«У высоких берегов Амура…»

28 мая на улицах российских городов будут мелькать зеленые фуражки — нынешние и бывшие часовые границы, а с ними и вся наша страна отмечают День пограничника. Быть может, в этот праздник кто-то из ветеранов вспомнит и запоет некогда очень известную и любимую нашим народом песню: «На границе тучи ходят хмуро, край далекий тишиной объят, у высоких берегов Амура часовые Родины стоят». Но вряд ли кто-нибудь вспомнит о событии, без которого этой песни просто не могло быть.

16 (28) мая 1858 года между Китаем и Россией был подписан Айгунский договор, по которому весь левый берег Амура от слияния рек Аргуни и Шилки до самого устья великой реки юридически закреплялся за Россией. Граница между двумя государствами пролегла по Амуру, плавание по которому разрешалось лишь китайским и русским судам. 151 год назад Амур стал русской рекой.

СТАКАН АМУРСКОЙ ВОДЫ

К началу 50-х годов XIX века правительству России благодаря сведениям, полученным экспедициями Александра Миддендорфа, Геннадия Невельского и Николая Агте, было уже доподлинно известно, что левобережье и низовье Амура фактически не контролируются Китаем, хотя по Нерченскому трактату 1689 года и являются его территорией. В апреле 1853 года император Николай I решил заявить права России на часть левобережья Амура от устья реки Буреи до впадения Амура в океан. Но решительных действий по освоению этих территорий и самого Амура не предпринималось: император решил подождать подходящего момента. И такой момент настал в 1854 году, когда возникла необходимость использовать Амур в качестве транспортной артерии.

Близорукая политика министра иностранных дел графа Нессельроде, пытавшегося угодить всей Европе, привела к обратному результату: Россия оказалась в изоляции и подверглась нападению целой коалиции держав. На стороне Турции, которая противостояла России, выступили Англия, Франция и Сардинское королевство. Началась Крымская, или, как ее тогда называли, Восточная, война. Коснулась она и Дальнего Востока.

Дальновидный генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев еще за несколько лет до этого предрекал огромное значение Амура для обороны Дальнего Востока. Теперь настал его час — император Николай I разрешил доставку войск по Амуру для защиты его устья, Охотского побережья и Камчатки: «…настала, наконец, та решительная минута, которую Россия ожидала более 150 лет. Решено было: „Плыть по Амуру“. Император, правда, лично сказал генералу Муравьеву: „Но чтобы и не пахло пороховым дымом“».

Подробности этого первого сплава по Амуру приводит Д. Романов в своей статье «Присоединение Амура к России», опубликованной в 1859 году в 8-м номере журнала «Русское слово» (ею мы не раз воспользуемся в своем повествовании): «…генерал-губернатор в начале 1854 года выехал из Петербурга в Иркутск и еще по льду переехал Байкал и продолжал путь в Забайкалье. Вся Сибирь встрепенулась при вести об открытии плавания по Амуру, которого она дожидалась с лишком 150 лет. Николая Николаевича везде встречали с восторгом, давали в честь его обеды, сочиняли стихи и песни». На обеде в Кяхте, что на китайской границе, представитель местного купечества Ксенофонт Кандинский (из этого рода происходят также живописец-авангардист В. Кандинский и психиатр В. Кандинский) зачитал свои стихи, в которых так обращался к присутствовавшему Муравьеву:

Счастлив, кого судьба избрала

Орудьем помыслов благих,

Счастлив, кому она сказала:

Ступай вперед!.. Исполни их!

«По прибытии его в Шилкинский завод на воде уже красовался невиданный до сего времени в Забайкалье пароход „Аргунь“ и 75 номеров грузовых баркасов для экспедиции. Горное ведомство сделало в честь торжества блестящую иллюминацию, в которой на соседних береговых утесах красовались составленные из плошек громадные двуглавые орлы и вензеля Николая Николаевича, были изображены аллегорические картины, приличествующие событию. Наконец, 14 мая экспедиция после напутственного молебна перед древней иконой Божией Матери, вынесенной из Албазина, и при салютации из древней албазинской пушки отвалила от берега и пустилась в дальний путь по неведомой реке».

