Наташа стояла у запертой двери и ругала себя за рассеянность. Тело рвалось на лыжню дышать морозным воздухом хвойного леса и ловить «ультрики» яркого солнца. Негодование возрастало, а решение, что делать дальше, так и не приходило.
Все же, немного подумав, Наташа взяла себя в руки и решила не тратить время, а поучить уроки. Она сняла шапку, расстегнула пальто и расположилась у окна между первым и вторым этажом.
Наташа погрузилась в домашнее задание по русскому языку, вставляя карандашом нужные буквы и знаки препинания. Вдруг…
С верхнего этажа спускался незнакомый мужчина. Наташа краем глаза стала наблюдать за ним. Ему на вид было лет пятьдесят. Расстегнутый полушубок, нетвердая походка и пыхтение выдавали в нем выпившего человека.
Не дойдя до девочки половины лестничного пролета, он сказал слегка заплетающимся языком: «Оба-на!» – и сел на ступеньку, пристально глядя на Наташу.
– Царевна моя! Нашел!.. А ты знаешь – мой Саша служит в ВДВ. Во парень! Сегодня же с жинкой отпишем ему, что нашли невесту. А ты красавица! Хочешь с жинкой своею тебя познакомлю? И сразу фотографию Саше пошлем...
– Дяденька, идите, куда шли, но без меня. Не мешайте уроки учить, а? – попросила польщенная Наташа. – Мне еще и тринадцати нет.
Но мужчина не унимался. Он все сидел на ступенях, разглядывая девочку, вдруг всхлипнул, посмотрел в окно и начал:
– Эх, вы! Я для вас все, а вы… Жинка: бу-бу-бу! Начальник, Филиппыч, премию зажал, скотина. Саня редко пишет, только когда надо денег ему прислать… И ты туда же! Душа болит... вот и пришел к напарнику пол-литра раздавить. – Он заплакал. – Эх, вы, редиски! Помру вот – пожалеете, да поздно будет.
Мужчина всхлипнул еще раз, вытер слезы ладонью и успокоился.
Наташа отложила карандаш в сторону, понимая, что уроки делать дальше вряд ли удастся.
– Девушка, сходи со мной, а? Знаешь, какой у меня сын красивый? Бицепсы – во! Весь в батю. Не упусти, а то локти кусать будешь... Давай, сматывай удочки, и пойдем!
Наташа напряглась, во рту пересохло, все же она нарочито спокойно убрала тетради в портфель, украдкой наблюдая за незнакомцем. А мужик, спустившись ниже, галантно протянул руку.
Крикнув: «Отстаньте! Идите домой!» – она увернулась и побежала вверх по лестнице мимо неудавшегося свекра.
Сквозь стекло она увидела его, уходящего по двору, распахнула окно и в спину задорно крикнула: «Эх, вы, эх, вы! А сами-то! Даже имени не спросили!» И сразу захлопнула окно, прячась за стеной.
Наташа представила себя в убранстве невесты рядом с красивым солдатом и улыбнулась, а потом вприпрыжку сбежала вниз и у квартиры встретила брата. Не теряя времени, переоделась, на ходу перекусила и с лыжами поспешила в лес.
Увы, соревнования уже закончились, и ученики разошлись. Девочка взглянула на заходящее солнце, вздохнула, а потом, не мешкая, вставила ботинки в крепления, запомнила время на часах, висящих у входа на базу проката, и резво побежала по размеченной и накатанной лыжне.
Вскоре Наташе стало жарко. Остановившись, она расстегнула молнию куртки, осмотрелась и нечаянно заметила под ближайшей елкой водочную бутылку.
И она вспомнила случайного незнакомца на лестничной площадке. Но у Наташи всплыли в памяти не его лестные слова, а грубые натруженные руки «свата», слеза, стекающая по небритой щеке... и пуговица от пальто, держащаяся на последней нитке.
Мысленно она погладила его по этой натруженной руке... и рванула коньковым ходом, наверстывая потерянное время.
О рыбалке на «сто тысяч миллионов»
В летний день папа взял Наташу порыбачить на водохранилище. Отец с дочкой сидели на бетонной плотине, круто уходящей в воду, и наблюдали за поплавками. За спиной слышался шум проходящих машин. Вдали покачивались лодки с рыбаками. В метре от кромки воды крутились стайки мальков, блестя на солнце.
Пятилетнюю непоседу распирало любопытство: Наташа потянулась к малькам, соскользнула в воду и закричала.
В глазах отца отразилась смесь животного ужаса и решимости спасти свое сокровище. Мужчина кинулся на выручку…
Вскоре девочка была в безопасности, сидела замотанная в отцовскую рубашку и сохла. Девчушка даже испугаться толком не успела, но навсегда запомнила выражение папиного лица.
…Когда Наташа читала книгу «Малыш и Карлсон», она поняла, почему столь важной для нее оказалась та рыбалка. Отец, не говоря ни слова, дал понять, что его дочка стоит больше «ста тысяч миллионов».
С тех пор много воды утекло: через полтора года папа ушел из семьи, а потом он с новой женой уехал на ее родину – в Западную Украину. Недавно отец овдовел и, поскольку жилье принадлежит не ему, спросил прерывающимся от волнения голосом:
– Дочка, ты... примешь меня?
За мгновение пролетели перед ее внутренним взором годы без отца. Промелькнули короткие встречи раз в месяц, словно краденые страницы его новой семейной летописи… Но на другой чаше весов были испуганные, любящие папины глаза, в которые взглянула Наташа, казалось, целую вечность назад. Вспомнился вкус яблочного мармелада и грецких орехов из его посылок в трудные девяностые.
– Конечно, папочка! Приезжай!