсовод Елена, остроумная, начитанная и приятная во всех отношениях дама хорошо знала свое дело, и скучать русскоязычным туристам из бывшего СССР не позволяла. Мы познакомились с коллегой из Москвы, уже совсем немолодой и грузной женщиной, которая тоже занималась переводами и заработанные средства тратила на путешествия, оставшиеся недоступными в пору молодости.

Ирине Алексеевне с ее избыточным весом уже было тяжело ходить пешком, но она не пропускала ни одной экскурсии. Мы посетили Лувр, современный микрорайон Дефанс, кладбище Сен-Женевьев-де-Буа с захоронениями российских аристократов и знаменитостей, Версаль. Я сфотографировала могилу Рудольфа Нуриева, своего земляка из Уфы, одного из лучших танцовщиков мира во второй половине ХХ века.

В один из дней в Париже мы с Маргаритой пешком отправились в Люксембургский сад. По путеводителю расстояние до сада казалось совсем коротким, но прошли мы по городу весьма приличное расстояние: иногда по пути отдыхали на скамейках в сквериках, фотографировали старинные фасады и виды города. Желание Маргариты посетить сад, «где Козетта встречалась с Жаном Вальжаном» (герои романа «Отверженные» Виктора Гюго), исполнилось. Обошли весь сад, фотографировались на фоне чудесных клумб, полюбовались картинами в местной художественной галерее. Разговорились на английском языке с летчиком из Канады, лет сорока, который отдыхал в Париже положенный срок перед обратным полетом. Я увидела, что он читает газету на английском языке и обратилась к нему с каким-то пустяковым вопросом, но его хватило, чтобы завязалась двухчасовая беседа. Думаю, летчика умилила наша простота и непосредственность в сочетании с неплохим (переводческого уровня все-таки) английским, конечно. Почему бы и не поболтать? В заключение он сказал: «Если в вашей стране живут такие женщины, как вы, я обязательно должен туда слетать». Неплохо, да?

Я разговорила еще одну старушку-француженку в аккуратненьком костюмчике и шляпке. Моего французского для беседы с ней вполне хватало. Стало ясно, что это очень одинокая женщина, старающаяся держаться достойно под натиском подступающей старости, когда мир сужается все больше и больше. Печальная неизбежность.

Лазурный берег

Из Парижа полетели в Ниццу и устроились в трехзвездочном отеле на расстоянии двадцати минут пешего хода от берега. Это, конечно, не «первая линия», зато по дороге на пляж было множество магазинчиков с кондиционерами. В тропическом и субтропическом климате они становятся предметом первой необходимости. С утра ходили на общественный пляж – довольно каменистый. Вода в море была чудесная – зеленовато-голубая, темнеющая до изумрудного цвета по мере увеличения глубины. Русскоязычных на пляже было много: познакомились с водителем-дальнобойщиком с Украины (тоже оказался любитель поговорить за жизнь) и художником-евреем из США, его женой и дочерью-подростком. Эта семья эмигрировала в Америку из Харькова, но через Израиль. Они с удовольствием общались с нами на русском языке, с которым выросли, на котором в свое время учились, и, может, впервые объяснились в любви.

Здесь нас тоже развлекали, видимо, по программе, ориентированной на туристов из бывшего СССР: возили на автобусе в Княжество Монако, Монте-Карло, Канны, на парфюмерную фабрику в Грасс. Накатались по горным дорогам, нагляделись на разнообразные замки и морские пейзажи с местных высот. Маргарита съездила также в Сан-Ремо, в Италию. Для меня десять часов в автобусе, пусть даже с кондиционером, показалось слишком долго, и я на тот день осталась в Ницце.

Наши десять дней на Лазурном берегу пролетели очень быстро. С утра отправлялись на пляж, заглядывая по дороге в кондиционированные магазинчики, потом обедали в каком-нибудь кафе, а после обеда прятались от жары у себя в номере. Я даже засыпала. Вечером шли на набережную с бесконечным многообразием лиц и одежд. Местами образовывались пятачки, где любители исполняли настоящее танго или восточные танцы. Запомнилась девочка лет десяти, которая уже умела изображать восхитительное трепетанье женского тела в арабском танце.

Домой в Алматы тоже добирались через Стамбул. В аэропорту на оставшиеся французские деньги Маргарита купила мороженое и стала его нахваливать: «Такое вкусное! Не передать!». Я тоже пошла на второй этаж за мороженым. Возвращаюсь, а рядом с Маргаритой на скамейке перед эскалатором сидит мужчина нашего возраста, типично русской наружности, возбужденный, разрумянившийся, и беседует с ней так, как будто они всю жизнь знали друг друга. Оказалось – космонавт Анатолий Березовой, тоже был здесь на отдыхе со своим коллегой Владимиром, который стоял у эскалатора с сопровождавшей их женщиной из отеля. Она в нетерпении переступала с ноги на ногу и никак не могла дождаться собеседника Маргариты. А тут и я присоединилась, и космонавт воодушевился еще больше: обращался к нам, называя «девочками», выдал каждой по визитной карточке со своим портретом, приписав ручкой свой домашний телефон в Москве: «Будете в Москве, заходите!». Был немножко под градусом – ну, совсем чуть-чуть. Эскалатор умчал эту троицу вверх, на рейс до Москвы.

Спрашиваю у Маргариты: «А как вы с космонавтом-то разговорились?». Самое удивительное, что, по признанию Маргариты, она приняла его за еврейского художника из Америки, с которым мы дважды виделись и беседовали на пляже и набережной, и пристально на него взглянула. Космонавт, поймав ее внимательный взгляд, поздоровался: «Здравствуйте!». Она ответила на его приветствие, и космонавт подбежал и опустился на скамейку рядом с Маргаритой. К моменту моего появления они беседовали уже минут десять. Еврейский художник и русский космонавт явно относились к совершенно разным антропологическим типам, но Маргарита умудрилась обознаться, и мы не раз еще вспоминали об этом забавном эпизоде. В 2014 году этот космонавт ушел из жизни – Маргарита услышала сообщение по телевизору и сказала мне об этом с искренней печалью. Еще одного хорошего человека не стало. Мне кажется, он не дожил до глубокой старости.

Продолжение следует…

Часть тридцатая

Часть двадцать девятая

Часть двадцать восьмая

Часть двадцать седьмая