Через четыре дня пути экспедиция вышла из Шилки в воды Амура. Участник экспедиции так описал это историческое событие: «Трубачи играли „Боже, царя храни!“, все встали на лодках, сняли шапки и осенились крестным знамением. Генерал зачерпнул в стакан воды амурской, поздравил всех с началом плавания по Амуру, раздалось „Ура!“ Торжественна была эта минута после двухвекового промежутка, повторившаяся для русских на Амуре; весело было смотреть на суда, которые неслись по гладкой поверхности реки».

Вода в Амуре была в это время очень высокая, так что суда часто проплывали «поверх островов и по верхушкам растущих на них кустов, задевавших иногда за колеса парохода». Ниже устья реки Уссури налетевшая буря перевернула несколько судов, но несмотря ни на что ровно через месяц, 14 июня 1854 года, экспедиция достигла Мариинского поста, основанного Невельским. Часть прибывших солдат была послана охранять устье Амура, а 350 человек отправились дальше, к заливу де-Кастри, а затем на транспортах «Иртыш» и «Двина», прибывших вокруг света из Кронштадта, были доставлены на Камчатку в Петропавловск. Это было крайне своевременно: 18 августа в Авачинской бухте бросила якорь англо-французская эскадра, а 20 и 24 августа десант с эскадры пытался взять Петропавловск штурмом, но оба раза был разбит и сброшен в море меньшим числом защитников города. 27 августа эскадра союзников ни с чем ушла от берегов Камчатки.

Интересно мнение Д. Романова по поводу этой победы: «…дальновидные соображения генерала Муравьева при домогательстве разрешения на сплав по Амуру особенно верно и блистательно оправдались в том же 1854 году. Войска и припасы, доставленные в этом году по Амуру в Камчатку, были причиною блистательного отражения англо-французской эскадры от Петропавловска».

Да, если бы на месте Муравьева был кто-то другой, то вполне возможно, что Россия могла бы потерять не только Камчатку, но и весь Дальний Восток! И если в пьесе Огюстена Эжена Скриба «Стакан воды, или Следствия и причины» стакан воды определил вопрос европейской политики, то стакан амурской воды, зачерпнутый Муравьевым, закрепил пребывание России на берегах великого Тихого океана.

АЙГУНСКИЙ ДОГОВОР

Прошел год. Крымская война еще продолжалась, сохранялась и угроза захвата англичанами и французами устья Амура. Русские суда, находившиеся на Дальнем Востоке, в том числе фрегат «Аврора», из-за угрозы их уничтожения более сильным противником были введены в Амур и провели там зиму с 1854 на 1855 год. В октябре 1855 года англо-французская эскадра вошла в залив де-Кастри и обстреляла из орудий деревню местных жителей-гиляков, но попытка неприятеля высадить с эскадры десант была отбита огнем русских батарей, доставленных тоже по Амуру.

При таких обстоятельствах было принято решение перебросить в его низовья дополнительные войска. В 1855 году состоялся второй сплав по Амуру, который включал три рейса. Первым рейсом под началом генерал-губернатора отправились 26 судов (барж), на одном из которых находился сам Муравьев вместе с супругой. Вторым рейсом отправились 52 баржи под началом полковника Назимова, третьим – 35 барж под командованием полковника Корсакова. На судах третьего рейса находилась Амурская экспедиция, снаряженная Сибирским отделом Императорского Русского географического общества, среди членов которой был известный натуралист Маак.

Со вторым сплавом прибыли на Амур первые переселенцы из числа иркутских и забайкальских крестьян, согласившихся поселиться в новом краю. Начиналось заселение Приамурья.

Но по-прежнему действовал Нерчинский трактат, и юридически все Приамурье считалось китайской территорией. Нужен был новый договор, закреплявший свершившиеся перемены.

Наступил 1858 год.

В апреле генерал-губернатор Муравьев отбыл из Иркутска, еще по льду переехал Байкал и 26 апреля прямо во время ледохода на пароходе «Лена» отправился по Амуру.

