Самая мощная в мире

Из «СВБ»

Старейшему работнику Уфимского радиоцентра Анатолию Александровичу Смирнову 25 октября 2006 года исполнилось 80 лет. Но, глядя на него, ни за что не дашь ветерану свой возраст. Анатолий Александрович – из породы долгожителей. Корни у него крестьянские. Родился в простой семье в городе Курске. Его дед служил извозчиком и в 1847 году сумел построить добротный полутораэтажный деревянный дом (имел первый и подвальный этажи), который существует до сих пор (представьте: дому 160 лет!). В нем и жили три поколения Смирновых.

Бабушка была набожной женщиной. В доме было много икон, и она, по воспоминаниям Анатолия Александровича, ревностно следила за их сохранностью, берегла от любопытных глаз. Когда дедушки не стало, чтобы иметь возможность ухаживать за бабушкой, родители Анатолия вместе с детьми перебрались в построенный дедом дом. Отец Анатолия, Александр Михайлович, был служащим-разночинцем, в последние годы трудился экспедитором на почтамте. Именно от него Анатолий унаследовал трудолюбие, честность, порядочность. Отец уже в детстве многому научил сына. При доме был сад-огород – 4-5 соток. Вместе с отцом вскапывали землю, поливали саженцы, чистили двор, строили. Мама, Евдокия Яковлевна, была домохозяйкой. Имела прекрасный слух и голос и до замужества была певицей, выступала в хоре и в самодеятельности. От нее сын перенял хозяйственность и домовитость.

– Когда я учился в школе, был пионером, состоял в «СВБ» – союзе воинствующих безбожников. Для нас, детей, это была игра. Но на этой почве у нас с мамой часто бывали ссоры. Порой доходило до слез. Нас учили: «Бога нет, а земля крутится», – вспоминает Анатолий Александрович. – Доходило до курьеза. Обычно на Пасху мама пекла очень вкусные куличи. Но мне, поскольку я не верил в Бога, не положено было садиться с верующими за один стол и прославлять Бога. А куличей попробовать ой как хотелось. И поэтому я, дождавшись ухода гостей, потихоньку прошмыгивал на кухню и находил с любовью оставленные для меня мамой пироги и куличи. Мама была очень доброй женщиной. Я считаю, что именно ее любовь и молитвы спасли меня на войне от гибели. И сейчас часто думаю: почему же я ее невольно обижал? По глупости и малолетству.

Оккупация

Анатолий по складу характера был озорным, непоседливым ребенком. В начальной школе учился неважно, были и тройки, и двойки. Да и поведение оставляло желать лучшего. Но в четвертом классе пришла новая учительница и сумела заинтересовать мальчика учебой. В результате 4-й, 5-й, 6-й классы он окончил на одни пятерки и успешно перешел в 7 класс. Но учиться не пришлось. Началась война.

– В этот день мы с ребятами собирались на речку. День был прохладный, несмотря на июнь. И в это время по уличному громкоговорителю мы услышали сообщение информбюро: «Немецкое главнокомандование объявило войну Советскому Союзу... Фашистские войска вероломно напали на нашу страну...». То первое ощущение невероятной тревоги, напряжения и тоски от услышанного леденит душу до сих пор. Тогда все сразу вдруг повзрослели. Даже дети поняли, что произошло что-то ужасное, пришла большая беда. В тот же день мы увидели, как мужчины группами потянулись к военкомату. Почти в одночасье наш город осиротел. Сразу, с первых дней войны, ушел на фронт и мой отец.

