Мастер и Маргариты. Часть четвертая

Это странное название – Аркаим – всплывало в разговоре всякий раз, когда среди знакомых речь заходила о последних годах жизни Станислава Шалухина и его загадочной гибели. Ни у кого не было сомнений в том, что толчком для всех последующих коллизий стала его экспедиция в Аркаимскую долину летом 99-го года. Его мистическая поэма родилась именно там, да и основные события той поэмы тоже происходят, по-видимому, в древнем Аркаиме и в современном туристическом лагере на развалинах этого города.

Тут стоило бы дать короткую историческую справку. Об исчезнувшей цивилизации, основавшей этот город около 3800 лет назад, известно крайне мало. Предположительно эта цивилизация могла иметь какое-то отношение к древнеперсидской культуре, но точных сведений на этот счет нет. Зато ходит множество легенд о странной мистической притягательности этих мест, о загадочных вещах, происходящих там – все это делает Аркаимскую долину (нынче она находится в Челябинской области) притягательной для многих исследователей эзотерического знания и просто искателей острых ощущений.

«Необъяснимые наплывы видений, звуков, мыслей, ощущений и чувств среди магических каменных кругов, бегущих серебряных трав и молчаливо-пристальных гор Аркаима так неожиданно и надолго захватили меня», – писал сам Станислав в предисловии к той поэме.

Там же, на одной из гор, которая носит знаменательное название «Шаманка», поэту явилось первое видение: «Вот тогда в оглохшем от громов небе, хлещущем, как из брандспойта, ливнем, я и наблюдал прямо над своей головой эти три фиолетово-клубящихся облачных кольца одно в другом, ежесекундно озаряемых изнутри ослепительным разрядом молний… Это потрясающее зрелище, действительно, заставило меня ожидать явления Божьего Лица…»

В ту ночь пишутся строки:

Там, где спит Аркаим в изумрудном кольце,

точно сердце твое в золотистом яйце…

И так сладко от слез на воскресшем лице.

Жить автору этих строк оставалось три года.

А что же девушка, с которой Станислав знакомится в Аркаиме, узнав в ней свою тысячелетнюю любовь? Кем она была в этой жизни? Стас не разглашал ее имени. Друзьям известно было лишь то, что жила она в другом городе, и в Аркаим приехала с другой экспедицией. Согласно сюжету поэмы, она покидает развалины старого города раньше героя, оставляя ему записку, где объясняется в нежных дружеских чувствах, давая при этом суровую отповедь: «В любви небесной я бесстрастна. Вы – неверны в любви земной…»  Старый конфликт между долгом и страстью решается в пользу долга.

Что же касается Стаса, то он вернулся в Уфу, запил, после чего на несколько месяцев просто выпал из мира, живя только своей поэмой «Душа, идущая ко мне».

Помню, довелось видеть его весной следующего года в стареньком уфимском особнячке, принадлежавшем Союзу писателей. Стас был слегка навеселе, но, похоже, его не вполне адекватное состояние вызвано было далеко не только этим. Чувствовалось, что человек попросту «не здесь». Однако, завидев молодую поэтессу в короткой юбке, он радостно подбежал к ней с вызывающим предложением, продолжая играть свою старую роль записного донжуана: «Девушка, а давайте займемся любовью!» – «Прямо здесь?» – невозмутимо парировала девушка, обводя взглядом мраморный холл. «Ну да, прямо здесь!» – восторженно подтвердил любвеобильный поэт.  Это было бравадой, и это поняли многие. Но как-то уж очень некстати вспомнилось все это тогда, когда гроб с телом Стаса поставлен был именно в том холле, именно в том месте, где он предлагал заняться любовью первой встречной красавице.

А поэма, что же его поэма, и что же та загадочная девушка, которую автор, возможно, и впрямь любит уже не первую жизнь? Наверное, ему и самому хотелось отговориться от случившегося с ним наваждения: это всего лишь литература, игра, а лирический герой не имеет к автору прямого отношения. Прямого отношения – не имеет, только косвенное.

Хорошая отговорка – особенно тогда, когда и самому страшно признаться себе: все происходит уж чересчур всерьез.

Но судьба предъявила Станиславу вполне реальный счет. Он выполнил то, что было ему велено послышавшимся ему в церкви «гласом небес» (или то, что он полагал таковым) – написал обо всем и по мере сил рассказал людям о том, что с ним случилось. После чего его просьба о гибели «была удовлетворена».

Продолжение следует…