5 мая он прибыл в Усть-Зейскую станицу, где 9 мая был заложен храм Благовещения, а станица переименована в город Благовещенск. 10-го же числа генерал-губернатор на катере в сопровождении двух канонерских лодок отправился на переговоры с китайцами о новом договоре в город Айгун.

Переговоры шли трудно, и временами казалось, что они закончатся безрезультатно, ибо ни одна из сторон не шла на уступки в вопросе о границе. 14 мая раздосадованный Муравьев продемонстрировал свой гнев и покинул переговоры и сам Айгун, сделав это так стремительно, что потерял на улице бриллиантовую звезду ордена Александра Невского (ее так и не нашли). На следующий день китайские представители, обеспокоенные возможностью срыва переговоров и обострения отношений с Россией, согласились признать за Россией весь левый берег Амура, хотя и без упоминания в договоре слова «граница».

Наконец, 16 мая состоялось подписание договора, все же зафиксировавшего новую границу между двумя странами по Амуру, после чего вся российская делегация отправилась в Благовещенск, где на следующий день был отслужен молебен «о совершившимся радостном и великом событии», а генерал-губернатор дал торжественный обед и в тот же день отдал приказ по войскам: «Товарищи! Поздравляю Вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России. Св. церковь молится за нас, Россия благодарит. Да здравствует император Александр и процветает под кровом Его вновь приобретенная страна. Ура!»

Право россиян быть на великой реке Азии было закреплено статьей первой договора, гласившей: «Левый берег реки Амура начиная от реки Аргуни до морского устья р. Амура да будет владением российского государства, а правый берег, считая вниз по течению до р. Уссури, владением дайцинского государства (т. е. Китая – В. А.); от реки Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении дайцинского и российского государств. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могут плавать только суда дайцинского и российского государств; всех же прочих иностранных государств судам по сим рекам плавать не должно. Находящихся по левому берегу р. Амура от р. Зеи на юг, до деревни Хормолдзинь, маньчжурских жителей оставить вечно на прежних местах их жительства, под ведением маньчжурского правительства, с тем чтобы русские жители обид и притеснений им не делали».

20 мая генерал-губернатор отправил подписанный договор императору Николаю I: «Таким образом, первое известие, посланное в С.-Петербург из вновь основанного за 10 дней перед сим города Благовещенска, была благая весть о присоединении Амура к русским владениям».

А путь Николая Николаевича Муравьева лежал дальше вниз по Амуру к его устью, и по дороге основывались новые поселения. При впадении реки Уссури в Амур было основано поселение 13-го линейного батальона, названное Хабаровским: так появилась на свет нынешняя столица огромного дальневосточного края – Хабаровск.

Наконец генерал-губернатор прибыл в основанный Невельским Николаевск, где в церкви в честь заключения Айгунского договора был проведен благодарственный молебен, в завершение которого «было провозглашено многолетие Государю Императору и всему Царствующему дому, вечная память Императору Николаю I, многолетие генерал-губернатору, Николаю Николаевичу, вечная память всем, положившим живот свой за Амурский край, и многолетие всем, подвизавшимся и подвизающимся в здешних краях деятелям».

Завершив дела в низовьях реки, Муравьев на пароходе с символическим названием «Амур» отправился в обратный путь, и вскоре перед путешественниками предстала удивительная картина: «Начиная с устья Уссури ежедневно встречали целыми десятками баржи и плоты, спускавшиеся вниз по реке с провиантом, с переселенцами, различными тяжестями, с рогатым скотом, лошадьми и проч., так что река несмотря на свои пустынные берега представляла в это в это время довольно оживленное зрелище».

Освоение Россией Приамурья шло полным ходом – Айгунский договор уже действовал.