А в ноябре 1941 года немцы добрались до нашего города. Ужасно обидно об этом вспоминать, но Курск сдали без единого выстрела. У фашистов была военизированная техника, пулеметы, много оружия. Против них сформированный из стариков и инвалидов отряд народного ополчения, вооруженный лопатами и вилами, практически не мог ничего сделать. Силы были неравны. Все немцы расселились на квартирах курчан. Когда вошли в город, собрали жителей на площади и объявили: «Германия напала на Советский Союз. Вы наши пленные и должны нам подчиняться. Ни один волос не должен упасть с головы немецкого солдата. За каждого убитого немца мы будем расстреливать десятерых русских». Угроза для нас была больше чем достаточная. Нас, троих детей и больную маму, они отправили в подвал. А сами заняли весь первый этаж. Время было крайне трудное. Голодали. Постоянно болели. Но, чтобы выжить, старались выкручиваться. Первое время немцы не вешали замки на свои машины и мотоциклы. Так мы эти машины стали вскрывать в поисках хоть какой-то пищи. Сливали у них бензин. За 10 литров солярки можно было приобрести в соседней деревне ведро картошки.

Наши, уходя на фронт, сожгли элеватор, и мы украдкой бегали туда, чтобы собрать полусожженую рожь, и с картошкой эту крупу ели. Мужчины даже сумели мельницу сделать. Меня также выручала мама девочки, с которой я дружил. Она работала в столовой и иногда угощала похлебкой или давала хлеб. Есть хотелось постоянно. Люди пухли от голода, болели и даже умирали. Еще мы часто подбирали шкурки от картошки на немецкой кухне, которую они себе обустроили, и варили баланду. Жить-то нужно было! О смерти не думали совсем.

...Немцы были внешне почти такие же, как и наши русские солдаты. Обижали ли нас? Да нет, хотя что может быть унизительнее жизни в оккупации?

Помню, был еще такой случай. Я как-то во дворе один оказался, а молодой немецкий лейтенант там физкультурой занимался. В школе я изучал немецкий, поэтому мог худо-бедно понимать их речь и даже немного объясняться. Увидев меня, он подозвал меня к себе и спрашивает: «В шахматы играешь?». Я отвечаю – «Плохо», хотя сам уже умел играть. Я выиграл один раз, а он мне за это – шоколадку. И снова зовет играть. Я выиграл и вторую партию, и снова он мне шоколад дает. Когда в третий раз я ему поставил мат, вижу, он весь покраснел как рак, видно, что разозлился, но снова потянулся за плиткой, а глаза стали такие злые-злые. Я чую, неладное будет, надо уносить ноги, и тихо так говорю ему: «Данке шон, очень болит голова, должен идти». На самом деле, я тогда очень испугался: вдруг, думаю, я еще раз выиграю, а он, разозлившись, расстреляет меня? К счастью, обошлось. Так в оккупации мы просуществовали почти полтора года.

Даже война не лишила их веры

Анатолию Смирнову исполнилось 15 лет, когда советские войска освободили Курск. Он точно помнит этот день – 28 февраля 1943 года. Это был настоящий праздник для всего города! А уже 3 марта на их улицу на американском «виллисе» приехал командир артиллерийской дивизии Григорий Васильевич Годин, у которого в соседнем доме жила теща. Ребятня сразу облепила машину, а командир, статный мужчина, побыв некоторое время дома, вышел и дал мальчишкам консервы и хлеб. Затем совершенно неожиданно спросил: «Ну что, пацаны, кто из вас воевать со мной поедет?». По возрасту Анатолий был старше всех. Сразу отозвался: «Я». Мать, конечно, не хотела отпускать сына. Но, погоревав, согласилась, и в тот же день Смирнов-младший отправился добровольцем на войну. Перед отъездом мать повесила сыну на шею крестик с молитвой и завернула землю с родного дома.

– Ты носи это всегда с собой, сынок. Крестик никогда не снимай!

И столько было тепла и нежности в этих ее словах, что тогда он, наверное, впервые серьезно задумался о нем, о Боге. Видимо, этот образок, надетый матерью на шею, стал оберегом-талисманом для сына, храня его от бед.

...В тот же день Анатолий оказался на Курской дуге, на станции Поныри. Фронт двигался в Орловском направлении. Вначале Смирнов был авиасигнальщиком, а после освобождения Киева, когда долгое время стояли на границе с Польшей, научился работать на радиостанции РВ-5.