ГРАФ АМУРСКИЙ

Хотя присоединение Приамурья к России было плодом тяжелых усилий тысяч людей, имена многих из которых либо редко вспоминаемы, либо вообще забыты, но все труды эти могли оказаться напрасными, не окажись в нужном месте и в нужное время человека со стальной волей и непреклонной уверенностью в пользе своих действий для России — генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева. Присоединение Амура к России стало главным делом всей его отнюдь не бедной и без этого на события и приключения жизни: в юности — камер-паж великой княгини Елены Павловны; затем, уже в качестве офицера, участие в штурме Варны во время русско-турецкой войны; золотая шпага «За храбрость»; ранение при штурме аула Ахульго во время войны на Кавказе; генерал-майор в тридцать два года и тульский губернатор в тридцать пять; наконец, генерал-губернатор огромного богатейшего края, снискавший такую характеристику чуждого лести революционера Петра Кропоткина: «Он был очень умен, очень деятелен, обаятелен как личность и желал работать на пользу края»; и присоединение Приамурья, вписавшее его имя золотыми буквами в историю России.

Муравьев мог считать себя счастливым человеком: он совершил дело, о котором мечтал многие годы, он получил признание современников (и потомков), что случается отнюдь не всегда. Наконец, его труд был оценен высшей властью — ему был присвоен титул графа Амурского, что ставило его в один ряд со знаменитейшими личностями русской истории: Потемкиным-Таврическим, Румянцевым-Задунайским, Суворовым-Рымникским, Паскевичем-Эриванским. Высочайший рескрипт императора Александра II гласил:

«Граф Николай Николаевич!

Примерно ревностное и полезное служение ваше, неоднократно ознаменованное военными подвигами и особыми отличиями на поприще гражданского управления, обратило на себя внимание в бозе почившего родителя моего. Справедливо оценяя ваши достоинства, он вверил начальствованию вашему обширный край в отдаленнейших пределах империи. Вы вполне оправдали доверие наше одиннадцатилетними неутомимыми трудами на пользу и благоустройство вверенной управлению вашему Восточной Сибири. Просвещенным действиям вашим обязан этот край началами своего гражданского возрождения; благоразумными и настойчивыми мерами, вами принятыми, упрочены наши мирные сношения с соседним Китаем, и заключенным вами трактатом дарован Сибири новый торговый путь по реке Амуру, служащий залогом промышленного развития государства. Столь счастливое для России событие дает вам справедливое право на искреннюю мою признательность. В воздаяние за таковые заслуги ваши я возвел вас указом, сего числа Правительствующему Сенату данным, в графское Российской империи достоинство с присоединением к имени вашему названия Амурского в память о том крае, которому в особенности посвящены были в последние годы настоятельные труды ваши и постоянная заботливость. Пребывая к вам неизменно благосклонным и навсегда доброжелательным. На подлинном собственною его императорскою рукою написано: „Александр“. В Москве, августа 26 дня 1858 года».

Спустя годы в Хабаровске на высоком утесе был воздвигнут памятник основателю города Николаю Николаевичу Муравьеву-Амурскому: генерал, скрестив на груди руки, смотрит на широкий простор Приамурья и на стремящиеся на восток воды дорогого его сердцу Амура. Памятник этот воспроизведен на купюре номиналом в 5000 рублей, несколько лет назад выпущенной в обращение банком России.

* * *

В истории любой страны чередуются светлые и темные страницы, оценки которых, впрочем, часто субъективны и зависят от личности оценивающего. Естественно, присоединение к России Приамурья — знаменательная страница в русской истории, но темная в китайской. И если Россия сейчас не очень помнит и ценит своих героев и сделанное ими, то Китай о своих потерях помнит очень хорошо. На некоторых картах, издаваемых в Китае, территории к северу от Амура закрашиваются цветом Китая. На фоне экономического упадка российского Дальнего Востока по другую сторону Амура идет бурный экономический рост, на месте деревень и поселков растут современные города. Велика миграция китайцев в российское Приамурье. А новых Муравьевых-Амурских на политическом горизонте России что-то не видно. Так что хоть и поется в песне, «что край далекий тишиной объят», но тишина эта весьма тревожная. Не будем забывать и другое: «На границе тучи ходят хмуро…» И часовым границы, часовым нашей Родины, несущим службу «у высоких берегов Амура», нельзя терять бдительность даже в свой праздничный день. Да и всем нам надо ценить и беречь то, что приобрели и передали нам наши предки, — они думали о нас! Неужели мы не сохраним достояние предков для наших потомков?