Анатолий, видимо, родился в рубашке. Где бы он ни был – всегда его окружали хорошие люди. Вот и комдив Годин постоянно заботился о парне, помогал, как мог. Потом его назначили командиром первой гвардейской артиллерийской дивизии резерва Верховного Главнокомандования. Эта дивизия была в составе 47-й армии Чуйкова и располагала тракторами, артиллерией, перебрасывалась на разные участки фронта.

– Однажды меня вызывает к себе уже получивший к тому времени звание генерал-майора Годин и сообщает о том, что меня посылают на курсы шоферов в Бухенвальд, – вспоминает Смирнов. – Я быстро освоил технику и вскоре стал возить начальство. В Южной группе войск у Федора Ивановича Толбухина возил командующего артиллерией Южной группы войск. А им был не кто иной, как Г. В. Годин (после войны его удостоили звания Героя Советского Союза). Шофером я работал до 1947 года. В конечном итоге, в армии провел семь лет.

Вернувшись в Курск, Анатолий Александрович окончил ШРМ и поступил в электромеханический техникум на факультет «Производство радиоаппаратуры». В техникуме учился старательно. Дипломный проект посвятил созданию телевизионного приемника «КВН». Защитился на отлично. Сестра к тому времени окончила Курский педагогический институт. Мама не работала. Жили трудно. По-прежнему голодали. Отец с войны вернулся совсем больным. К окончанию техникума Смирнов женился. Супруга, Нина Романовна, только что получила специальность педагога. Вначале распределение Анатолию Александровичу выпало в Ужгород, но там не было работы для жены, и тогда через отдел кадров Министерства связи А. А. Смирнов попал на РВ-1 в Уфу.

Уфа стала второй Родиной

Итак, 28 августа 1954 года Смирнов оказался в Уфе, а 3 сентября 1954 года стал радиотехником Уфимского радиоцентра. Всего он проработал в радиоцентре 52 года и вышел на заслуженный отдых только в 2006 году.

– Меня сразу впечатлил масштаб станции, само оборудование. Шутка ли, работать на самой РВ-1 имени Коминтерна, где установлен самый мощный по тем временам в Европе 500-киловаттный передатчик! Одна только лампа водяного охлаждения на 30 кВт весила 20 кг! И токи – по 200 ампер! Были два бассейна по 600 кубометров. Этот гигантский радиотехнический объект охранял целый военизированный взвод. Охранники располагались на третьем этаже технического здания (сейчас этого этажа нет), где была казарма.

Раньше на территории было шесть павильонов, сейчас осталось четыре. У каждого павильона стоял часовой, все вокруг было огорожено и охранялось специально обученными собаками. На этом же 3-м этаже первое время жила и семья Смирнова, пока не получила квартиру в двухэтажном ведомственном доме от радиоцентра. В этом же доме были кинозал, медпункт, обслуживавший всех жителей поселка «РВ-1». Анатолию Александровичу посчастливилось застать самых первых работников радиоцентра, строивших его. В основном это был приезжий народ из Средней Азии.

А. А. Смирнов помнит и тепло отзывается о первом начальнике радиоцентра Александре Соколове и главном инженере Александре Гальченко, начальнике цеха Михаиле Липстмане и многих других.

– Когда мы приехали в Уфу, она была в нашем районе совсем не застроена. Здесь сажали самолеты, рядом пролегали рельсы. А вокруг – картофельные поля. Только возле радиостанции начиналась небольшая полоска домов по улице Иркутской, там же была и школа. Первое время ходили круглый год в сапогах – асфальта не было, – вспоминает А. А. Смирнов. – Уже позже сами жители поселка и сотрудники радиоцентра стали облагораживать территорию. Посадили деревья, проложили асфальт, разбили сквер. На свободных полях сажали ягоды, помидоры, картофель. Провели воду. Жизнь пошла своим чередом. В общей сложности я прожил на территории поселка «РВ-1» 16 лет. Потом получил квартиру. Уфа стала моим родным домом. Здесь появились дети, внуки и правнуки.

Я счастливый человек – потому что до 78 лет трудился на родном предприятии. Был на войне рядом со смертью и остался жив. Судьба не раз испытывала меня на прочность, но я оказался сильнее ее.